Необходимая оборона

В Древнем Риме, где  необходимая оборона признавалась естественным правом, присущим человеку, сложилась поговорка, наглядно отражавшая господствующие в праве взгляды  того периода на необходимую оборону: «Лучше предупредить опасность собственными силами, чем потом обиженному прибегать к помощи суда». Очень яркую характеристику понятия необходимой обороны дал и развил выдающийся оратор, крупный идеолог Древнего Рима Марк Туллий Цицерон в своей защитительной речи по делу Милона.

«Бывают случаи, - говорил  Цицерон, - и эти случаи нередки, когда человек имеет право жизни над себе подобным. И если это право справедливо, если оно когда-либо является необходимостью, то это в том случае, когда приходится силу отражать силою. Неужели, - далее говорил Цицерон, - смерть, которая поражает разбойника, убийцу, может считаться несправедливою?».

Римские юристы руководствовались  высказанными в этой речи принципами и считали действия совершенными в состоянии необходимой обороны  при наличии двух главных условий: несправедливости нападения и неизбежности опасности. В литературе по исследованию русского уголовного права мы также находим подтверждение раннего появления в русских памятниках института необходимой обороны. В частности, А.Ф. Кони в своих рассуждениях о необходимой обороне указывает, что «во все периоды нашего законодательства, как древнего, так и нового, существовало понятие о необходимой обороне, и можно ясно видеть, что право это развивалось постепенно и последовательно».⁹ Профессоры Неклюдов, Долопчев и Таганцев отмечали, что уже вместе с первыми попытками ограничения и регулирования мести в нашем древнейшем праве встречались отдельные постановления об обороне. «Право необходимой обороны было признано еще в договоре Олега с греками в отношении обороны имущества и в Русской Правде в отношении обороны, как имущества, так и личности».¹⁰ Таким образом, не вызывает сомнения, что вопрос об обосновании права необходимой обороны издавна привлекал к себе внимание философов и юристов.

Институт необходимой  обороны развивался и видоизменялся в зависимости от целого ряда условий, диктуемых существовавшим в разные времена уровнем общественного развития. На протяжении большей части истории институт необходимой обороны формировался и использовался в интересах господствующих классов, и лишь в условиях современных либерально-демократических устоев, ставящих во главу угла права личности, он постепенно наполняется общечеловеческим значением. Естественно, само понятие необходимой обороны, ее основания и пределы допустимости постоянно подвергались изменениям, так или иначе, отражая в себе особенности господствующего социально-политического строя.

В настоящее время  институт необходимой обороны представляет собой важнейшую форму участия  граждан в правоохранительной деятельности, где он представлен как минимум в двух аспектах: во-первых, как субъективное право каждого человека и, во-вторых, в качестве публично-правовых полномочий правоохранительных органов и их сотрудников, связанных с применением правомерного насилия в правоохранительной деятельности. Он существует в уголовном праве практически всех государств мира. Как правило, нормы института необходимой обороны расположены в Общей части уголовных кодексов. Однако есть исключения - в УК стран, основанных на модели УК Франции 1810 г. (Бельгия, Гаити, Доминиканская Республика, Мадагаскар), соответствующие нормы целиком или частично сформулированы в Особенной части в виде оговорок к таким составам, как убийство, нанесение телесных повреждений. В Англии вопрос о необходимой обороне частично решен в Законе об уголовной юстиции 1967 г., в ст. 3 которого предусмотрено, что лицо может применить «разумную силу» для предупреждения совершения другими лицами преступления либо для производства законного ареста преступника или подозреваемого.¹¹

Несмотря на кажущуюся простоту, нормы о необходимой обороне на практике оказываются одними из наиболее труднореализуемых, что объясняется в первую очередь бесконечным многообразием ситуаций, связанных с необходимой обороной. Поэтому неудивительно, что во многих странах подавляющее большинство норм о необходимой обороне установлено не законодателем, а судебными прецедентами или судебной практикой (в зависимости от типа правовой системы).

