Дифференциация и специализация научного знания

    Здесь описано, конечно, не что иное, как  метод восхождения от абстрактного к конкретному — тот «универсальный метод, который фактически характеризует  развитое научное познание»(11). Считается, что всякая наука, достигшая определенной ступени в своем развитии, пользуется этим методом. Некоторые авторы отождествляют метод восхождения от абстрактного к конкретному с гипотетико-дедуктивным методом, подчеркивая, что «это не два разных метода, а по-разному охарактеризованный один и тот же метод»(12). Известно, что гипотетико-дедуктивный метод предполагает движение от основоположений теории к их эмпирически проверяемым следствиям. Поэтому отождествление указанных двух методов приводит к отождествлению восхождения от абстрактного к конкретному с «восхождением» от теоретического к эмпирическому и как следствие этого — к неявному отождествлению конкретного с эмпирическим. Достигнув этого пункта, мы начинаем испытывать сомнения: можно ли эмпирический объект отдельной науки отождествлять с конкретным материальным объектом? Если не поддаваться отупляющему воздействию привычных фраз, то со всем этим трудно согласиться. Современные представления о строении и функциях научной теории приводят к заключению, что ни одна конкретная наука не пользуется и не может пользоваться методом восхождения от абстрактного к конкретному. Переход от теоретического к эмпирическому, столь характерный для отдельных наук, вовсе не есть переход от абстрактного к конкретному. Когда мы от основоположений теории переходим к описанию экспериментальных, эмпирических эффектов, то мы отнюдь не приходим к теоретической реконструкции конкретного объекта во всей его многосторонней сложности, мы приходим к описанию лишь одной стороны его — той, которая является собственным предметом изучения данной науки. Эмпирия конкретных наук остается неизбежно абстрактной, ибо, повторяем, конкретная наука не способна увидеть ни в одном объекте больше, чем один изучаемый ею аспект. Механик может описать распределение сил в женской руке, подносящей к губам персик, и это описание можно проверить эмпирически с помощью различных датчиков, но ничего сверх этого механик о руке не скажет. Точно так же и всякая другая конкретная наука в своих эмпирических утверждениях дает одностороннюю и в этом — гегелевском — смысле абстрактную характеристику предметов и явлений материального мира. Когда же мы говорим о синтезе абстрактных определений и о теоретической реконструкции конкретного во всем его многообразии, то ясно, что такой синтез, может быть, достигнут только в результате объединения всех абстрактно-эмпирических характеристик, вырабатываемых всей совокупностью конкретных наук. В то время как гипотетико-дедуктивный метод используется отдельными конкретными науками, метод восхождения от абстрактного к конкретному характеризует научное познание в целом и требует привлечения всех наук.

    Использование метода восхождения от абстрактного к конкретному, выражающего специфику  научного познания, показывает гносеологическую необходимость дифференциации наук. Прежде чем начать это восхождение, нужно сформировать его базис: разложить  мир на отдельные аспекты и  стороны, превратить их в самостоятельный  предмет изучения, выразить их в  абстрактных теоретических понятиях и с помощью гипотетико-дедуктивного метода получить абстрактно-эмпирические характеристики реальных объектов. Только после этого мы можем приступить к реконструкции конкретного. Все  это означает, что метод восхождения  от абстрактного к конкретному требует  дифференциации наук.

    Семантические значения фундаментальных понятий  и законов той или иной конкретной науки детерминированы свойствами и отношениями ее идеализированных объектов. Поскольку идеализированные объекты отдельных наук различны, постольку у каждой науки имеется  собственный специфический язык для отображения выделенного  аспекта реальности. Даже если некоторое  слово встречается в языках разных наук, это не должно нас обманывать: оно выражает различные понятия[13]. Поэтому когда представители разных наук говорят об одном объекте, они все-таки говорят о разных вещах и в этом смысле не способны понять друг друга.

    Методологическое  основание: специфичность методов

    Различия  между отдельными науками находят  проявление и в используемых ими  конкретных методах исследования. Конечно, имеются так называемые общенаучные  методы познания, т. е. методы, используемые не одной, а несколькими науками, например эксперимент, наблюдение, индукция и т. п. Однако видеть единство науки  в том, что все конкретно-научные  дисциплины пользуются одним и тем  же методом, скажем индукцией, по-видимому, неверно.

