Юридические конфликты: теоретико-методологические аспекты разрешения в процессе применения права

В качестве наиболее типичных субъектов-физических лиц юридического конфликта можно привести пример истца, ответчика в гражданском судопроизводстве по делу о разделе имущества, о лишении родительских прав, истца-работника предприятия по делу о незаконном увольнении и о восстановлении нарушенного права и т.д. Коллективные субъекты права выступают в конфликте в качестве специальных субъектов права – юридических лиц – при осуществлении хозяйственной и иных видов деятельности. Так, например, в хозяйственном судопроизводстве юридические лица зачастую выступают субъектами конфликтов по поводу ненадлежащего исполнения обязательств, разногласий по договору, признании права собственности, возмещении убытков, защите деловой репутации и т.д. Социальные общности вступают в конфликт в качестве субъектов права в особо предусмотренных случаях. Профессиональные группы и трудовые коллективы, например, отстаивают в конфликте свои социальные и трудовые права.

Большое значение имеет установление особого правового качества субъектов юридических конфликтов – правосубъектности. Некоторые авторы утверждают, что за субъектами юридического конфликта как за субъектами права должно быть признано законом юридическое свойство (качество) правосубъектности [198, с.263]. Действительно, подавляющее большинство конфликтов происходит с участием лиц, обладающих правосубъектностью, однако в некоторых случаях субъектом юридического конфликта может выступать и лицо, не обладающее таким качеством применительно к конкретному конфликтному правоотношению, и, следовательно, не являющееся его субъектом, но, вместе с тем, остающееся субъектом права в целом. Например, если в ходе расследования уголовного дела устанавливается, что в момент совершения общественно-опасного деяния лицо находилось в состоянии невменяемости, в отношении него прекращается уголовное преследование на основании п. 2 ч. 1 ст. 29 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь (далее – «УПК Республики Беларусь»). Юридический конфликт в данном случае (между подозреваемым (обвиняемым) и органом уголовного преследования, потерпевшей стороной), безусловно, мог иметь место и в этом случае завершился бы в соответствии с нормами уголовно-процессуального права. Как верно отмечают В. Н. Кудрявцев и В. П. Казимирчук, отсутствие сознательного волевого поступка лица отнюдь не исключает юридической значимости и определенных юридических последствий от его внеправового физического поведения [103, с.165].

Участники конфликта (пособники, подстрекатели, посредники, представители, судьи, свидетели и др.) являются своего рода третьими лицами и их участие в конфликте, в отличие от субъектов, необязательно. Наиболее типичным примером третьего лица является субъект правоприменения (судья в гражданском, хозяйственном судопроизводстве, трудовые арбитры при разрешении индивидуальных и коллективных трудовых споров, судьи в третейском суде и др.), однако следует учитывать, что зачастую правоприменительный орган сам является непосредственным субъектом конфликтного взаимодействия. В таком случае государственно-властная природа правоприменительной деятельности определяет лидирующий статус субъекта правоприменения во всех правоприменительных отношениях, в том числе и конфликтных, откуда, соответственно, вытекает и односторонне-волевой характер разрешения конфликта в процессе применения права.

Субъектный состав юридического конфликта не является неизменным и постоянным, а зависит от различных факторов (сферы протекания, вида конфликта, его объекта и т.д.). Так, например, субъектный состав юридических конфликтов в процессуальной правоприменительной деятельности может неоднократно меняться в зависимости от изменения процессуальных субъектов, появления новых лиц в процессе и т.д.

Наиболее сложным признаком юридического конфликта является субъективная (мотивационная, внутренняя) сторона конфликтного взаимодействия, которая находится в неразрывной связи с юридической формой (субъективными юридическими правами и обязанностями) конфликтного отношения. Сразу следует оговориться, что ниже мы рассматриваем мотивационную сторону юридического конфликта, выступающего именно в качестве правового отношения, и практически не затрагиваем субъективную сторону юридического конфликта-правонарушения, которая подробно разбирается в науке уголовного права.

