Философия как научная отрасль знания и трудный путь её развития

Почему всеобъемлемый  объект и предмет отражения философии делает её уязвимой, незащищённой?

На этот вопрос один из ответов был дан ещё Аристотелем  в 4-м в. до н. э.  Всеобщее труднее  мыслить, чем единичное и частное.  «Знание обо всём уже трудно получить, – отмечал Аристотель. –  Надо весь мир объехать, чтобы знать обо всём, а потом ещё разобраться, что в этом мире просто общее, а что есть «самое общее». Это трудно. Но, пожалуй, труднее всего для человека познать именно это, наиболее общее, ибо оно дальше всего от чувственных восприятий»³⁶.

Следовательно, одна из причин трудности философии на пути её признания  лежит в сфере гносеологии. Философские  знания самые удалённые знания от непосредственных чувственных восприятий человека. Философские знания – самые абстрактные знания. Прибавьте к этому ещё формулу софистов: «человек – мера всех вещей» и вы получите не только право, но и обязанность судить каждому человеку о мыслимых вещах по своей индивидуальной мерке. Это – гносеологическая база для плюрализма мнений по философским проблемам.

Уже Аристотель  раскрыл объективные основания и гносеологические корни философских  разномнений – это первая причина уязвимости и незащищённости философии.

Вторая причина трудности философии лежит за пределами гносеологии. Это – классовые, социальные корни. Дело в том, что философия – это единственная из наук, которая специально учит людей мудрости, любви к истине, глубокому и гибкому мышлению обо всех без исключения предметах и явлениях Мира. Но поскольку человек живёт и действует в сфере политики, постольку философия всегда была, есть и будет тесно связанной с политикой. «По своей сущности и предназначению она, – как правильно заметил Г. Риккерт, - не имеет права игнорировать ни одного серьёзного вопроса, на который другие науки не хотят дать ответа»³⁷. А правда о политике, о серьёзных и острых мировоззренческих вопросах, как известно, не всегда выражает коренные интересы всех социальных групп, классов, наций, государств. Некоторым в определённые периоды совсем не выгодны объективные, адекватные знания, не нужна и высокая духовность народа. Поэтому к гносеологическим корням заблуждений в отношении к философии добавляются ещё и социальные, политические корни. Отдельные индивиды, реализуя определённые социальные цели, просто цепляются за гносеологические корни, используют философские трудности, чтобы извратить те или иные философские положения или философию в целом. Именно об этом свидетельствуют исторические факты преследования выдающихся философов и даже расправы над ними.

Достаточно вспомнить, как грубо, издевательски третировались передовые философские учения и их авторы, например, в Древней Греции (Сократ), или в период средневековья над выдающимися мыслителями демонстративно кощунствовала инквизиция, а некоторых даже казнили на кострах (Дж. Бруно) за прогрессивное мировоззрение. А ведь в основу преследований философов, как правило, клали именно неугодное представления о всеобщем, особенно в сфере политики.

Преследовались передовые  философские воззрения и в  царской России. С высот государственных трибун открыто провозглашались призывы запретить преподавание философии в вузах, поскольку де польза от неё не доказана, а вред «очевиден».

Двадцать лет выполнял каторжные работы, переносил всякие унижения и издевательства выдающийся русский философ, просветитель-энциклопедист, писатель и литературный критик Н.Г. Чернышевский. Его соратники и единомышленники А.Н. Герцен, Н.П. Огарёв, Н.А. Добролюбов и др. были вынуждены либо иммигрировать за границу, либо жить под постоянным надзором полиции. А что случилось с философией и философами в годы Советской власти, когда зелёная улица была дана лишь отдельным лицам, только за то, что они публично громко кричали о беззаветной преданности марксизму, Октябрьской революции, о любви к России и её народу, а на деле, некоторые из них, под видом марксизма навязывали России всякую антинаучность, реакционность и явный антимарксизм. В то время как многие выдающиеся русские мыслители были вынуждены бежать от Советской власти за границу, а тех из них, которые остались на Родине, постигла ещё худшая участь.

В настоящее время  философия в России переживает не лучшие времена. Она преподаётся во всех вузах страны. Однако социальная ценность и эффективность преподавания философии обусловлена тем, кем, как и с каких социально значимых позиций эта философия преподаётся. Здесь кроются различия в подходах к формированию у студентов мировоззрения, в трактовке тех или иных общетеоретических и практических проблем, в понимании значимости философских знаний и т.д. Имеет место,  когда, с одной стороны, утверждается важность и необходимость философской подготовки специалистов, а с другой – насильно внедряются методы её преподавания, которые чужды научности, воспитанию любомудрия у студентов, а главное, как бы стихийно, в эту же философию и её преподавание вливают яд различных путанных и антинаучных взглядов, с целью сделать её нейтральной по отношению и к Мудрости и к Всеобщности, и к реальной жизни в целом.

