Выработка взглядов СССР и США на послевоенный мир (1943-1947)

Глава 1. Выработка  взглядов СССР и США на послевоенный мир (1943-1947)

1.1. Послевоенный мировой  порядок в планах США

Миротворчество после  второй мировой войны было отнюдь не гладко вышитым гобеленом, а представляло собой безнадёжно перепутанную, всю  в узлах пряжу. Дело в том, что  в США существовали две точки  зрения на мировой порядок: "универсалистская", согласно которой все государства  имеют общий интерес во всех мировых  делах, и точкой зрения "сфер влияния", согласно которой каждая великая  держава получает гарантии от других великих держав о признании её преобладающего влияния в какой-то определённой зоне её собственных особых интересов. Универсалистская точка  зрения исходила из того, что национальная безопасность будет обеспечиваться международной организацией. Точка  зрения сфер интересов исходила из того, что национальная безопасность будет гарантирована балансом сил. Хотя на практике эти точки зрения вовсе не оказываются несовместимыми, в действительности наш непорочный мир держится на комбинации обеих.

Традиционный американский взгляд на эти вопросы – универсалистский, то есть вильсонианский. Рузвельт был  членом подкабинета Вильсона; в 1920 г. в качестве кандидата в вице-президенты он выступал сторонником Лиги Наций. Его надежда на договорённости в  Ялте, как он заявлял конгрессу  по возвращении оттуда, заключалась  в том, что эти договорённости "покончат с системой односторонних  действий, замкнутых союзов, сфер влияния, соотношений сил и всех прочих средств, которые применялись столетиями – и всегда  терпели неудачу". (1)

В правительстве Соединённых  Штатов, похоже, было три человека, игравших роль диссидентов. Одним из них был  военный министр Генри Л. Стимсон, сторонник классического баланса  сил. В 1945 г. он призывал к немедленному закреплению всех приобретённых  территорий путём создания оборонительных постов, которые каждая из четырёх  держав сочтет необходимыми для своей  безопасности. Стимсон считал притязания России на привилегированное положение  в Восточной Европе не лишёнными  оснований и, как он сказал Трумэну, "думал, что русские, наверное, более  реалистичны, чем мы, в отношении  их собственной безопасности". (2) Принятие политики сфер влияния казалось ему способом избежать "лобового столкновения".

Вторым официальным противником  универсализма был Джордж Кеннан, работавший в американском посольстве в Москве. Это был красноречивый  поборник "быстрого и ясного признания  раздела Европы на сферы влияния  и политики, основанной на факте  такого раздела". Кеннан утверждал, что мы не можем сделать ничего, что могло бы изменить ход событий  в Восточной Европе; что мы обманываем самих себя предполагая, что страну ждёт какое-то иное будущее, кроме русского господства; что поэтому нам следует  уступить Восточную Европу Советскому Союзу, однако избегать чего-либо, что  облегчило бы жизнь русским, как, например, предоставления им экономической  помощи или разделения моральной  ответственности за их действия. (3)

Третий голос в правительстве, выступивший против универсализма, принадлежал Генри А. Уоллесу. Будучи министром торговли, он редко высказывался в поддержку сфер влияния в  своей знаменитой речи в Мэдисон-Сквер-Гарден в сентябре 1946 г., за что и был  смещён президентом Трумэном.

"С нашей стороны, - говорил  он, - мы должны признать, что политические  дела в Восточной Европе касаются  нас не больше, чем Россию –  политические дела в Латинской  Америке, Западной Европе и  самих Соединённых Штатах… Нравится  нам это или нет, но русские  постараются сделать социалистической  свою сферу влияния точно также,  как мы стараемся сделать демократической  свою сферу влияния… Русские  имеют не больше оснований  возбуждать политическую активность  местных коммунистов в Западной  Европе, Латинской Америке и Соединенных  Штатах, чем мы – оснований  вмешиваться в политическую жизнь  Восточной Европы и России". (4)

Однако Стимсон, Кеннан и  Уоллес, по-видимому, были единственными  в правительстве, кто имел такие  взгляды. Они были в очень слабом меньшинстве. Между тем универсализм, имевший глубокие корни в американской правовой и моральной традиции, поддерживаемой в то время подавляющим большинством общественного мнения, был к тому же освещён в Атлантической хартии 1941 г., в Декларации Объединённых Наций 1942 г. и в Московской декларации 1943 г.

