Выработка взглядов СССР и США на послевоенный мир (1943-1947)

Первая встреча представителей трех держав со Сталиным состоялась 2 августа 1948 г. В начале встречи американский посол У. Смит зачитал заявление, адресованное Сталину. Он подчеркнул, что хотя советские власти совершают  противоправные действия по отношению  к Берлину, западные страны не хотят  дальнейшего ухудшения ситуации и предлагают сотрудничество в решении всех проблем. Предлагалось также обсудить вопрос о денежной реформе, но только в том случае, если дискуссия не затронет ситуации во всей Германии. Требования  Запада о немедленном снятии блокады оставалось (74).

В ходе двухчасового обмена мнениями выяснилось принципиальное расхождение  сторон по вопросу о праве трех держав на оккупацию Берлина. После  того как Сталину не удалось добиться отмены решений Лондонской конференции  он заявил, что если западные представители  хотят решить проблемы той же ночью, то они должны согласиться на два  его предложения:                   

— введение марки, имеющей  хождение в советской зоне, на территории всего Берлина, т.е. замена марки  с грифом «Б» на прежнюю, и одновременная  отмена всех ограничений на сообщение  с Берлином;                     

— Сталин отказывался от безусловного требования отсрочить  проведение в  жизнь решений Лондонской конференции т.е. создания западногерманского правительства, но просил зафиксировать  это как настойчивое пожелание  советского правительства (75).

Другими словами, столь эффектно поданная инициатива советского лидера означала попытку оттянуть образование  ФРГ. Ответное условие США: четырехсторонний контроль над денежным обращением во всем Берлине и разные валюты в  восточных и западных зонах оккупации  Германии. 6 августа Запад согласился на единую "советскую" марку для  Берлина. Сталин так упорно торговался из-за марки, потому что пытался решить главную проблему — проблему ФРГ. Каждая сторона заботилась прежде всего  о своих политических интересах  о сохранении своего варианта статус-кво (76).

Позиция Москвы, по мнению американских участников, основывалась на утверждении, что прежние соглашения по Германии и Берлину утратили свое действие и Берлин является отныне частью советской  зоны оккупации. Западные дипломаты  предлагали сначала снять все  ограничения на сообщение с Берлином| и лишь потом вести переговоры. Советскую же сторону устраивала обратная последовательность событий. Молотов в своих выступлениях исходил из того, что Германия уже  расколота и существуют две столицы  — Франкфурт на Западе и Берлин на Востоке. Он, в частности, сказал, что «советское правительство не претендует на четырехсторонний контроль над Франкфуртом, и естественно, западные державы не могут претендовать на четырехсторонний контроль над Берлином» (77). Целью советского маневрирования была оттяжка  момента образования  ФРГ, что лишило бы Восточную Германию важнейшего экономического партнера.                                        

Когда западные державы попробовали  дополнить советское предложение  о введении «советской» марки  в Западном Берлине четырехсторонним контролем за финансовым механизмом всего города, переговоры окончательно зашли в тупик.                                  

Не найдя компромисса  на переговорах с Молотовым, представители  Англии, Франции и США решили встретиться  еще раз со Сталиным. Но в ходе беседы 23 августа Молотов неожиданно проявил гибкость, предложив договориться о снятии некоторых ограничений  на сообщение с Берлином, а Сталин пошел еще дальше, пообещав снять  все ограничения. Он надеялся, что  западные лидеры в свою очередь учтут  его пожелание отменить решения  Лондонской конференции. Вопрос о контроле над обменом и  эмиссией денег  по инициативе Сталина был передан  на решение военному руководству  четырех держав.

В итоге переговоров была принята Директива правительств СССР, США, Великобритании и Франции  четырем главнокомандующим оккупационных  войск в Германии от 30 августа 1948 г. Она предписывала отмену всех торговых, транспортных и прочих ограничений  связи между Берлином и западными  зонами оккупации, установленных в  последнее время. При этом в качестве условия оговаривалось одновременное  введение «советской» марки в  качестве единственной валюты для всего  Берлина. Для контроля за обменом  денег по курсу 1:1 планировалось  организовать финансовую комиссию из представителей четырех держав (78).

Это был практически единственный момент, когда разрешение берлинского  кризиса казалось действительно  близким. Однако директива была изначально обречена. Во-первых, устное обещание Сталина  отменить все ограничения, подразумевавшие  увязку с отказом от лондонских решений, не сработало. Встречных шагов со стороны Запада не последовало. Во-вторых, проблемы не| решались, а переадресовывались местным властям. Совместное коммюнике  выработать не удалось из-за разногласий  по поводу решений Лондонской конференции  о будущем Западной Германии. Поэтому  руководители четырех стран избрали  форму директивы, судьба которой  полностью вверялась в руки четырех  главнокомандующих оккупационными войсками в Германии.