Анализ уголовного законодательства и доктрин современных стран  выявил значительное сходство в понимании условий правомерности обороны. В абсолютном большинстве стран законодатель (или судебная практика) требует, чтобы посягательство было противоправным, наличным и реальным, а действия обороняющегося - пропорциональными угрозе. Везде допускается причинение вреда посягающему лицу в целях защиты не только жизни, здоровья, но и имущества, причем как самого обороняющегося, так и третьих лиц. По общему для всех стран правилу при осуществлении необходимой обороны запрещается причинение вреда третьим лицам. Однако, несмотря на вышеуказанное сходство, в формулировках соответствующих статей национальных УК имеется множество расхождений, которые носят, как правило, далеко не технический характер. Прежде всего, обращает на себя внимание различие в самом названии института. Собственно «необходимой обороной» он именуется в России и других странах СНГ, а также в Австрии, Албании. Почти во всех романоязычных странах принят термин «правомерная оборона» («legitime defense»). Его используют, в частности, УК Бельгии, Бразилии, Гаити, Гватемалы, Италии, Кубы. В странах английского общего права соответствующий институт обозначается как «самозащита» (Австралия) или как «частная оборона» (Private defence) - в Брунее, Индии.

В настоящее время  законодатель в большинстве стран мира весьма широко определяет допустимый объект защиты от посягательства при необходимой обороне. Наиболее широко он сформулирован в государствах СНГ, согласно УК которых необходимая оборона допускается при защите жизни, здоровья и прав обороняющегося или других лиц, интересов государства или общества от общественно опасного посягательства (Азербайджан, Беларусь, Казахстан, Киргизия, Россия, кроме Грузии и Молдовы). Такого же подхода (в части защиты публичных интересов) придерживается законодатель ряда социалистических и постсоциалистических стран (Болгария, Венгрия, КНР, Куба, Лаос, Латвия, Литва, Монголия, Румыния).

В уголовных кодексах большинства других стран ничего прямо не говорится о защите прав и интересов государства и  общества, поскольку на практике это может выглядеть несколько неопределенно. Как правило, законодатель говорит о защите жизни, здоровья, личной неприкосновенности, собственности и других прав, своих или иного лица. Такого рода формулировки содержатся, например, в УК Австрии, Албании, Андорры, Гондураса. Впрочем, можно вполне допустить, что под «иным лицом» в судебной практике указанных стран может пониматься и государство. В уголовных кодексах стран английского общего права объект посягательства (как и многие другие понятия) определяется весьма подробно и даже, можно сказать, казуистично. Так, согласно Уголовного Кодекса Австралии (п. 1 ст. 10.4) лицо совершает деяние в состоянии самозащиты, только если он или она верят, что данное поведение необходимо: (a) для защиты себя или другого лица; или (b) для предотвращения или пресечения незаконного лишения свободы в отношении себя или другого человека; или (c) для защиты собственности от незаконного изъятия, уничтожения, повреждения или вторжения; или (d) для предотвращения уголовно наказуемого нарушения границ владения любым земельным участком или помещением; или (e) для удаления с земельного участка или из помещения лица, которое совершает уголовно наказуемое нарушение границ владения.¹² Напротив, в некоторых национальных законодательствах встречаются совершенно абстрактные формулировки объекта защиты: «с целью защиты своих или чужих правовых благ (интересов)» (УК Грузии, Парагвая, Перу, Португалии, Республики Корея, Эстонии), «с целью защиты своих или чужих прав» (УК Панамы).

Характер посягательства. Несмотря на выработанные теорией и судебной практикой подавляющего большинства современных государств весьма близкие подходы к определению характера действий, против которых допускается необходимая оборона, формулировки действующих УК далеки от единообразия.