    Во-первых, трудно найти научный метод, который  использовался бы во всех науках. Даже эксперимент, который считается  чуть ли не наиболее характерной чертой науки Нового времени, применяется  далеко не во всех науках. О нем едва ли можно говорить в астрономии, его нет в языкознании, он принципиально  невозможен в истории и по этическим  соображениям исключен в медицине. Остаются, правда, еще философские  методы, в частности материалистическая диалектика как общий метод познания окружающего мира. Эти методы действительно  используются во всех науках. Однако их использование свойственно не только научному, но и всякому отражению  действительности — обыденному, художественному, философскому. Ограничивать сферу их применения лишь областью науки —  значит лишать их универсальности.

    Во-вторых, в конце концов, не так уж и  важно, есть ли методы, без которых  не может обойтись ни одна наука. Даже если таковые и отыщутся, то ими  вовсе не исчерпывается совокупность познавательных приемов отдельной  конкретной науки. К общенаучным  методам познания каждая конкретная наука добавляет свои специфические  приемы и методы. Например, в социологии часто используются анкетирование, опрос, совершенно неизвестные истории; в то же время одним из важных приемов исторического исследования является критика источников; постановка диагноза в медицине включает в себя выяснение субъективных ощущений пациента и т. д. Такого рода особые приемы и  методы познания неизбежны, ибо они детерминируются как природой изучаемых объектов, так и спецификой того аспекта реальности, который является предметом изучения той или иной науки. Ясно, что исследование, скажем, геометрических свойств некоторого объекта требует одних приемов, его физических особенностей — других, химических — третьих. Вот эта совокупность методов и приемов, как общенаучных, так и конкретно-научных, используемых отдельной наукой для отображения собственного предмета познания, и есть то, что можно назвать специфическим методом той или иной науки. Поскольку этот метод детерминирован предметом науки, постольку методы отдельных наук отличны в той мере, в которой отличны их предметы. Специфика методов отдельных наук находит материальное воплощение и закрепляется в техническом оснащении каждой науки — приборах и инструментах, выступающих в качестве средств познания. Квантовая механика создает гигантские ускорители частиц, метеорологи запускают в небо шары-зонды, медицина не может обойтись без датчиков, фиксирующих работу сердца, мозга, давления крови и т. д. Таким образом, дифференциация наук обусловлена и различием их методов и познавательных средств.

    Попробуем теперь кратко резюмировать сказанное  выше. Различные конкретные науки  заняты изучением разных форм движения и структурных уровней материального  мира. Мало того, они исследуют различные  аспекты и стороны предметов  и явлений. Онтологическое и гносеологическое различие предметов изучения конкретных наук влечет специфичность методов, которыми они пользуются. Этим же обусловлена  специфика идеализированных объектов теорий каждой науки, следовательно, смысл  ее понятий и утверждений. Каждая наука создает свой собственный  язык для отображения изучаемой  области явлений. Рассматривая эту  область сквозь призму своих абстракций и идеализации, используя специфические  методы познания и свой особый язык для выражения полученных результатов, каждая наука формирует свои собственные данные — факты, результаты наблюдений и экспериментов. Факты и утверждения одной науки будут лишены смысла с точки зрения другой науки. Стандарты строгости, точности, доказательности, схемы объяснения, формы законов, принятые в одной науке, будут иными в другой науке. Представители разных наук решают разные проблемы, говорят на различных языках и не имеют между собой почти никаких точек соприкосновения.

    Все это можно выразить одним словом — несоизмеримость! Да, та самая  несоизмеримость различных концептуальных структур, которая до сих пор вызывает так много споров[14], когда речь идет о сравнении теорий в рамках одной науки, и вряд ли может быть подвергнута сомнению при сравнении разных наук. Чем обычно характеризуется несоизмеримость теорий? Отсутствием общего фактического базиса или эмпирического языка, отсутствием общих понятий в языках сравниваемых концептуальных структур, различием методов, стандартов, норм исследования и т. п. Все это имеет место при сравнении отдельных наук. Достаточно взглянуть на ряд: механика — политическая экономия — кристаллография — лингвистика — и это становится ясно без дополнительных рассуждений.

    В начале статьи мы констатировали факт раздробленности современной науки  на множество отдельных дисциплин. Теперь этот факт мы дедуцировали из некоторых  онтологических, гносеологических и  методологических оснований. Тем самым, думается, мы не только объяснили факт дифференциации, но и обосновали его необходимый характер.