Выводы:

1). Философия развивалась  в условиях постоянного преодоления  трудности на своём пути.

2). Эти трудности имеют:

а) гносеологические корни; б) социально-политические корни.

5. КАК ДОКАЗЫВАЕТСЯ «НЕНАУЧНОСТЬ» НАУЧНОЙ ФИЛОСОФИИ?

В России, начиная с 90-х  гг. XX в., появилась группа философов, среди которых некоторые имеют высокие научные степени и звания, в своих публикациях и устных выступлениях заявляют, что философия, имеется в виду, прежде всего марксистско-ленинская, а вместе с ней и вся Классическая философия, не является наукой.  Какие они приводят аргументы для обоснования своих заявлений?

Некоторые прибегают к чистой демагогии: «Не наука, и всё. Я так считаю!»

Другие черпают аргументы из сферы экономики. Нет колбасы в холодильниках, промышленность в упадке, – значит виноват Маркс. Долой Марксизм и его философию!

Третьи рассуждают так: мол, в прошлом (например, в XVIII–XIX вв.) философия была наукой, сегодня она, конечно, не наука, а совокупность самых различных воззрений на реальные явления. Какая и в чём конкретно была лучше и прогрессивнее философия прошлого времени в сравнении с какой философией XX в.? Почему и какая философия перестала быть наукой? Сторонники подобных заявлений предпочитают не говорить.

Четвертые заявляют: «философия,  с одной стороны, – наука, с  другой, – не наука, а субъективное мировоззрение. Она – наука, когда верно, адекватно отражает объект своего познания, и – не наука, если выражает лишь интересы, идеологию того или иного класса»³⁸. Здесь всем идеологическим знаниям авторы отказывают в адекватности, в научности только за то, что они отражают интересы того или другого класса. Авторы подобной точки зрения или не знают или  игнорируют с определенной политической целью положение Научной философии о конкретности истины, а также положение о том, что в содержание идеологии входит всё содержание теоретического знания об обществе.

А один из отлучателей  философии от науки профессор, академик гуманитарных наук  Г.Г. Майоров на вопрос: «Что такое философия?» ответил: «Философия – это Платон. Гегель – слабая его копия, а уж о Марксе и говорить нечего»³⁹. Мол, сейчас все ругают марксизм, и я, как философ, считаю, что марксизм не состоялся в своей философской части. Здесь, к великому удивлению, профессор, академик гуманитарных наук допускает грубейшую неправду, ложь и алогизм. Во-первых,  не все «ругают» марксизм, а лишь специфическая группа, к которой и относится Майоров. Во-вторых,  для научной критики термин «ругать» неуместен. В-третьих, и самое главное, по утверждению Майорова, мировая духовность, в том числе и философия, развивается вспять. Это противоречит широкоизвестным реальным фактам, это грубейшая неправда.

Но особое удивление  вызывает реакция на Научную философию ведущего научного сотрудника Института Философии РАН, доктора философских наук А.Л. Никифорова. Уже в первых строках своей статьи «Является ли философия наукой»⁴⁰ он спешит сообщить, что цель его поиска «осознать задачи, вставшие перед философами сегодня, в переломный момент жизни нашего общества…внести свой посильный вклад в очищение духовной сферы страны…»⁴¹. Очищение от чего? Оказывается, от отнесения философии к науке. «Отождествление нашей философии с наукой, – утверждает он, – наносит…немалый вред». И далее он продолжает: «Я не буду останавливаться на перечислении всех вредных последствий отождествления философии с наукой. Скажу лишь, что эти последствия заставляют нас всерьёз задуматься над вопросом: Является ли философия наукой? Общепринятый ответ гласит: «Да», хотя здесь встречаются, правда, оговорки разного рода, что это «особая» наука, что это не только наука и т.п., однако общая позиция сохраняется. Я же хочу высказать и обосновать противоположный ответ: «Нет»! Философия никогда не была, не является и, надеюсь, никогда не будет наукой (это относится и к марксистской философии)»⁴³. В качестве доказательства он заявляет, что якобы у неё нет проблем, ибо она-де не даёт знаний, у неё нет истин, которые можно было бы признать и описать. Возникают вопросы: Как же он сам-то в процессе разработки и защиты своих диссертаций обошёлся без проблем, без истин? Как же Учёный совет вуза присвоил ему учёную степень кандидата, а затем доктора философский наук, а ВАК утвердил без проблем, без анализа каких-либо знаний, потому как они отсутствуют в философии, без истин…? Всё это неправда. Но какая же действительная причина заставила Никифорова круто изменить своё отношение к философии?

