Юридические конфликты: теоретико-методологические аспекты разрешения в процессе применения права

Ю. А. Тихомиров рассматривает юридический конфликт «как высшую точку противоречий, как коллизию с наиболее острым противоборством сторон» [207, с.16]. В то же время «противоречие между… правопорядком и притязаниями, действиями по их изменению, признанию или отторжению» ученый называет юридической коллизией [207, с.12]. Представляется, что такое сужение понятия юридического конфликта (только как «наиболее острого противоборства») является весьма спорным. Определение же юридической коллизии автором наоборот, расширено и изложено в некотором несоответствии с традиционным представлением о данной юридической категории [246, с.263]. В своей более поздней работе ученый в обоснование своих доводов указывает, что традиционный смысл юридической коллизии «оказывается ограниченным», поскольку расхождения юридического характера могут выражаться не только в правовых нормах, но и «в правовых позициях и юридических действиях (бездействии)» [208, с.42]. Таким образом, понятие юридического конфликта у ученого поглощается понятием юридической коллизии и рассматривается сквозь призму данной категории, причем Ю. А. Тихомиров не рассматривает конфликт в специальном юридико-конфликтологическом контексте, как это делает, например, В. Н. Кудрявцев. Представляется, что такой методологический подход, хотя и несет в себе некоторые положительные моменты, может повлечь нивелирование специфики юридического конфликта, как самостоятельного социально-правового явления.

Отстаивая идею о специфике юридического конфликта, как социально-правового явления, В. С. Жеребин предлагает следующее его определение: «Юридический (правовой) конфликт есть предметное противоборство потребностей и интересов его контрсубъектов, возникающее на основе предельного обострения противоречий и в результате взаимодействия их правомерного и неправомерного (противозаконного) поведения» [69, с.11]. В данном определении, в отличие от вышеуказанных, отмечается наличие в конфликте социально-правового противоречия, которое переходит в конфликт лишь при наличии правового поведения его участников. Автор, на наш взгляд, верно акцентирует внимание на правовом поведении в конфликте, однако представляется сомнительным возможность выделения «противоборства потребностей и интересов», а не самих субъектов конфликта.

Следует признать, что ни одно из вышеприведенных определений юридического конфликта в полной мере не раскрывает определяемого понятия. В особенности вызывает возражение позиция В. Н. Кудрявцева, поддерживаемая и развитая В. П. Казимирчуком и Т. В. Худойкиной, согласно которой задача определения юридического конфликта решается посредством вычленения его из всей массы конфликтов социальных. Думается, что такой подход не может в полной мере способствовать раскрытию сущности и специфичности юридического конфликта, как самостоятельного социально-правового явления. Мало отразить в видовом понятии – юридическом конфликте все признаки родового понятия – конфликта социального, необходимо раскрыть сущность и специфичность юридического конфликтного противоборства и указать соответствующие признаки в его определении. Последнее затруднительно осуществить без тщательного исследования природы юридического конфликта.

Любой социальный конфликт, в том числе и юридический, всегда представляет собой отношение между отдельными социальными субъектами, отношение противоборствующее, конфликтное, заключающееся в совершении взаимонаправленных действий, то есть, в сущности, процесс взаимодействия. Равно как и любой процесс взаимодействия, конфликт характеризуется конкретными субъективными и объективными признаками проявления. К субъективным признакам конфликта следует отнести субъектов конфликтного взаимодействия (лиц, между которыми возникает конфликт) и субъективную сторону его проявления (внутренние, социально-психологические процессы осознания и развития конфликтных действий субъектов), к объективным – объект конфликта (то, на что направлен конфликт) и объективную сторону (внешнее, поведенческое проявление конфликтного поведения субъектов). Субъективные и объективные признаки в определенной мере призваны раскрыть сущность конфликта, и в данном случае следует согласиться с В. П. Казимирчуком и Т. В. Худойкиной в объединении указанных признаков в системно-структурную модель юридического конфликта [148, с.442-448], однако ограничиваться лишь использованием такого подхода при исследовании сущности юридического конфликта представляется недопустимым.

Как мы смогли убедиться, юридический конфликт всегда представляет собой отношение между субъектами, это очевидно, тогда почему при его исследовании и выделении признаков совершенно игнорируется опыт познания юридического конфликта как отношения юридического (правового)? В. П. Казимирчук и Т. В. Худойкина сами утверждают, что «юридический конфликт есть определенное конфликтное отношение» [148, с.442], однако остается непонятным пренебрежение учеными изучением конфликта, как правового отношения, и, в особенности, анализом такого сущностного его элемента, отражающего в целом специфичность и уникальность правового регулирования, как субъективные юридические права и обязанности. Другие исследователи также не затрагивают отмеченных вопросов. Целый ряд важных вопросов (как юридический конфликт соотносится с правовым отношением и с правонарушением, может ли он выступать в их качестве и др.) остаются неосвещенными, что вызывает значительные неточности при выяснении сущности юридического конфликта и трудности при разработке правовых средств его разрешения. 