В большинстве стран  мира вышеуказанные действия определяются в уголовном законе как «наличное  противоправное посягательство (нападение)». Но иногда национальный законодатель предлагает несколько отличные (и  нередко более удачные) определения. На противоправный характер посягательства указывают, в частности, уголовные кодексы Австрии, Афганистана, Болгарии, Федерации Боснии и Герцеговины, Венгрии, Германии, Гондураса, Грузии, Дании, Замбии, Исландии, Испании, Коста-Рики, Нидерландов, Никарагуа, Польши. УК Албании, Бразилии, Колумбии, Кот-д'Ивуар, Панамы, Румынии говорят о «несправедливом» (injusta) нападении, а УК Армении, Беларуси, Казахстана, Киргизии - об «общественно опасном» посягательстве, УК Литвы - об «опасном» посягательстве. В самом деле, определение посягательства как общественно опасного является более точным, поскольку на практике возможна необходимая оборона против действий невменяемого лица, которое, строго говоря, не действует противоправно. С другой стороны, обороняющийся не всегда может определить противозаконный характер посягательства в момент совершения последнего. На этот случай в УК Индии, Сингапура и некоторых других стран английского общего права специально оговаривается право самообороны в отношении душевнобольного и малолетнего лица. В УК вышеуказанных стран английского общего права имеются и иные специфические нормы, касающиеся противоправности нападения. Согласно этим нормам самооборона против незаконных действий государственных служащих при исполнении последними своих должностных полномочий допустима только в том случае, если эти действия грозят причинением смерти или тяжкого (телесного) вреда (например, ст. 99 УК Индии и Сингапура, ст. 88 УК нигерийского штата Замфара, § 35.27 штата Нью-Йорк, п. 2 ст. 12 УК Судана).

На признак наличности (непосредственности) указывают УК Австрии, Бельгии, Болгарии, Бразилии, Гаити, Германии, Нидерландов, Румынии. В некоторых случаях законодатель прямо допускает необходимую  оборону против будущего посягательства, если оно представляется неизбежным (УК Австрии, Бразилии, Венгрии, Дании, Индии, Исландии, Колумбии, Кубы, Панамы, штатов США). Так, УК Бразилии говорит о «наличном или неминуемом нападении» («agressao, atual ou iminente»), УК Дании - «нападении, которое началось или неизбежно». УК Австрии и Литвы допускают необходимую оборону для предотвращения «непосредственно угрожающего» посягательства, а УК Венгрии и Латвии - «угрозы незаконного нападения». В странах СНГ уголовный законодатель ничего не упоминает о праве на оборону при угрозе нападения. Однако этот вопрос был решен еще в советское время судебной практикой. Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 16 августа 1984 г. № 14 «О применении судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону от общественно опасных посягательств» разъясняет, что «состояние необходимой обороны возникает не только в самый момент общественно опасного посягательства, но и при наличии реальной угрозы нападения».¹³ В отдельных странах (например, во Франции) проводится следующее различие: необходимая оборона допустима уже при одной только реальной угрозе посягательства на личность, тогда как защита собственности допускается только при уже начавшемся посягательстве на последнюю.

Напротив, УК Швеции прямо  признает право на самооборону против «надвигающегося» преступного нападения на собственность. Весьма интересное правило относительно признака наличности посягательства содержит УК Грузии (п. 3 ст. 28): «Причинение вреда посягающему с целью возврата отнятых в результате противоправного посягательства имущества или иных правовых благ является правомерным и в случае, если это произошло непосредственно при переходе этих благ в руки посягавшего и их немедленный возврат еще был возможен».¹⁴

