Квалифицированное убийство по российскому уголовному праву

      Пайдулаев М. 22 мая 1963 г был осужден Верховным  Судом Дагестанской АССР по ст. 15 и п. «в» ст. 102 УК РСФСР за то, что он 26 февраля 1963 г покушался на убийство Пархалдалова в связи с выполнением последним служебного долга.

      Президиум Верховного Суда РСФСР 19 февраля 1966г. оставил без удовлетворения протест заместителя Генерального Прокурора СССР, в котором ставился вопрос о переквалификации действий Пайдулаева на ст. 15 и 103 УК РСФСР, предусматривающим ответственность за покушение на умышленное убийство без отягчающих обстоятельств.

      Генеральный Прокурор СССР внес по тем же основаниям протест в Пленум Верховного Суда СССР.

      Пленум  Верховного Суда СССР не нашел оснований  для удовлетворения протеста.

      Как установил суд, совершению преступления предшествовали следующие события.

      Пайдулаев в 1943 г. был осужден за кражу к 2 годам лишения свободы. В 1944г. он совершил побег из тюрьмы, но вскоре был задержан Пархалдаловым, работавшим тогда в тюремной охране оперативным стрелком. Пайдулаев просил отпустить его, но Пархалдалов не согласился, и тогда Пайдулаев обещал отомстить, пригрозив убийством.

      После освобождения из мест заключения Пайдулаев  жил и работал в гор. Махачкале  и 26 февраля 1963г., находясь в гостях у Килесханова, среди других лиц встретил Пархалдалова. Со словами «вот теперь ты мне попался, я тебя убью» - Пайдулаев бросился на Пархалдалова и пытался нанести ему удар ножом в грудь. Потерпевший сумел уклониться, и удар пришелся в живот. В результате Пархалдалов получил легкое телесное повреждение без расстройства здоровья. Пайдулаев пытался еще раз нанести удар потерпевшему, но присутствующий там Ибрагимов помешал ему.

      В протесте предлагалось изменить квалификацию действий Пайдулаева по тем основаниям, что столкновение последнего с Пархалдаловым в связи с выполнением им служебных обязанностей произошло за 19 лет до совершения данного преступления, причем в этот период Пайдулаев, по его словам, встречался с Пархалдаловым. При таком положении, утверждается в протесте, покушение на убийство должно рассматриваться как совершенное на почве обычной мести, не связанной со служебной деятельностью потерпевшего, и ввиду отсутствия отягчающих признаков квалифицироваться по ст. 103 УК РСФСР.

      Пленум  Верховного Суда СССР указал, что с  приведенными доводами согласиться  нельзя. Пленум Верховного Суда СССР отметил, что в протесте неправильно указывается, будто осужденный Пайдулаев, по его словам, проживая в гор. Махачкале после освобождения из заключения, встречался с Пархалдаловым. В действительности, Пайдулаев ничего подобного не утверждал, показав лишь в судебном заседании, что якобы видел как-то Пархалдалова в автобусе в 1962г., но не может точно сказать, был ли это Пархалдалов.

      Таким образом, первая встреча между этими  людьми после события, происшедшего в 1944г., произошла 26 февраля 1963г. на квартире Килесханова, где Пайдулаев почти сразу же по приходе набросился с ножом на Пархалдалова и пытался его убить.

      Единственным  мотивом покушения на убийство, как  это видно по обстоятельствам  дела, являлась месть за то, что в  свое время потерпевший, выполняя служебный  долг, задержал Пайдулаева.

      То  обстоятельство, что событие, послужившее поводом к покушению на убийство, произошло задолго до совершения рассматриваемого преступления, не может служить основанием для вывода о том, что с прошествием времени изменилось существо мотива, побудившего Пайдулаева совершить покушение на убийство.

      В этой связи, отметил Пленум Верховного Суда СССР, в постановлении президиума Верховного Суда РСФСР по данному делу правильно указано, что ответственность за покушение на убийство в связи с выполнением потерпевшим своего служебного долга наступает независимо от того, сколько прошло времени после совершения потерпевшим тех действий по службе, в связи с которыми и произошло покушение на убийство. Важно лишь то, что убийство совершено из мести именно за эти действия.

