Внутренняя политика абсолютизма в эпоху дворцовых переворотов ( 1725-1762 гг.)

Осенью 1740 года произошло обострение болезни царицы. Она страдала почечнокаменной болезнью.

И 17 октября 1740 года, против 47 лет и процарствовав десять, Анна Ивановна отдала Богу душу.

Умирая она сказала Бирону: «Небось!».

Таким образом, возможно сделать следующие выводы. Обзор внутренней политики правительства Анны Ивановны показывает, что с учреждением Кабинета министров ее характер и основные направления не претерпели сколько-нибудь существенных изменений. Был осуществлен ряд серьезных мер в социальной сфере, в области регулирования промышленности и торговли, сферы управления. Все эти меры в целой способствовали дальнейшему продвижению страны в том направлении, которое было определено петровскими преобразованиями, и одновременно учитывали конкретные исторические обстоятельства 30-х годов XVIII века. Последние годы царствования не отмечены важными преобразованиями, но законодательство было не менее значимым.

По сути оно отражает рутинную повседневную работу правительства по проведению в жизнь той линии, которая была определена уже вскоре после вступления Анны на престол. Вместе с тем отсутствие в это время законодательных актов радикального характера свидетельствует о стабильности режима, о том, что власть считала возможным реализовать свою политику постепенно, без резких потрясений. Следует также обратить внимание на то, что интенсивность законодательной деятельности правительства Анны, а также круг тем законодательства (совершенствование управления, финансы, торговля, промышленность, образование, права и статус отдельных социальных групп, землевладение) были заданы реформами Петра I и уже сами по себе как бы косвенно подтверждают отсутствие у тогдашних правителей России каких-либо намерений пересмотреть на главнейшие итоги. Вместе с тем противоречия и проблемы, завещанные потокам велик преобразователем, оставались неразрешенными. Это касалось в первую очередь сбора налогов, неудовлетворительное состояние которого отрицательно сказывалось на всех сферах государственной жизни. Со смертью в октябре 1740 года императрицы Анны Ивановны в истории России наступил короткий, длиною всего в год период безвременья начавшийся регентством Бирона и продолженный правлением Анны Леопольдовны.

3.         Правление Елизаветы Петровны 1741 – 1761 гг.

3.1.  Переворот 25 ноября 1741 года.

Со смертью Анны Ивановны уходило в прошлое довольно мрачное десятилетие русской истории (1730-1740 гг.). Упадок государственной и культурной жизни, никчемные руководители, обстановка всеобщей подозрительности и страха – все это было характерно для времени правления Анны Ивановны. Жизнь императрицы кончалась, но с нею не кончалась бироновщина – человек, имя которого не сходило с уст целое десятилетие, неотлучно находился у постели умирающей. Сорокашестилетняя бездетная Анна Ивановна, еще недавно совершавшая прогулки верхом и серьезно не болевшая все десять лет своего царствования, не предпринимала никаких шагов для назначения преемника престола.

Потенциальных кандидатов на трон было несколько. Из колена Ивана Алексеевича, ими были Анна Леопольдовна – дочь старшей сестры императрицы Екатерины Ивановны (умерла в 1733 г.) и герцога Мекленбургского  Карла Леопольда – и ее новорожденный сын Иван Антонович. Из колена Петра Великого занять престол могли двенадцатилетний Карл Петр Ульрих – сын старшей дочери Петра Анны, а также младшая дочь Петра царевна Елизавета. Из всех кандидатов наибольшие шансы стать русским царем имел родившейся 18 августа 1740 г. принц Иван Антонович: об этом говорилось официально, и все знали, что Анна Ивановна хотела оставить наследником престола своего внучатого племянника, хотя завещание еще не было составлено. Более того, несмотря на тяжелое состояние, Анна отказывалась подписать срочно подготовленный А.И.Остерманом и другими кабинет – министрами манифест о престолонаследовании. Два дня Бирон и его сторонники уговаривали суеверную царицу поставить под ним подпись. Лишь 7 октября манифест был подписан и обнародован.

Сразу после этого внутри придворной камарильи развернулась упорная борьба за место регента – ключевое в перспективе царствования ребенка – императора. Главным кандидатом в регенты был Э.И.Бирон, уже давно стремившейся узаконить свою власть.

Но важно заметить, что он хотел стать регентом не просто в силу подписи умирающей царицы, а как бы по желанию дворянства. Боявшиеся всесильного временщика, высшие сановники в дни, когда царица могла еще поправиться, были поставлены в такое положение, что сами просили Бирона стать в случае ее смерти.

Но лишь перед самой смертью, уступив просьбам Бирона и его клевретов, она подписала указ.