Подобно всем перевёртышам он с высоты своего места в РАН навязывает читателям крайне субъективные, абсурдные и реакционные суждения о философии. Когда же оппоненты в глаза ему указывают на абсурдность его заявлений, он, абсолютно не смущаясь, прикидывается «простачком», наивно заявляя, что своих взглядов на характер философии он никому не навязывает, что это, мол, его личная точка зрения, что ему «так удобно». «Как философ, – заявляет он, – я не претендую на выражение научной истины»⁴⁴. Не нравятся мои личные, удобные мне взгляды? – Так «отбросьте их»⁴⁵. Но если всё это всего лишь личные удобства, которые можно отбросить как ненаучные, никому не нужные, то как и почему они попадают в содержание его публичных выступлений перед учёными, тем более в печать? И зачем он снова ещё раз поместил эти утверждения  и эту журнальную статью в свою книгу «Заблуждающийся разум?» (М., 1990 с. 286-326) .

Нет, это не личные «удобства», это социальная позиция. Он вслух (и  печатно) мечтает о том, чтобы философия превратилась в смесь субъективных, ненаучных воззрений и убеждений тех, кто ею занимается, причём в такую бессистемную, анархичную смесь, чтобы написать какой-то учебник по философии было бы невозможно. Да он и сам без стеснения заявляет об этом: «Учебник по философии в принципе не возможен и, обучая будущих философов, можно опираться только на первоисточники», так как «каждый философ вкладывает в философские понятия своё собственное содержание, свой собственный смысл»⁴⁶.

Абсурдность и реакционность утверждений Никифорова состоит в том, что он отказывает в праве иметь высшую философскую культуру мышления всем, кто не избрал своей профессией философские науки. Он предлагает в овладении философией вернуться к доантичным временам,  когда ещё не обобщались взгляды мыслителей-одиночек, не писались учебники по философии, и поэтому со взглядами отдельных мыслителей можно было ознакомиться лишь по первоисточникам, в ходе непосредственного общения и чтения ограниченного количества изданных работ. Призыв Никифорова отказаться от издания учебников по философии есть ни что иное, как призыв к дебилизации нации.

Никифоровы не выступают  против философии, они только против философии как науки, пусть никто не называет философию наукой, пусть из вузов России исчезнет философия как наука, тогда они разрешат ей сохраниться в виде набора субъективных мнений. То есть, они разрешают России сохранить философию как форму, уничтожив всё её научное содержание. Для достижения этих целей они используют целый набор приёмов, анализ которых находится в работе Д.Ф. Казакова и И.В. Николаева «В защиту научной философии»^47. Мы же остановимся лишь на некоторых.

Начинает Никифоров  не с анализа Научной философии, как это делают, например, Л. Витгенштейн, К. Поппер и др. западные специалисты, а с анализа фактов практической работы философов в том научном учреждении, в котором он сам работает, а работает он в высшем философском учреждении России – Институте философии РАН. Он видит, что лаборанты и сотрудники этого института занимаются вовсе не наукой, а какой-то ерундой: что-то планируют, что-то выдумывают, в чём-то отчитываются, ну и, конечно, систематически публикуют свои статьи, книги, защищают диссертации… « По-видимому, – приходит к выводу Никифоров, – каждый философ понимает, что ничего интересного таким образом получить нельзя. В итоге получается очередная бесцветная, скучная книга, часто не имеющая никакого отношения ни к науке, ни к философии»⁴⁸.

Такого его начало. Действительно, если окружающие его  сотрудники Института философии РАН творят нечто бесцветное, не имеющее никакого отношения ни к науке, ни к философии, то такое творение назвать философией никак нельзя. Тут Никифоров прав. Но он, тут же, нарушая законы логики и здравого смысла, переносит процесс работы сотрудников Института философии и его результаты на всю философию и на Классическую в том числе. Таков приём Никифорова: для начала спутать понятия, о которых пойдёт речь.