Детальное рассмотрение функционирования психологического механизма конфликта представляет в настоящей работе особую важность по нескольким причинам. Во-первых, задавшись вопросом разрешения юридического конфликта невозможно на него дать ответ без выяснения общего механизма психологической детерминации конфликтного поведения. Во-вторых, именно анализ субъективной стороны позволит раскрыть наиболее важные вопросы природы юридического конфликта, взаимодействия и взаимовлияния психологических и юридических компонентов, влияющих на юридический конфликт, их соотношение между собой, степень воздействия правовой среды на психологический механизм и наоборот. В-третьих, именно исследование психологического механизма юридического конфликта будет способствовать определению юридического конфликта с позиции его сущности. А. М. Яковлев в данной связи указывает, что только выделив и описав конкретные черты взаимодействия субъектов, установив их структуру возможно проникнуть вглубь конкретного явления, «заглянуть далее «явной очевидности» конкретных фактов, устанавливая их внутреннюю связь и взаимозависимость [249, с.27].

Конфликт, как правильно отмечает В. И. Сперанский, всегда сопровождается определенными социально-психологическими процессами, происходящими в сознании субъектов конфликта [199, с.160]. Субъективная сторона юридического конфликта как раз и характеризует эти процессы, а точнее – сложный социально-психологический механизм, выступающий в качестве мотивационной системы конфликтного поведения. Ученые в различных формах описывают процесс мотивации в конфликте, однако во всех случаях содержание данного процесса остается неизменным: формирование мотива на основе потребности, интереса, установки; определение цели; непосредственные конфликтные действия (волевой акт) [56, с.210-217; 61, с.73-88; 73, с.100-105].

Под мотивом (от лат. «moveo» – двигаю) понимается материальный или идеальный предмет, который побуждает и направляет деятельность или поступок и ради которого они совершаются [118, с.237; 181, с.203]. В конфликте мотив конкретизирует действия и направляет конфликтное поведение субъекта. Однако конкретизация мотива в цель конфликтных действий опосредована интересом, который, в свою очередь, порождается некоторой потребностью. Потребность представляет собой объективное состояние нехватки чего-либо, что индивид, организация стремятся получить (удовлетворить потребность) [118, с.232-233; 238, с. 572]. Человеку потребности присущи объективно, и, стремясь к их удовлетворению, у него формируются определенные интересы, заключающиеся в осознании своих потребностей, а также общих условий и средств, способствующих их удовлетворению [101, с.48-49]. «Исследовать интересы – значит рассматривать пути, формы, возможности оптимального удовлетворения потребностей», – отмечает А. И. Экимов [237, с.7]. Потребность, таким образом, является сущностью интереса и объективно обуславливает его появление. Сам же интерес направляет субъекта на значимые для него объекты для удовлетворения некоторой потребности. В данной связи еще Р. Иеринг, ссылаясь на своего соотечественника и современника А. Шопенгауэра доказывал, что «…интерес необходимо предполагается при всяком деянии» [78, с.42]. В. В. Лазарев также связывает достижение определенной цели и удовлетворение, тем самым, соответствующей потребности с реализацией интересов субъекта [114, с.118]. Реализуется же интерес в деятельности субъекта по осознанию и достижению целей в общественных отношениях. Именно в общественных отношениях субъект реализует свой интерес, именно в общественных отношениях интерес «ориентирует и индивидуализирует своего носителя (субъект)» [134, с.88].

Сопоставляя интерес и потребность в конфликте, А. Г. Здравомыслов отмечает, что оба они представляют собой стремления людей, которые непосредственно воздействуют на их поведение. Однако если потребности ориентируют поведение людей на обладание благами, которые жизненно необходимы и являются первичными, то интересы – это те стимулы действия, которые проистекают из взаимного отношения людей друг к другу [73, с.114-115]. Предмет социального интереса, таким образом, это не само благо, как таковое, а те позиции, которые обеспечивают получение этого блага в общественных отношениях. Польские исследователи конфликта интересов в праве занимают аналогичные позиции по данному вопросу и при этом подчеркивают, что интерес определяет тип, интенсивность и форму действий в той или иной системе общественных отношений для приобретения благ, удовлетворяющих потребности [257, с.167].

Из данных рассуждений необходимо заключить, что в общественных, а равно и в правовых отношениях, именно посредством реализации интереса наиболее адекватно удовлетворяются потребности субъектов юридического конфликта. «Значимый субъективный интерес требует для своего удовлетворения общественного отношения, правоотношения, – справедливо отмечает Е. Я. Мотовиловкер, и далее совершенно верно заявляет – …об обязательности правоотношения для реализации юридически значимых интересов» [137, с.44]. Именно интерес «определяет субъективное право и обязанность и сцепляет индивидов в правоотношении», является той основой, «которая делает возможным существование правоотношения как целостного явления» [137, с.49]. Это верно и еще раз подтверждает сделанный нами вывод о необходимости правового отношения для удовлетворения интересов субъектов юридического конфликта.

