Коррупция и международное сотрудничество в борьбе с ней

В преамбуле Конвенции подчеркивается необходимость проведения общеевропейской уголовной политики, направленной на защиту общества от коррупции, включая принятие соответствующего законодательства и профилактических мер.

В гл. II Конвенции содержится обширный перечень мер, которые должны быть приняты на национальном уровне Государствами-участниками Конвенции. Прежде всего, это относится к криминализации соответствующих деяний коррупционного характера. К таковым Конвенция относит: активный и пассивный подкуп национальных публичных должностных лиц (ст. 2,3), активный и пассивный подкуп в частном секторе (ст.ст. 7,8), подкуп членов национальных публичных собраний (ст.4), подкуп иностранных государственных должностных лиц (ст.5), подкуп членов иностранных публичных собраний (ст.6), подкуп должностных лиц международных организаций (ст.9), подкуп членов международных парламентских собраний (ст.10), подкуп судей и членов международных судов (ст.11), использование служебного положения в корыстных целях (ст.12), отмывание доходов от преступлений, связанных с коррупцией (ст.13).

Поскольку Конвенция не содержит определения  понятия коррупции, именно перечень деяний, подлежащих криминализации, определяет понимание коррупции в настоящем документе. В основном, как уже было отмечено ранее, Конвенция определяет коррупцию как подкуп. Понятие активного и пассивного подкупа едино для всех его разновидностей. Под активным подкупом Конвенция понимает «обещание, предложение или предоставление каким-либо лицом, прямо или косвенно, какого-либо неправомерного преимущества соответствующему лицу для самого этого лица или любого иного лица, с тем, чтобы оно совершило действия или воздержалось от их совершения при осуществлении своих функций, когда это сделано преднамеренно» (ст.3). Под пассивным подкупом понимается «прямое или косвенное испрашивание или получение соответствующим лицом какого-либо неправомерного преимущества для самого этого лица, или же принятие предложения или обещания такого преимущества с тем, чтобы это лицо совершило действия или воздержалось от их совершения при осуществлении своих функций, когда это сделано преднамеренно» (ст.4). В данных определениях обращает на себя внимание предельно широкое определение, выражаясь языком российской  уголовно-правовой теории, объективной стороны подкупа. Криминализации подлежат не только действия по передаче и принятию неправомерных преимуществ, но и «обещание, предложение, испрашивание и принятие предложения».

Конвенция предписывает криминализацию коррупции как в  государственном, так и в частном секторе. Субъектом пассивного «государственного» подкупа является «публичное должностное лицо»²²⁰. Таким лицом, согласно п. «а» ст. 1 Конвенции, считается «лицо, определяемое как «должностное лицо», «государственный служащий», «мэр», «министр» или «судья» в национальном праве государства, в котором данное лицо выполняет эту функцию, как она определяется в уголовном праве». Таким образом, Конвенция оставляет вопрос о понятии должностного лица на усмотрение национального уголовного законодательства.

В отношении субъектов  «частной» коррупции такого рода отсылка в тексте Конвенции отсутствует. Ст. 7, 8 Конвенции предусматривают криминализацию действий по подкупу «каких-либо лиц, которые руководят предприятиями частного сектора или работают в них в том или ином качестве». Таким образом, в Конвенции данный субъект трактуется предельно широко. Единственное обстоятельство, несколько сужающее объем криминализации «частной коррупции» - указание на то, что неправомерное преимущество  частным управленцам должно быть предоставлено с тем, «чтобы эти лица совершили действия или воздержались от их совершения в нарушение своих обязанностей. Для «публичной» коррупции требование нарушения обязанностей по службе отсутствует (должностное лицо совершает действия или воздерживается от их совершения при осуществлении своих функций). 

Следует отметить, что  по смыслу ст. 4 Конвенции, субъектами подкупа членов  национальных публичных собраний могут быть не только депутаты и члены представительных учреждений, поскольку «публичное собрание» - это любое собрание, осуществляющее законодательные или административные полномочия. По сути, речь идет об ответственности членов любых коллегиальных органов, наделенных определенными полномочиями.

Положения Конвенции  предписывают криминализацию транснациональной и международной коррупции. Статьи  5 и 6 Конвенции предусматривает криминализацию подкупа иностранных публичных должностных лиц, а также членов иностранных публичных собраний. В соответствии со ст. 9 Конвенции государства принимают «такие законодательные меры, которые могут потребоваться для того, чтобы квалифицировать в качестве уголовных преступлений в соответствии с ее внутренним правом поведение, подпадающее под активный или пассивный подкуп, когда по смыслу положений о персонале это касается какого-либо должностного лица или иного нанятого по контракту сотрудника какой-либо международной или наднациональной организации или органа, членом которой является это государство, а также любого прикомандированного или не прикомандированного лица, которое осуществляет функции, соответствующие функциям, выполняемыми такими должностными лицами или агентами».  В соответствии со ст. 10 Конвенции криминализации подлежит подкуп членов международных парламентских собраний международных или наднациональных органов, ст.11 – подкупа судей и должностных лиц международных судов.