    Социальное  основание: общественное разделение труда

    Наука есть элемент общественной структуры, поэтому в ее развитии проявляются  черты, свойственные развитию человеческого  общества в целом. Деятельность ученого  представляет собой разновидность  общественного труда, и она развивается согласно тем общесоциологическим законам, которым подчиняется любая сфера человеческой деятельности. С точки зрения материалистического понимания истории в основе общественного прогресса лежит совершенствованию средств производства, которое сопровождается соответствующим разделением труда, дифференциацией различных видов деятельности. В работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства» Ф. Энгельс детально исследует ту громадную роль в развитии человеческого общества от дикости к цивилизации, которую играли первые крупные разделения труда: отделение скотоводства от земледелия, выделение ремесла и превращение торговли в особую сферу деятельности. Разделение труда содействовало резкому повышению его производительности, расслоению общества на классы и социальные группы, образованию государства и т.п. В конце концов, сама наука выделяется в отдельную сферу общественной деятельности благодаря разделению труда.

    В период становления капиталистического способа производства труд средневекового ремесленника подвергся расчленению  на отдельные простые операции, выполнению которых нетрудно было обучить вчерашнего крестьянина или бродягу. Появились  большие мануфактуры, обеспечившие массовое производство ремесленных  изделий. Расчленение целостного трудового  процесса на ряд отдельных операций и массовое мануфактурное производство подготовили почву для использования  машин. Появление и совершенствование  машин вызвали еще большее  расчленение трудовых процессов  на все более мелкие операции, обусловили возрастающую специализацию рабочих, но в итоге резко повысили производительность «общественного труда. Этот рост дифференциации и специализации во всех сферах общественной деятельности продолжается и поныне. Сейчас уже практически нет тружеников, которые производили бы некоторый  продукт от начала до конца. Изготовление любого продукта расчленяется на ряд  мелких операций — слесарных, токарных, фрезерных, термических и т.п., — владение которыми превратилось в особую специальность. Сами же эти операции дробятся на еще более мелкие, что подготавливает основу для их последующей автоматизации. Рабочий, любой труженик давно уже превратился в «частичного» рабочего. И это было обусловлено объективными законами развития общественного производства.

    Научная деятельность не является исключением. Средневековье, как известно, знало  семь «свободных искусств» (тривиум  — грамматика, диалектика, риторика — и квадривиум — арифметика, геометрия, астрономия и музыка). Все  эти «искусства» были тесно связаны  между собой и объединялись под  верховенством теологии. Каждый ученый той эпохи владел практически  всеми «искусствами». Эпоха Возрождения  и формирование науки Нового времени  быстро покончили с этим уютным единством. Великие географические открытия превратили географию в науку; ботаника и  зоология получили громадный новый  материал; труды Коперника, Браге, Кеплера, Галилея превратили астрономию в  бурно развивающуюся область; математика, механика, оптика стремительно возводили  здания величественных теорий. Единство наук и искусств, опиравшееся на религиозное миросозерцание, было взорвано и уступило место прогрессирующей  дифференциации. Возникающие конкретные науки подобно галактикам стремительно разлетались в разные стороны, и  не требовалось никакого красного смещения для того, чтобы обнаружить этот процесс. Отличительной чертой новой  науки было то, что она не пыталась понять мир в его синтетическом  единстве, как это было характерно для натурфилософских систем древности  и теологических концепций средних  веков, а выделяла отдельные стороны, черты, аспекты мира и занималась углубленным изучением этих сторон. Накопление научных результатов  быстро превращало исследование одной  из сторон реальности в особую науку. Успехи науки вели к ее дальнейшей дифференциации, а последняя, в свою очередь, содействовала получению новых, еще более глубоких результатов. «Разложение природы на ее отдельные части, — отмечал Ф. Энгельс, — разделение различных процессов и предметов природы на определенные классы, исследование внутреннего строения органических тел по их многообразным анатомическим формам — все это было основным условием тех исполинских успехов, которые были достигнуты в области познания природы за последние четыреста лет»[15].

    В XX в. количество наук стало необозримым, новые науки возникают на стыках старых, сложившихся дисциплин — биохимия, бионика, психолингвистика, технические науки и т. п. Более того, разделение научного труда проникло внутрь наук и привело к разделению ученых одной области знания на теоретиков и экспериментаторов; специалистов по тому или иному периоду истории, региону, стране; ученых, занимающихся фундаментальными или прикладными исследованиями. Как и рабочий, современный ученый является, как правило, лишь «частичным» ученым — узким специалистом. Однако именно эти возрастающие дифференциация и специализация и были, как показывает история науки, основой ее бурного прогрессивного развития. В настоящее время, когда на Земле работают около 80% всех когда-либо живших ученых, узкая специализация позволяет содействовать развитию науки.