Решение вопроса о сущности юридического конфликта мы предлагаем осуществить посредством обращения к природе социального конфликта в целом и юридического конфликта в частности. Определяющим признаком социального конфликта является наличие противоречия в потребностях, ресурсах, интересах, целях, устремлениях конфликтующих сторон. В юридическом конфликте, как мы покажем ниже, данное противоречие проявляется, с одной стороны, как противоречие социально-психологическое, а именно в столкновении правовых (юридически значимых) интересов субъектов юридического конфликта на уровне мотивации. С другой стороны, противоречие в юридическом конфликте ввиду юридической специфики конфликтного отношения проявляется в осуществлении субъективных юридических прав и обязанностей, то есть выступает как противоречие юридическое. Процесс возникновения и развития противоречивых правовых (юридически значимых) интересов можно проследить лишь посредством анализа субъективной (мотивационной) стороны конфликтного взаимодействия, противоречие же субъективных юридических прав и обязанностей следует анализировать в рамках соответствующего структурного элемента правового отношения.

Таким образом, если такие признаки социального конфликтного взаимодействия, как объект, объективная сторона и субъекты обнаруживаются как при анализе социального отношения, так и правового, то субъективная (мотивационная) сторона поведения субъектов, фактически не учитываемая юридической наукой при изучении отношения правового с одной стороны и субъективные юридические права и обязанности, вполне логично не присущие отношению социальному – с другой, призваны дополнить друг друга и при анализе сущности юридического конфликта должны рассматриваться в непосредственной взаимосвязи. Только посредством рассмотрения юридического конфликта в таком комплексе, а именно мотивационного процесса конфликтного отношения в связи с субъективными юридическими правами и обязанностями данного отношения, и возможно выявить его сущность. Познание природы противоречия правовых интересов в юридическом конфликте без рассмотрения противоречия в осуществлении субъективных юридических прав и обязанностей, равно как и исследование последнего без анализа противоречия правовых интересов в мотивационном процессе представляется нецелесообразным.

Итак, подвергнем исследованию юридический конфликт и как социальное отношение в целом, и как отношение правовое, для чего рассмотрим объект, объективную сторону, субъекты и субъективную сторону конфликта, а также субъективные юридические права и обязанности сторон конфликта в рамках единой системно-структурной модели.

Относительно объекта юридического конфликта в литературе высказываются различные суждения. В конфликтологии, например, под объектом конфликта в целом традиционно понимаются материальные и нематериальные блага, ценности, к обладанию которыми стремятся субъекты конфликта [15, с.234; 21, с. 52; 61, с.71-72]. Аналогичной позиции придерживаются и авторы коллективной монографии «Юридическая конфликтология», которые под объектом конфликта понимают «некий дефицитный ресурс» [241, с.34-35]. Некоторые авторы предлагают двуединое понимание объекта юридического конфликта – во-первых, как потенциального (общего) объекта – это общественные отношения, подпадающие под правовое регулирование, на которые направлено противоборство, и, во-вторых, как реального (непосредственного) – это ценности, ресурсы, статус, состояния, действия и их результаты, на которые направлено противоборство [148, с.444; 224, с.32]. В обоснование данной точки зрения приводится пример из практики уголовного судопроизводства, когда конфликт «разгорается из-за замечания случайного прохожего в адрес хулигана», при этом исходной является посылка об идентичности объекта правонарушения и объекта конфликта [148, с.445].

Думается, что расхождения авторов относительно объекта юридического конфликта обусловлены, во-первых, различными аспектами рассмотрения юридического конфликта в процессе вычленения объекта, и, во-вторых, сложностью соотношения конфликтологического взгляда на объект юридического конфликта с традиционным юридическим представлением об объекте правонарушения, объекте правоотношения. В вышеприведенном примере очевидно, что авторы в хулиганских действиях усматривают уголовно-правовой конфликт, потенциальным объектом которого (в соответствии с подходом авторов) являются отношения правопорядка, а реальным – противоправные действия хулигана. Конкретно в данном случае такие выводы в общем не вызывают возражений, однако распространять данный частный случай конфликта-правонарушения на все юридические конфликты было бы неверным (причем их же взгляды на сущность юридического конфликта подтверждают данный факт). Так, например, совершение указанных противоправных хулиганских действий вполне может повлечь конфликт в уголовном процессе, причем такой уголовно-процессуальный конфликт будет проходить в форме конфликтного правоотношения. Едва ли возможно предположить, что объектом противоборства, проходящего в форме конфликтного процессуально-правового отношения, будут выступать «общественные отношения, подпадающие под правовое регулирование», то есть по сути сами правовые (уголовно-процессуальные) отношения.