Довольно оригинально сформулирован состав злоупотребления влиянием в корыстных целях в ст. 12 Конвенции. В статье говорится: «Каждая сторона принимает такие законодательные меры, которые могут потребоваться для того, чтобы признать в качестве уголовных правонарушений в соответствии с ее внутренним правом преднамеренное обещание, предоставление или предложение, прямо или косвенно, любого неправомерного преимущества лицу, которое утверждает или подтверждает, что оно может оказать неуместное влияние на принятие решений любым лицом, о которых говорится в Статьях 2, 4-6, и 9-11, за вознаграждение, независимо от того, предоставляется ли неправомерное преимущество ему самому или кому-либо еще, а также испрашивание, принятие или согласие с предложением или обещанием предоставить такое преимущество в вознаграждение за такое влияние, независимо от того, оказано или нет влияние и был ли получен или нет в результате предположительно оказанного влияния ожидаемый результат». 

В статье 13 Конвенции  содержится требование установления ответственности за отмывание доходов от преступлений, связанных с коррупцией. Понятие отмывания (легализации) содержится в Европейской Конвенции об отмывании, выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности 1990 г²²¹., к которой делается отсылка в тексте  рассматриваемой Конвенции.

Согласно ст. 15 Конвенции, криминализации подлежат случаи соучастия  в совершении любого указанного в  Конвенции преступления.

Конвенция предъявляет  к странам-участникам определенные требования по пенализации коррупционных преступлений. «Принимая во внимание серьезность уголовных правонарушений, признанных таковыми в соответствии с настоящей Конвенцией, подчеркивается в п. 1 ст. 19, -  каждая Сторона предусматривает эффективные, соразмерные и сдерживающие санкции и меры, включая, когда правонарушения совершены физическими лицами, наказания, предусматривающие лишение свободы, которые могут повлечь за собой выдачу». В. п.3 указанной статьи содержится требование принять законодательные меры по обеспечению возможности конфискации орудий и доходов от коррупционных преступлений, или имущества, стоимость которых эквивалентна таким доходам.

Отдельная статья Конвенции  посвящена вопросу об ответственности  юридических лиц. В ст. 18 содержится требование принятия законодательных и других мер по обеспечению ответственности юридических лиц в связи с совершением коррупционных преступлений. Ответственность должна наступать в случаях, когда преступление, предусмотренное Конвенцией, совершено в интересах юридического лица любым физическим лицом, действующим в своем личном качестве или в составе органа юридического лица и занимающим руководящую должность в юридическом лице. Кроме этого, ответственность юридического лица должна быть предусмотрена в тех случаях, когда «отсутствие надзора или контроля со стороны физического лица сделало возможным совершение коррупционных преступлений в интересах юридического лица физическим лицом, находящимся под его властью». Ответственность юридических лиц не исключает возможности уголовного преследования физических лиц, совершивших, подстрекавших к совершению или участвовавших в коррупционных преступлениях. Данное положение Конвенции не говорит прямо об уголовной ответственности юридических лиц. Представляется, что вид ответственности должен, согласно данной норме, устанавливаться национальным правом, т.е. ответственность юридического лица может быть административной или гражданско-правовой.

Особую важность имеют  положения Конвенции, касающиеся установления юрисдикции в отношении предусмотренных ею преступлений. В соответствии со ст. 17, страны участники принимают законодательные и иные меры для установления юрисдикции в случаях, когда:

1. правонарушение совершено полностью или частично на ее территории;
2. правонарушитель является одним из ее граждан, одним из ее публичных должностных лиц или членов одного из ее национальных публичных собраний;
3. в правонарушение вовлечено одно из ее публичных должностных лиц, или член ее национальных публичных собраний, или любое лицо, упомянутое в статьях 9-11, которое при этом является одним из ее граждан.

Исходя из текста приведенной  нормы, можно сделать вывод, что  Конвенция предусматривает два юрисдикционных принципа: территориальный и принцип гражданства. Для стран-участников предусмотрена возможность оговорки о неприменении или применении только при особых случаях нормы о юрисдикции, предусматривающие принцип гражданства (пп. «b» и «c» п.1 ст. 17).  Конвенция не исключает осуществление Стороной любой уголовной юрисдикции в соответствии с ее внутренним правом (п. 4 ст. 17 Конвенции).

Коррупционные преступления, предусмотренные Конвенцией, считаются  входящими в число преступлений, влекущих выдачу в соответствии с  любым договором между Сторонами. Стороны обязуются включать такие  преступления в качестве преступлений, влекущих выдачу, в любые договоры об экстрадиции, которые могут быть заключены между ними. Если Сторона, ставящая условием выдачи наличие соответствующего договора, получает просьбу о выдаче от другой стороны, с которой у нее нет такого договора, она может рассматривать Конвенцию в качестве правовой основы для выдачи в связи с любым преступлением, квалифицированным в качестве такового в соответствии с Конвенцией (ст. 27 Конвенции).