Попытки уничтожить в  России Научную философию предпринимались  и раньше, и Никифорову по долгу службы положено знать своих духовных предшественников, и он, разумеется, знает их, но скрывает своё родство с ними, потому что их теоретическая несостоятельность и социальная реакционность уже разоблачены – это следующий приём Никифорова против Научной философии. Так, известный в 20-е гг. XX в. политический деятель и публицист, член Реввоенсовета, ставший вскоре ректором Коммунистического университета, а затем ректором Ленинградского университета, философ С.М. Минин в 1922 г. опубликовал статью «Философию – за борт». В этой статье он утверждает: «Философия – опора буржуазии. Не идеалистическая, не метафизическая только, именно философия вообще, философия как таковая…, философия – полунаука, полузнание, полуоткровение, полувера. Вернее, философия больше вера, чем знание, она ближе к религии, чем к науке»⁴⁹. Заниматься философией, поучал он, значит изменять маркзизму, скатываться к оппортунизму. У пролетариата должна остаться только наука, очищенная от философии». На этом основании он провозглашает лозунг: «Науку – на мостик, философию – за борт»⁵⁰. Мы видим, что позиция Никифорова по существу тождественна с позицией Минина.

У Никифорова имеется  и другой исторический предшественник, например, профессор Боричевский И.А., который не уехал за границу, а с восторгом приветствовал Октябрьскую революцию. Он следующим образом противопоставляет научные и философские знания: «Наука в её всеобъемлющем целом самодовлеюща: она сама устанавливает свою философию, свою теорию познания, своё учение о сущем, своё учение о высшем благе»⁵¹. Это было заявлено в 1925 году. Нетрудно понять, что это статья была враждебной реакцией на Философское завещание В.И. Ленина, в котором разоблачено антинаучное шельмование в философии.

Уместно назвать и  следующего идейного предшественника  никифоровых – Энчмена Э.С., который утверждал, что не только философское, но и любое иное мировоззрение «одурачивает передовых революционных рабочих и потому должно быть повержено в прах»⁵².

Подводя некоторый итог анализу того, как доказывается «ненаучность»  научной философии, необходимо отметить: во-первых, сама эта критика не выдерживает не только элементарной научной критики, но и критики здравого смысла. Так, Никофоров – ведущий сотрудник Института философии РАН, доктор философских наук вопреки элементарной правде провозглашает себя первозаявителем того, что философия  не является наукой. Такие заявления уже делались О.Контом, Дж. Миллем и другими позитивистами ещё в 30-х гг. XIX в.; Э. Махом, Р. Авенариусом и другими сторонниками эмпириокритицизма (к.XIX – н. XX в.); М. Шликом, Р.Рейхенбахом и другими неопозитивистами в 20-х гг. XX в. Этот перечень можно продолжить и дальше. Теоретическая несостоятельность этой позиции уже раскрыта и широко освещена, в том числе, и некоторыми философами Западных стран. И этот факт уже усвоил каждый средний студент, прослушавший курс Научной философии. Но почему же этот факт замалчивает Никифоров? Вместе с тем, никифоровы, майоровы и иже с ними замалчивают связь с митиными, боричевскими, энчменами и другими единомышленниками, которые разрушали духовность России в 20-е гг. XX в. Во-вторых, этический аспект позиции никифоровых. Учёные всех стран мира в этическом плане традиционно были целостными людьми. Во имя правды, истины, служения народу, во славу Родины, которая произвела их на Свет, они часто шли на всё, платили даже собственной жизнью. Этический аспект деятельности никифоровых для России, когда она проходит критический и даже опасный период в своём развитии, особенно имеет важное значение. Однако он не нуждается в специальном анализе, в связи со своей очевидностью. В-третьих, никифоровы свою деятельность рассматривают как «...посильный вклад в очищение духовной сферы страны…»⁵³ на пути приобщения её к философской культуре Запада. Однако на деле их позиция по разрушению научной философии в России (высказывание Никифирова: «Философия никогда не была, не является и, надеюсь, не будет наукой. Это относится и к марксистской философии»⁵⁴) не только противоречит современной научно-технической революции, но она находится также в вопиющем (вульгарном) противоречии с современной тенденцией развития философии на Западе, что лишний раз свидетельствует об их теоретической никчёмности и социальной реакционности. Так, представитель Постпозитивизма К. Поппер пишет: «От Фалеса до Эйнштейна, от античного атомизма до декартовских рассуждений о природе материй, от мыслей Гильберта и Ньютона, Лейбница и Башковича по поводу природы сил до рассуждений Фарадея и Эйнштейна относительно полей сил – во всех этих случаях направление движения указывали метафизические идеи»^55.