При анализе интереса в праве важно иметь в виду, что данное понятие может отражать хотя и взаимосвязанные, однако два различных явления: интереса, как явления общественного бытия людей (условно назовем его «объективным интересом») и интереса как явления их сознания (условно назовем его «субъективным интересом»). Объективная категория интереса выражает то, что объективно способствует упрочению и позитивному изменению социального положения субъекта общественных отношений. Анализ законодательства Республики Беларусь обнаруживает использование понятия «интерес» в качестве объективного явления (отечественный законодатель использует такие конструкции, как «интерес», «законный интерес», «охраняемый законом интерес», «защищаемый законом интерес», «охраняемый законодательством интерес»). Это происходит в случаях, когда наряду с субъективным юридическим правом объектом правовой охраны и критерием правомерности действий субъектов закон признает интерес – «имеющее характер стремления юридическое дозволение, не обеспеченное конкретной юридической обязанностью» [126, с. 63-64], однако подлежащее правовой защите наряду с субъективным юридическим правом. Такое использование категории интереса обнаруживается, например, в ст. 22 Конституции Республики Беларусь: «Все равны перед законом и имеют право без всякой дискриминации на равную защиту прав и законных интересов». Правовая охрана интересов общества и отдельных граждан, безусловно, не может быть поставлена в зависимость от правильности и степени их осознания конкретным носителем интереса, либо субъектом, ущемляющим данные интересы, поэтому интерес, как объект правовой охраны, предстает как объективная категория. Следовательно, интерес как явление сознания людей («субъективный интерес») не является и не может быть объектом правовой охраны. Вместе с тем имеются правовые нормы, существенное значение придающие осознанности или неосознанности того, что действия одного субъекта противоречат интересам другого субъекта. Так, осознанность проявляется в умысле, наличие которого влечет более жесткие последствия для правонарушителя по сравнению с неосторожной формой вины.

Р. Е. Гукасян, рассуждая о данной проблеме, предлагает наряду с объективно выраженными интересами, представляющими результат целенаправленных правовых установлений государства в форме правовой охраны, различать отличные от последних правовые интересы – «возникающие в сфере правовых отношений и удовлетворяемые с помощью правовых средств» [57, с.113]. Предпосылки существования таких интересов усматриваются, во-первых, в правовом регулировании общественных отношений, во-вторых – в наличии иных по содержанию интересов, удовлетворению которых в итоге служат правовые интересы. Как отмечает ученый, для признания интереса правовым достаточно, что бы он мог быть удовлетворен с помощью правовых средств, хотя конкретно правовая норма, содержащая предпосылку для возникновения субъективного юридического права, опосредующего конкретно данный интерес, может и отсутствовать [57, с.113]. Вместе с тем, Р. Е. Гукасян указывает на объективность правового интереса и независимость от осознания его лицом.

В целом, соглашаясь с мнением Р. Е. Гукасяна, полагаем, что в юридическом конфликте правовой (юридически значимый) интерес предстает не как объективный, независящий от осознания лица интерес, а именно как описанный нами выше «субъективный интерес», как явление сознания, существенный элемент мотивации, направленный на удовлетворение юридически значимых потребностей. Особенно характерно это прослеживается в случае выражения в правовом интересе противоправной субъективной направленности на совершение того или иного действия в конфликте. Данное положение подтверждается также и очевидностью того факта, что наряду с поощряемыми, запрещенные законом интересы при существовании правового запрета на них все равно возникают и являются стимулами к действию. «Правовые интересы – порождение противоречивой социальной действительности, они, как и любые иные интересы, могут быть противозаконными» [57, с.116]. Например, противоправный «субъективный интерес» стороны в гражданском судопроизводстве уклониться по каким-либо причинам от дачи правдивых показаний, безусловно, носит правовой характер (имеет юридическое значение) и выражается в правовом интересе, реализуемом посредством дачи ложных показаний суду, хотя непосредственно правовая норма, дозволяющая давать стороне ложные показания, разумеется, отсутствует. Правильно отмечает В. Н. Кудрявцев, что «правовая норма…моделирует лишь внешнюю деятельность субъекта, а не его мыслительные процессы или эмоциональные переживания» [106, с.42-43], поэтому правовой (юридически значимый) интерес, как явление сознания, приобретает самостоятельное значение и выступает важнейшей доминантой поведения сторон в юридическом конфликте.