Гл. IV Конвенции посвящена международному сотрудничеству. Государства обязуются в максимально возможной степени сотрудничать друг с другом в максимально возможной степени в проведении расследований и разбирательств, касающихся коррупционных преступлений, и обеспечить незамедлительную обработку запросов, полученных от органов, которые проводят расследования или осуществляют производство по уголовным делам (ст.25, 26). Во взаимной правовой помощи может быть отказано, если запрашиваемая сторона считает, что исполнение просьбы об оказании такой помощи может нанести ущерб ее национальным интересам, государственному суверенитету, национальной безопасности или общественному порядку (п. 3 ст. 26).

В главе III Конвенции предусмотрено осуществление контроля за выполнением положений Конвенции. Согласно ст. 24 Конвенции, функции контроля возложены на Группу государств против коррупции (GRECO). В состав GRECO входят автоматически все государства, ратифицировавшие Конвенцию. Статут GRECO был принят Комитетом министров в мае 1999 г. Цель деятельности данной организации, в соответствии с этим документом определяется следующим образом: «повышать способность своих членов бороться с коррупцией путем наблюдения за соблюдением ими своих обязательств в этой области используя динамический процесс взаимной оценки и контрольного давления» (ст.1)²²². GRECO осуществляет постоянный мониторинг имплементации Конвенции государствами-участниками на основе предоставляемых ими на регулярной основе отчетов о выполнении Конвенции, вносит предложения по совершенствованию норм Конвенции, дополнения ее дополнительными протоколами. В составе GRECO образовано бюро во главе с президентом. В настоящее время этот пост занимает представитель Франции д-р Мишель Готье²²³.

Конвенция допускает  оговорки. Любое государство в  момент подписания или сдачи на хранение ратификационной грамоты, документа о принятии, одобрении или присоединении может сохранить за собой право не квалифицировать как уголовное правонарушение поведение, упомянутое в соответствующих статьях Конвенции. Любое государство может заявить об отказе от взаимной юридической помощи, если запрос о такой помощи касается правонарушения, которое запрашиваемая сторона считает политическим. Однако никакое государство не может высказывать оговорки по более чем пяти упомянутым в них положениям. Оговорки однородного характера считаются одной оговоркой (ст. 33 Конвенции).

В связи с рассмотрением текста Конвенции Комитет министров  на своей 103 сессии (апрель 1998 г.) заявил, что текст Конвенции предусматривает  определенное количество возможных оговорок. Это необходимо для того, чтобы стороны могли постепенно адаптироваться к обязательствам, предусмотренным в этом документе. Комитет министров убежден, что регулярное рассмотрение оговорок группой государств против коррупции (GRECO) позволит быстро сократить количество оговорок, высказываемых при ратификации Конвенции или при присоединении к ней. Однако в целях обеспечения максимальной унификации обязательств, предусмотренных в Конвенции, и использования всех преимуществ этого документа с момента вступления его в силу Комитет министров обратился ко всем государствам, желающим стать участниками Конвенции, сократить, насколько это возможно, количество оговорок, которые они высказывают, когда выражают свое согласие на обязательность данного договора, а также к государствам, которые тем не менее считают необходимым сделать оговорки, предпринять все усилия к тому, чтобы как можно скорее отозвать эти оговорки²²⁴.

Заявления и оговорки считаются имеющими юридическую  силу в течение трех лет с момента  вступления Конвенции в силу для  соответствующего государства. Однако такие заявления и оговорки могут продлеваться на период той же продолжительности.

Отметим, что во многом прообразом норм Европейской Конвенции об уголовной  ответственности за коррупцию стали  положения УК Франции 1992 г. Так, французский  УК предельно широко формулирует объективную сторону взяточничества. Получение, предложение, обещание, вымогательство и дача в ответ на вымогательство  взятки наказываются одинаково. Норма Конвенции Совета Европы о «злоупотреблении влиянием в корыстных целях» практически полностью воспроизводит положение УК Франции о «торговле влиянием»²²⁵.

Следует согласиться с А. Г. Корчагиным и А. М. Ивановым в том, что дальнейшее развитие уголовного законодательства европейских стран об ответственности  за коррупционные преступления будет происходить в направлении имплементации норм Конвенции во внутреннее законодательство стран, входящих в Совет Европы (с учетом национальных традиций той или иной страны). Представляется, что это будет сравнительно легко достигнуть, например, в УК Испании и УК Франции, нормы которых в известной степени явились прообразом конвенционных. К сожалению, не оптимистическим, а проблемным, указанным авторам представляется процесс имплементации этих норм в УК РФ.²²⁶