В отношении того, какой  новый мировой порядок следует  построить после войны в американском обществе, существовал уверенный  консенсус: не должно быть повторения британского опыта создания империй  на базе силового контроля над слабыми  обществами и использования громоздких политических надстроек. В ряду незабываемых уроков, которые извлекли американские политики из "великой  депрессии", стало понимание неразрывной  связи между политической безопасностью  и экономическим процветанием. Например, заместитель госсекретаря Д. Анесон заявлял в 1944 г.: " Мир возможен только в том случае, если страны будут работать вместе и процветать вместе. Вот почему экономические  аспекты мира не менее важны, чем  политические". (5)

В дополнение к традиционным целям внешней политики США таким, как национальное самоопределение, коллективная безопасность, демократическое  правление, добавилась цель создания мирового экономического сотрудничества на основе равноправного доступа к торговле и инвестициям, универсализма. Уничтожение  всех дискриминационных барьеров, замена двусторонних экономических отношений  многосторонними позволили бы всем странам, по мнению американских стратегов, получить выгоды от мировой экономической  конкуренции, равного доступа к  сырью, экономической специализации  на основе принципа "сравнительных  преимуществ".(6) В таком открытом, многостороннем мире, где действуют  универсальные, единые для всех законы взаимодействия, где существует взаимозависимость, вероятность возникновения нового мирового конфликта будет значительно  снижена ещё одним уроком, извлечённым  из "великой депрессии", стал для  администрации Рузвельта тот  факт, что за благополучие граждан  должно отвечать государство.

Другой вопрос заключался в том, при помощи каких средств  можно добиться реализации этих целей. И, разрабатывая новый послевоенный мировой порядок, Рузвельт решил  создать мировое правительство  – Организацию Объединённых Наций,(7) способное сохранять и воспроизводить (даже в случае возможного ослабления США) порядки в различных сферах мировой политики и экономики, удобные  для Америки. Кроме координирующих экономических функций ООН должна была выполнять роль демократической  единой системы международной безопасности.

Таким образом, новый мировой  порядок практически во всём был  нацелен на клонирование американского  общества в глобальном масштабе, и  его творцы были уверены, что это  идеальный вариант.

Сотрудничество с СССР для Рузвельта было абсолютно  необходимо. Его соратник Г. Уайт считал, что главная задача дипломатии США  сводится к изобретению средств, которые могут обеспечить дружественные  отношения между Соединёнными Штатами  и Россией.

Ф. Рузвельт был уверен, что  конгресс и американское общественное мнение вынудят его вывести войска из Европы в самое ближайшее время. Тогда у СССР не было бы никаких  препятствий для продвижения  на запад. А если ещё иметь в  виду, что на востоке Япония будет  разгромлена, а будущее Китая  весьма неопределенно, то никакой геополитический  баланс в Евразии не был бы возможен. Это означало било новую войну, либо признание СССР первой державой мира со всеми вытекающими последствиями  для планов строительства нового американского мирового порядка.

Рузвельт думал сдерживать непредсказуемую военно-политическую мощь Москвы через "интеграцию её в  свои планы", чего добиться, как он понимал, чрезвычайно трудно. Для  чего был готов идти на серьезные  уступки: по геополитическим вопросам не возражать Сталину в случае требования о создании "пояса  безопасности" вокруг СССР (который, однако, должен состоять из "сфер влияния" в общепринятом смысле, а не колоний  имперского типа или стран-марионеток без политического суверенитета и с закрытой экономикой); оказать  СССР максимально большую помощь на восстановление; снять либеральные  лозунги и методы при построении нового мирового порядка (не отказываясь  от либеральных целей). (8)

Втянув в свои проекты  нового мирового порядка СССР, можно  было бы попытаться изменить природу  советского строя и поднять Европу и Китай до такого уровня, когда  они могли бы уравновешивать в  геополитическом отношении СССР на западе и востоке, а Москва, в  свою очередь, сдерживала бы поползновения  обоих.

Это была знаменитая схема  Макиндера – уникальная равновесная  система, в которой США могли  выполнять роль дополнительной "гирьки" в случае нарушения баланса. На этой геополитической базе и должны были стоять экономические режимы до тех  пор, пока мир не станет настолько  экономически взаимозависимым, что  любая агрессия сдерживалась бы всей мощью Объединённых Наций. Германия и Япония не получали в этой схеме  заметной роли – их необходимо было максимально ослабить, поскольку  они, и экономически, и идеологически  представляли большую опасность, чем  СССР с его тоталитаризмом. (9)

Методика строительства  нового мирового порядка заключалась  в выборе Рузвельтом кейнсианства, считая его достоинством, среди многих прочих, относительную идеологическую совместимость во взглядах со Сталиным, рассматривавшим кейнсианство, как  считали американские исследователи, эволюционным шагом к плановой социалистической экономике. Разработку теории новой  мировой валютно-финансовой системы  Рузвельт поручил одному из самых  преданных ему людей в администрации  – министру финансов Г. Моргентау  и его заместителю Г. Уайту. Перед  ними стояла противоречивая задача: с  одной стороны, надо было обеспечить создание основ либерального нового мирового порядка, с другой – сделать  его приемлемым и, по возможности, привлекательным  и для СССР, и для Англии. Но была ещё и третья сторона –  избежать новой депрессии. И эта  сторона была самой важной.