На встречах главнокомандующих  и их штабов в Берлине вновь  всплыли глубинные противоречия сторон. Маршал Соколовский попытался, например, ограничить не оговоренное  в документе авиасообщение. Кроме  того, в качестве платы за запрашиваемое  Западом снятие введенных до 18 июня ограничений он предложил трем державам отказаться от решений Лондонской конференции. (79) Запад расценил такую позицию  маршала как нарушение обещания Сталина, данного 23 августа. Неделя переговоров  в Берлине отбросила назад  процесс урегулирования, перечеркнула достигнутое в директиве понимание  сторон. О согласованном коммюнике  не могло быть и речи.

14 сентября послы Англии, Франции и США вручили Молотову  памятную записку, адресованную  также Сталину В документе  предлагалось уточнение: «снятие  транспортных ограничений, введенных  после 30 марта 1948 г.(80). При вручении  памятной записки Сталина не  было в Москве. Вторично западным  представителям не удалось связаться  с ним лично, хотя в этом  существовала острая необходимость.

18 сентября Молотов вручил  западным представителям ответную  памятную записку в ней советское  руководство исходило из текста  директивы от 30 августа. а не  из устных договоренностей со  Сталиным. К тому же поддерживались  попытки Соколовского ограничить  еще и авиасообщение (81). Столь  резкий отход от принципиально  согласованных позиций вызвал  негативную реакцию со стороны  Запада. Все их инициативы, направленные  с первых дней кризиса на  поиск решения проблемы, натыкались  на непреодолимую стену амбиций  рождающейся сверх державы.                              

 Положение осложнялось  еще и тем, что СССР в нарушение  договоренности между четырьмя  державами, в одностороннем порядке  обнародовал свою версию проходивших  переговоров. В связи с этим  государственный департамент опубликовал  коммюнике, подписанное министрами  иностранных дел Р. Шуманом,  Э. Бенином и Дж Маршаллом  26 сентября в Париже. В документе  указывалось, что СССР нарушил  международные договоры и создал  угрозу жизни берлинцев(82).                                            

2 октября в Берлине  с заявлением выступил маршал  Соколовский. 0твечая на вопросы  корреспондентов немецких газет,  он поведал об «истинных» причинах  берлинского кризиса По его версии, ставшей в СССР на долгие годы официальной и единственно признанной, все началось не 30 марта, а 18июня, и не с блокады советскими властями транспортных артерий, а с денежной реформы в западных зонах. Соответственно, главным виновником объявлялся Запад и, вообще, «никакой блокады не было и нет, — заявлял Соколовский, - если бы блокада имела место, то берлинское население было бы лишено возможности получать    продовольствие (83). Это уже было угрозой помешать работе авиамоста, заставить Берлин голодать.

Сталинская тактика ведения  переговоров вынудила западные правительства  отозвать своих представителей из Москвы и объявить несуществующим соглашение четырех держав — Директиву от 30 августа 1948 г. Проблема урегулирования кризиса была передана в Совет  Безопасности ООН. Отвечая в этой связи на вопросы корреспондента «Правды», Сталин заявил: «Политика  нынешних руководителей США и  Англии есть политика агрессии, политика развязывания новой войны». «Поджигатели войны... более всего боятся соглашения о сотрудничестве с СССР…(84). В  ответ на обращение США в Совет  Безопасности антиамериканская, антизападная пропаганда Москвы хлынула мощным потоком.

К сожалению, посредничество Совета Безопасности ООН не принесло положительного результата. Проект резолюции, согласованный с Вышинским во время неофициальных переговоров 24 октября, был отвергнут США, Великобританией  и Францией, так как в основе своей опирался на Директиву от 30 августа 1948 г. 11 февраля был опубликован  доклад специально созданного технического  комитета ООН по вопросу валюты и  торговли Берлина председателю Совета Безопасности. В нем говорилось, что из-за существующих различий в  позициях сторон дальнейшая работа комитета нецелесообразна (85).

С января 1949 г. США предприняли  ряд попыток организовать советско-американскую встречу на высшем уровне и в конце  месяца Сталин объявил о своем  согласии, отметив также, что СССР пойдет на снятие осады Берлина, если Запад отложит образование Западногерманского государства до созыва сессии Совета министров иностранных дел СМИД (86). В заявлении ничего не говорилось о денежной реформе, и государственный  департамент поинтересовался, не случайно ли это. Это не было случайностью. Сталин больше не настаивал на единой денежной единице для Берлина (87)

С этого момента переговоры обрели второе дыхание.