При определении объекта конфликта необходимо, прежде всего, исходить из того, что любой социальный конфликт всегда есть общественное отношение между его субъектами. Объект такого конфликтного общественного отношения отражает направленность деятельности его субъектов в отношении и является, по сути, объектом их интереса. Отсюда можно предположить, что объектом юридического конфликта являются различные социальные блага, к достижению которых и стремятся стороны юридического конфликта посредством реализации своих интересов в конфликтном общественном отношении. В юридическом конфликте отношение между субъектами протекает в юридической форме – в форме правового отношения, где субъекты на основании предоставляемых им субъективных юридических прав и обязанностей добиваются реализации своих целей по достижению определенных благ. Следовательно, объектом конфликтного правового отношения будет то, на что направлены действия участников отношения по реализации своих субъективных юридических прав и обязанностей.

Объективная сторона характеризует юридический конфликт с внешней стороны, с позиции его объективного проявления в поведении субъектов, то есть отражает процесс конфликтного взаимодействия как волевой поведенческий акт. Здесь основная проблема сводится к двум позициям: либо только действия считать возможными актами поведенческого проявления конфликта, либо к ним необходимо добавить и поведение в форме бездействия. В. Н. Кудрявцев, например, считает, что для признания конфликта начавшимся необходимо наличие взаимонаправленных активных действий сторон конфликта. При этом под действиями подразумеваются не только физические движения, но и передача информации (устное слово, печать, телевидение и т.д.) [241, с.9-10]. Высказываются и иные суждения, согласно которым термин «действие» в конфликте следует понимать как «деяние», т.е. поведение сторон, «находящееся под контролем их воли и разума и выражающееся в действии или бездействии» [224, с.34]. Несмотря на дискуссионность проблемы, можно предположить, что формы поведения в юридическом конфликте  нельзя ограничивать лишь активным действием, поскольку противоборство может выражаться и в пассивных волевых юридически значимых действиях, не исключающих при этом наличия конфликта. Так, осознанное противодействие обвиняемого в форме дачи ложных показаний (либо отказу от дачи показаний) является пассивным конфликтным поведением, и осведомленность следователя об этом может вызвать с его стороны совершение взаимонаправленных активных действий, которые приведут к конфликту.

По отношению к правовым нормам поведение сторон в юридическом конфликте необходимо разделить на правомерное поведение и противоправное. Юридический конфликт при наличии правомерного конфликтного поведения его субъектов представляет собой конфликтное правовое отношение, в то время как юридический конфликт с наличием противоправного поведения представляет собой правонарушение и подлежит обязательной юридической оценке. Следует сказать и о значимости квалификации правомерного поведения в рамках конфликтного правоотношения. В. М. Баранов, в данной связи, под юридической квалификацией правомерного поведения понимает «процесс и результат оценочно-познавательной деятельности компетентных органов государства, должностных лиц и граждан, направленной на установление соответствия всех элементов юридически значимого позитивного акта поведения требованиям правовой нормы» [25, с.12]. Так, весьма важно дать юридическую оценку заявлению (жалобе) одной из противоборствующих сторон о совершении органом уголовного преследования в отношении него противоправного деяния в ходе расследования, решению правоприменительного органа, выступающего стороной конфликта, о привлечении другой стороны к юридической ответственности и т.д.

Субъекты юридического конфликта представляют непосредственно противоборствующие стороны конфликта. При анализе юридического конфликта необходимо разграничивать понятия «субъект» и «участник» конфликта. Если субъекты должны быть представлены обязательными фигурантами юридического конфликта (как минимум две противоборствующие стороны), то в качестве участников конфликта могут выступать и необязательные (второстепенные) лица – пособники, подстрекатели, посредники, судьи, свидетели и др. Необходимо также указать на соотношение понятий «субъекты конфликта» и «субъекты права». Здесь трудно не согласиться с тем, что «круг субъектов юридического конфликта должен охватываться понятием «субъекты права» [224, с.31]. Поэтому субъектов конфликта можно подразделить на индивидуальных (физических) лиц (граждане государства, иностранцы, лица без гражданства, лица с двойным гражданством) и коллективных субъектов права. Последние составляют государственные организации (различные органы государства, предприятия и учреждения), негосударственные организации (общественные объединения и иные общественные формирования). В качестве коллективных субъектов конфликта также можно выделить различные социальные общности (народ, профессиональная группа, трудовой коллектив) и государство в целом (в том числе его различные образования). Государственные и негосударственные организации могут выступать в качестве особых субъектов права – юридических лиц.