Считалось, что для недопущения  депрессии через достижение полной занятости, пусть даже ценой снижения экономической эффективности, нужно  действовать в рамках "национального  регулирования", так как именно экономическая открытость способствовала распространению " инфекции" депрессии. (10)

Таким образом, все страны должны были быть в той или иной степени кейнсианскими, а США  осуществляли бы глобальные социально-экономические  реформы через международные  институты, помогая в первую очередь "национальному развитию", а  не интернациональному экономическому взаимодействию. Эта схема не предусматривала  расширения внешних рынков для США (в том числе и потому, чтобы  не дать повод дискредитировать себя "строительством империи"), а занятость  можно было поддерживать через государственные  инвестиции в социальные услуги и  социальную инфраструктуру.

Для начала план Уайта предусматривал создание Международного валютного  фонда для помощи  странам в  борьбе с внешнеторговым дефицитом  и Международного банка реконструкции  и развития для предоставления кредитов на послевоенное восстановление. В  целом этот экономический план соответствовал геополитической схеме Рузвельта. Так, он предусматривал сохранение на определённом этапе протекционистских  барьеров и государственной внешней  торговли, что способствовало бы преодолению  сопротивления Лондона и Москвы в создании нового мирового порядка. Япония и Германия также не играли в экономическом плане заметной роли: планировалось их ослабить через  внутренние преобразования и поставить  в зависимость от помощи международных  финансовых институтов. (11)

Госдепартамент, отлученный Рузвельтом от разработки основ нового мирового порядка, не стеснялся публично выражать возражения плану Уайта. Ошибка, по его мнению, коренилась в базисной идее "международного кейнсианства". Да, государственные инвестиции в  социальные услуги и инфраструктуру могут обеспечить полную занятость  и повысить производительность экономики. Но тогда правительство должно будет  и поглощать часть произведённого, чтобы не было безработицы, что означает рост налогов, снижение экономической  эффективности, вытеснение бизнеса  из этих сфер, создание гигантского  аппарата планирования, превращение  бизнесменов в простых функционеров и сужение прав частной собственности  на средства производства.

Избежать депрессии и  придать активность внутреннему  развитию можно было, с точки зрения госдепартамента, через продажу  излишков на мировом рынке. (12) Но для  этого необходимо было иметь эти  долларовые рынки, а значит нужны  частные долларовые инвестиции США, которые невозможны без подавления мировой инфляции, без стабильных и конвертируемых валют, что обеспечивается только через всеобщее принятие "золотого стандарта". Кроме того, была необходима одновременная и радикальная  ликвидация всех барьеров на пути передвижения капиталов, товаров, платежей. Таким  образом, строить либеральный мир "открытых дверей" можно было, по мнению госдепартамента, только либеральными методами.

Логика создания мира многосторонних отношений подразумевала восстановление традиционных экономических центров  в Европе и Азии. Поэтому в планах госдепартамента восстановление Германии и Японии в комплексе с их традиционными  экономическими связями занимало важное место. И наоборот, позитивная роль СССР не предусматривалась, так как  считалось, что Советский Союз не примет либеральную модель мира с  ликвидацией всех видов протекционизма и возрожденной Германии.

Важность восстановления Германии обуславливалась и необходимостью создать бастион против советской  угрозы. Тоже относилось и к Азии: без экономического возрождения  Японии не возможно оживление восточно-азиатского региона; Япония еще и будет сдерживать советскую экспансию на Дальнем  Востоке. (13)

Существовала еще и  третья, влиятельная точка зрения, хотя и за пределами администрации. Значительная группа республиканцев, глашатаем которой был сенатор  Тафт, не возражая против строительства  мира "открытых дверей", настаивала на том, чтобы США, используя  свою гегемонию, проводили активную внешнюю  политику не через многосторонние отношения, а на двухсторонней основе. На этой базе планировалось добиться благоприятных  инвестиционных условий и активизировать американские частные зарубежные инвестиции, которые обеспечили бы восстановление разрушенных и развитие многосторонних отношений. В этом была попытка связать  долгосрочные цели с краткосрочными интересами американского частного капитала, в первую очередь крупного. (14)

До середины 1943 г. президент  открыто не отдавал предпочтение какой-либо из этих групп, и госдепартамент пытался проводить свою линию. Однако ближе к 1944 г. Рузвельт поручил разрабатывать  специалистам из министерства финансов, то есть согласился с планом Моргентау-Уайта.

Первым и главным шагом  на этом пути слало учреждение МВФ  и МБРР на международной конференции  в Бреттон-Вудсе (г. Вашингтон) летом 1944 г. Главная цель созданных институтов заключалась в формировании базы для расширения мировой торговли при одновременном сохранении возможностей для национального развития. В  рамках этого замысла страны, участвовавшие  в конференции в Бреттон-Вудсе, должны были при помощи МВФ и МБРР обеспечить конвертируемость своих  валют, поддерживать стабильный обменный курс (+10%), снять основные торговые ограничения  и сбалансировать свой внешнеторговый дефицит. (15)