Что же заставило Сталина  пойти на столь значительные уступки? Дело в том, что с начала 1949 г. разрушительные последствия советских методов  хозяйство¬вания в Германии стали  все ощутимее давать о себе знать. Если советская зона оставалась в  руинах, то Западная Германия быстро возрождалась. К тому же, введя контрблокаду, западные державы лишили Восточную Германию и Восточ¬ный Берлин важных экономических  связей. По советской традиции, план эко¬номического развития Восточной  Германии был составлен с акцентом на тяжелую промышленность и, кроме  того, с учетом западных поставок угля и стали, в частности, из Рура. Введение контрблокады в значительной мере парализовало восточногерманскую экономику, вызвав частичное, а в некоторых случаях  даже полное закрытие многих предприятий  в советской зоне Берлина. Безработица  в свою очередь усилила социальную напряженность. Участились случаи бегства  жителей Восточного Берлина в  западную часть города. Определенную роль сыграла и успешная переброска американцами продуктов и товаров  первой необходимости по воздуху. К  тому же блокада подрывала международный  престиж Советского Союза. Перспектива  образования германского государства  с западной ориентацией также  заставляла СССР искать пути создания баланса сил в Европе.

В январе советские официальные  лица попытались получить разрешение открыть торговлю Восточной Германии с Западной. Но последовал отказ  на том основании, что советская  блокада не снята. (88) Сработал эффект бумеранга. Ста¬линское руководство  жестоко просчиталось: блокада обернулась поражением тех, кто её организовал. Многие государства, мировая общее  общественность, в том числе компартии  ряда стран, попытались осудить действия СССР в Берлине. В январе 1949 г. Кремль лишился поддержки даже немецких коммунистов.

В марте 1949 г. Советский Союз выразил заинтересованность в межзональной торговле. Восстановление торговли могло  стать удобной для СССР возмож¬ностью  снять блокаду, сохранив лицо в глазах мировой общественности. В апреле советские оккупационные власти даже составили железнодорожное  расписание с учетом движения эшелонов с Запада. (89) Одновременно СССР взял курс на создание единой Германии и  вывод оккупационных войск за пределы этой страны. Но момент был  упущен. Ситуация изменилась в пользу Запада, и он не хотел терять своих  преимуществ. Тем более, что разглагольствования  о подготовке войны и ее англо-американских поджигателях действительно создали  в мире впечатление возможности  военного конфликта. (90) Позже Трумэн отмечал в своих мемуарах «варварская  политика Советских властей Берлине» ускорила создание НАТО. (91) Североатлантический  союз был образован 4 апреля 1949 г. В  него вошли даже те государства, которые  не участвовали в конфликте с  СССР: Канада, Дания, Исландия, Италия, Норвегия, Португалия и страны Бенилюкса. Это был серьезнейший просчет  Сталина, Молотова и всего советского руководства: военная угроза со стороны  «первого в мире социалистического  государства» приобрела противовес в лице НАТО

Почувствовав себя «вне игры», СССР пошел на необходимые уступки  для созыва сессии СМИД. В ответе Сталина послу США, переданном советским  представителем в ООН Маликом 15 марта 1949 г., содержалось обещание снять  блок Берлина. В качестве жеста доброй воли советские власти возобновили  подачу электроэнергии в Западный Берлин и вернули 4000 железнодорожных вагонов, задержанных в советской зоне оккупации. 29 марта было объявлено  о назначении маршала Соколовского первым заместителем министра обороны  СССР, его место занял генерал  В.И. Чуйков. Факт сам по себе примечательный. Он говорил о том, что в Москве оценивали итоги берлинских событий  примерно так: СССР сделал все, что мог, и не уступил даже перед атомным  оружием (92).

5 мая 1949 г. в Москве, Лондоне, Вашингтоне и Париже  было официально объявлено о  запланированном на 12 мая снятии  блокады и контрблокады. 

В мае-июне 1949 г. в Париже состоялось заседание СМИД. На сессии обсуждалась  проблема репараций и контроля над  Австрией. В тех условиях, видимо, мало кто думал о том, что репарации  могут заложить фундамент будущих  конфликтов по германскому вопросу. Вышинский выдвинул принцип единогласия  при решении вопросов в комендатуре  Берлина, означавший право вето для  СССР, а также предложил восточногерманскую марку для всего Берлина. Все  уточнения советской стороны  уже во второй раз отбрасывали  назад переговорный процесс. Вновь  начинался диалог глухих. Даже многочисленные закрытые заседания по Берлину и  Австрии в июне 1949 г. не устранили  противоречий. (93) Опять советские  лидеры не учли всех тонкостей положения: во-первых, то, что блокаду рано или  поздно неизбежно пришлось бы снять; во-вторых, не была принята в расчет зависимость восточногерманской экономики  от Запада; в-третьих, не был проанализирован  вред самоизоляции СССР прежде всего  для него самого. Наконец, слишком  поздно сталинское руководство поняло, что вернуть контроль над Австрией — цель нереальная. Главное же – выполнением предварительного условия, снятием СССР блокады Берлина Запад добился того, чего желал: контроля над Западным Берлином.