      Ввиду изложенного Пленум Верховного Суда СССР не нашел оснований для изменения квалификации преступления, совершенного Пайдулаевым, и оставил протест Генерального Прокурора СССР по делу Пайдулаева М. без удовлетворения¹.

      В  некоторых  ситуациях возникает  проблема  конкуренции  различных мотивов, определивших действия виновного лица. В таких случаях, по нашему мнению, п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ подлежит вменению лишь тогда, когда преступление было вызвано именно правомерным поведением потерпевшего, а не какими-то другими мотивами. Например, если было совершено убийство лица при выполнении им своего служебного долга из корыстных побуждений с целью завладения имуществом, то п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ вменению не подлежит, поскольку в целом в подобных случаях преступление обусловливается не служебной деятельностью потерпевшего, а желанием похитить имущество.

      Убийство  или причинение вреда здоровью, совершенное  в связи с осуществлением служебной деятельности (выполнением общественного долга) само по себе не дает основания для квалификации содеянного по п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ и соответствующим статьям УК, предусматривающим ответственность за причинение вреда здоровью. Обязательным признаком, который подлежит установлению в каждом конкретном случае, является правомерность действий потерпевшего лица или его близких. Правомерность действий, по нашему мнению, в контексте рассматриваемого состава преступления означает, что потерпевший или его близкие не совершали преступления или иного правонарушения, а действовали в строгом соответствии с требованиями службы или нравственными нормами.

      Если  действия потерпевшего были неправомерны, т. е. содержали в себе признаки какого-либо правонарушения или преступления, то основания для квалификации содеянного по п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ (п. «а» ч. 2 ст. 111 и п. «б» ч. 2 ст. 112 УК РФ) отсутствуют. Действия виновного в этом случае, при отсутствии других отягчающих или смягчающих ответственность обстоятельств, подлежат квалификации по ч. 1 ст. 105 УК РФ.

      В настоящее время считается общепризнанным, что виновный должен знать о том, что он действует в отношении лица, правомерно выполняющего служебный или общественный долг. В противном случае квалификация его действий, например, по п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ исключается. Однако в некоторых случаях незнание того, что потерпевший выполняет действия, входящие в круг его служебных или специально возложенных на него общественных обязанностей, не освобождает виновного от ответственности за преступление, предусмотренное п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ.

      В настоящее время непосредственно  в тексте закона (п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ, п. «а» ч. 2 ст. 111 УК РФ, п. «б» ч. 2 ст. 112 УК РФ) прямо указано, что потерпевшим от преступления может быть как лицо, которое осуществляло свой служебный или общественный долг, так и его близкие. В то же время уголовный закон умалчивает о том, какое лицо подпадает под понятие «близкие». Из текста закона нельзя сделать однозначного вывода о том, кто относится к близким потерпевшего. Относятся ли к ним только его близкие родственники или к ним могут относиться и другие лица? Ведь легко представить ситуацию, когда смерть из мести причиняется, например, невесте потерпевшего, его лучшему другу, двоюродному брату, теще и т. д.

      В п. 6 действующего постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам об убийстве» понятие «близкие» определяется следующим образом: «К близким потерпевшему лицам, наряду с близкими родственниками, могут относиться иные лица, состоящие с ним в родстве, свойстве (родственники супруга), а также лица, жизнь, здоровье и благополучие которых заведомо для виновного дороги потерпевшему в силу сложившихся личных отношений».

      Обращает на себя внимание оборот, употребленный в постановлении Пленума Верховного Суда РФ, «заведомо для виновного дороги потерпевшему». В связи с данной формулировкой постановления при определении наличия состава рассматриваемого преступления, если было совершено убийство родственника, с которым у лица, выполнявшего свой служебный (общественный), долг были неприязненные отношения, на практике возникают сложности. Например, была убита жена, с которой у потерпевшего были достаточно сложные отношения. Виновный знал характер взаимоотношений сторон, но поскольку у выполнявшего свой служебный (общественный) долг никого из родственников больше не было, то виновный и убил его жену из мести.

      По  мнению Попова А.Н. подобная квалификация возможна, поскольку в этом случае был убит родственник потерпевшего¹. Словосочетание «жизнь, здоровье и благополучие которых заведомо для виновного дороги потерпевшему в силу сложившихся личных отношений» не относится к родственникам. Если речь идет об убийстве ближайших родственников, то независимо от взаимоотношения сторон, имеются все основания для квалификации содеянного по п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ.