Характерной чертой ряда зарубежных уголовно-правовых систем является установление законодателем своего рода презумпции состояния необходимой обороны в случае незаконного проникновения постороннего лица в жилище (хранилище имущества) или попытки такого проникновения (УК Алжира, Бельгии, Гаити, Колумбии, Коста-Рики, Кот-д'Ивуар, Литвы, Мадагаскара, Марокко, Мексики, Молдовы, Никарагуа, Туниса, Украины, Уругвая, Финляндии, Франции, Чили). При этом в УК целого ряда стран речь идет о ночном проникновении как особо опасном. По УК Молдовы для наличия указанной презумпции проникновение должно сопровождаться опасным для жизни или здоровья насилием либо угрозой такого насилия. Согласно ст. 122-6 УК Франции «действовавшим в состоянии правомерной защиты считается тот, кто совершает действия: п. 1. С целью отразить проникновение ночью в жилище, осуществляемое путем взлома, насилия или обмана; п. 2. С целью защитить себя от совершающих кражу или грабеж с насилием».¹⁵ До 1959 г. французская судебная практика исходила из неопровержимого характера такой презумпции. Однако в 1959 г. Кассационный суд Франции прямо высказался по этому вопросу, разъяснив, что такая законодательная презумпция «не имеет абсолютного и неопровержимого характера и может пошатнуться перед доказательством обратного».¹⁶

В некоторых УК среди  прочих указывается такой признак нападения, как его реальность, т.е. существование в действительности (Албания, Молдова, Мексика, Румыния, Сан-Марино). Обычно же этот признак рассматривается только в доктрине уголовного права. Лишь в немногих странах уголовный законодатель уделил внимание проблеме так называемой «мнимой обороны», когда лицо под влиянием ошибки причиняет вред другому при отсутствии реального нападения со стороны последнего. Согласно УК Италии, Латвии, Украины в случае, когда при мнимой обороне в действительности имели место обстоятельства, позволявшие обороняющемуся заблуждаться относительно реальности нападения, лицо освобождается от уголовной ответственности. Однако если речь идет об ошибке, вызванной неосторожностью лица, то наказуемость не исключается.

Субъект необходимой обороны. Условия правомерности обороны относятся не только к характеру посягательства, но и к некоторым характеристикам обороняющегося, хотя указания на этот счет сочли возможным включить в свои УК далеко не все зарубежные законодатели. Так, нормы УК стран СНГ и Балтии (Азербайджан, Армения, Беларусь, Грузия, Казахстан, Киргизия, Латвия, Литва, Россия, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан, Украина, Эстония), а также УК Монголии прямо указывают, что это право принадлежит всем лицам независимо от возможности избежать посягательства либо обратиться за помощью к другим лицам или органам власти. Однако надо сказать, что такое право не всегда признавалось законодателем даже в странах с либеральными традициями. Так, в Великобритании до относительно недавнего времени лицо было обязано спасаться бегством в случае нападения преступника и только при отсутствии такой возможности получало право обороняться.

Сходное правило закреплено в настоящее время УК некоторых  штатов США (например, Нью-Йорка, Пенсильвании), согласно которым лицо может прибегнуть к смертоносной силе, если у него не было возможности отступить и, таким образом, избежать причинения смерти или тяжкого телесного вреда. Действующие УК Индии и Сингапура (ч. 3 ст. 99), Афганистана (ст. 62), Ирака (ст. 42), нигерийского штата Замфара (ст. 87), Судана (п. 2 ст. 12) устанавливают, что нет права необходимой обороны в тех случаях, когда лицо имеет время для обращения за помощью к властям. УК ряда стран СНГ (Азербайджан, Армения, Казахстан, Россия, Таджикистан), а также УК Монголии также указывают, что право на необходимую оборону имеют в равной мере все лица, независимо от их профессиональной или иной специальной подготовки и служебного положения К числу условий правомерности необходимой обороны, характеризующих субъекта, также можно отнести требование отсутствия провокации со стороны обороняющегося. Такое условие прямо предусмотрено, в частности, в УК Андорры, Гватемалы, Гондураса, Греции, Самоа, Испании, Кубы, Никарагуа, Панамы, Перу, Сальвадора, Таджикистана, Узбекистана, Уругвая, Филиппин, Эквадора, а также в УК штатов США.