      Ошибка  в личности потерпевшего при убийстве в связи с выполнением потерпевшим служебного (общественного) долга не должна влиять на квалификацию содеянного, поскольку виновный в этом случае действует по определенному мотиву. Независимо от того, ошибся ли виновный в личности близкого или лица, выполнявшего служебный (общественный) долг, содеянное все равно следует квалифицировать по п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Законом предусматривается ответственность за убийство, совершенное определенному мотиву, в рассматриваемом случае виновный действует или по мотиву воспрепятствования выполнению служебного (общественного) долга, или по мотиву мести за выполнение данного долга. Заблуждение касается личности потерпевшего. По общему правилу ошибка в личности потерпевшего не оказывает влияния на квалификацию убийства, однако мотив преступления должен обязательно найти отражение в формуле обвинения. В рассматриваемом случае мотив преступления является  квалифицирующим признаком, отягчающим ответственность виновного лица. Поэтому и квалификация совершенного убийства должна быть соответствующей.

      Нельзя  содеянное квалифицировать и  по ч. 1 ст. 105 УК РФ, поскольку в этом случае игнорируется мотив действий виновного лица. Неправильной будет и квалификация содеянного по ч. 3 ст. 30 и п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ, то есть как покушение на квалифицированное убийство, поскольку смерть потерпевшему фактически причинена, преступление окончено. Характер ошибки не позволяет квалифицировать содеянное как покушение на преступление, поскольку ошибка в личности потерпевшего не влияет на квалификацию действий виновного лица.

      Таким образом, в случае заблуждения виновного  относительности личности погибшего при совершении убийства с целью воспрепятствования правомерному осуществлению потерпевшим своей служебной деятельности или выполнению общественного долга либо по мотивам мести за такую деятельность, содеянное все равно должно быть квалифицировано по п. «б» ч. 2 ст. 105 УК РФ. 
 
 

      3.3. Ответственность за умышленное убийство лица, заведомо для виновного находившегося в беспомощном состоянии, а равно сопряженное с похищением человека либо захватом заложников. 

      Отягчающие  обстоятельства убийства, предусмотренные п. «в» ч. 2 ст. 10 УК РФ являются новыми для российского законодательства.

      Понятие «беспомощное состояние» фигурирует не только в УК РФ, но и в некоторых других федеральных законах Российской Федерации, например, в законе РФ от 2 июля 1992 г «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» понятие «беспомощное состояние» раскрывается, как неспособность лица самостоятельно удовлетворять основные жизненные потребности. В ст. 10 Закона РФ «О милиции» сказано, что милиция в соответствии с поставленными перед ней задачами обязана оказывать помощь гражданам, находящимися в беспомощном либо ином состоянии, опасном для их здоровья и жизни¹.

      Поскольку в диспозиции закона речь идет об убийстве, то можно предположить, что применительно к составу преступления, предусмотренному ст. 105 УК РФ, беспомощное состояние - это положение лица, при котором он в силу каких-либо обстоятельств не может сам себя защитить в момент посягательства на его жизнь. Беспомощное состояние может быть постоянным или временным в зависимости от обстоятельств, его обусловивших. Это не должно влиять на признание наличия состояния беспомощности в момент причинения смерти потерпевшему. Не должны влиять на квалификацию содеянного и обстоятельства, в силу которых потерпевший оказался в беспомощном состоянии.

      Так, по мнению С.В. Бородина к убийствам, совершенным с использованием беспомощного состояния потерпевшего, кроме убийств тяжелобольных, престарелых, малолетних детей, лиц, страдающих психическими расстройствами, лишающими их способности правильно воспринимать происходящее, относятся также убийства лиц, находящихся в состоянии обморока, опьянения или сна, когда они не могут реагировать на действия виновного¹.

      Л.А. Андреева считает, что к беспомощным потерпевшим следует отнести тех, кто в силу каких-либо объективных, в том числе личностных, признаков не может оказать сопротивление убийце. По ее мнению, беспомощность может быть обусловлена возрастом (глубокая старость, малолетний возраст), болезнью, физическим недостатком, состоянием сильного опьянения, сном, положением тела (связанный человек) и т. п., т. е. беспомощное состояние имеет место тогда, когда жертва убийства в силу физического или психического состояния не способна защитить себя².