Сразу после смерти Анны завещание было распечатано и оглашено генерал – прокурором сената Н.Ю.Трубецким, а на следующее утро новому императору Ивану Антоновичу и регенту Э.И.Бирону присягнули войска и жители столицы. И никто в тот день не мог подумать, что регентство Бирона продлится всего три недели. Согласно завещанию Анны Ивановны, до семнадцетилетия Ивана Антоновича Бирон получал практически неограниченную власть во внутренних и внешних делах. Более того, в случае смерти Ивана VI Антоновича и возведения на престол следующего по старшинству сына герцога Браунивейского Бирон мог продлить свое регенство.

Но уже первые дни правления Бирона показали шаткость его правления. Чтобы покончить со слухами о подложности акта о регенстве, Бирон заставил всех присутствующих заверить подписями и личными печатями подлинность манифеста о регенстве. «Демократизм» временщика, узурпировавшего власть в России на неопределенный срок, свидетельствовал о неустойчивости его положения и стремлении продлить свое господство всеми средствами, в том числе более или менее законными.

Однако ни бумаги, ни публичные совещания не могли спасти Бирона. Он не имел реальной опоры в дворянской среде, для которой по-прежнему оставался иноземным чужаком, жестоким и жадным временщиком умершей императрицы. Не было у него союзников и среди иностранцев – родственников Ивана VI Антоновича, а также в кругу высших сановников и генералов.

Не заручившись поддержкой с А.И. Остерманом и К. Левенвольде он не нашел себе в из лице союзников.

Удар временщику нашел Б.К. Миних – активный участник возведения его в регенты, а затем и ближайший помощник. Для Бирона измена генерал – фельдмаршала была большой неожиданностью. Трудно понять мотивы, толкнувшие Миниха на переворот. Современники полагали, что, поддерживая притязания Бирона в дни болезни Анны Ивановны фельдмаршал рассчитывал в период его регенства получить чин генералиссимуса и занять ведущее место в управлении империей. Однако Бирон сам входил во все дела и не давал свободы честолюбивому «столпу империи».

Он тайно договорился об устранении Бирона от власти с Анной Леопольдовной, давно жаловавшейся всем на притеснения со стороны сурового и капризного регента.

В ночь на 7 ноября 1740 г. Миних с отрядом лишь в 80 гвардейцев направился к летнему дворцу – резиденции регента. Караулы, состоявшие тоже из гвардейцев, быстро перешли на сторону заговорщиков. После этого Миних приказал своему адъютанту подполковнику К.Г. Маншитейну войти во дворец и арестовать Бирона, а при попытке сопротивления – убить его.

Маншитейн, относившийся к Миниху не без иронии, отмечал, что фельдмаршал мог легко захватить Бирона в апартаментах Анны Леопольдовны, куда тот приходил без охраны, и не преодолевать многочисленные караулы, выставленные вокруг дворца, подвергая все предприятия ненужному риску. «Но фельдмаршал, любивший, чтобы все его предприятия совершались с блеском, избрал самые затруднительные средства»72.

Свержение Бирона застигло врасплох не только иностранных дипломатов, но и правящую верхушку России.

Победители сразу же занялись перераспределением властных и огромных богатств Бирона.

9 ноября 1740 г был обнародован манифест, в котором Иван VI Антонович, будучи двухмесячным императором говорил, что просит отрещить герцога от регенства. Правительницей на место Бирона с теми же полномочиями грудной младенец «назначил» свою мать Анну Леопольдовну.

Отец царя был объявлен «императорским высочеством соправителя», генералиссимусом вооруженных сил Росси Б.К. Миних был назначен первым министром, А.И.Остерман – генерал – адмиралом. А.М.Черкасский стал канцлером М.Г.Головкин – вице – канцлером. Рядовые участники переворота получили награды и повышения. Но свержение регента не привело к сплочению правящей верхушки. Оживилось Браунивейское семейство, надеявшееся закрепиться у власти. Если при Бироне осторожный Остерман избегал каких-либо явных демаршей, то теперь и он стал проявлять себя, выступив в роли постоянного советчика неопытной в делах правительницы. Главной целью его интриги было отстранение Миниха от власти и занятие первенствующих позиций при дворе.

Человек прямолинейный и необычайно честолюбивый, Миних требовал для себя – в заслугу за совершенный «подвиг» - особых почестей и практически неограниченной власти.

Но сразу после переворота он опасно заболел, а когда в начале 1741 года он взялся за дела, то почувствовал, что упустил время, что его, обошли и оттеснили от власти. Остерман сумел вернуть себе иностранные дела, Черкасский и Головкин получили внутреннее управление, а у Миниха, как и во времена Бирона, осталось только военное ведомство, да и здесь он оказался в подчинении у генералиссимуса Антона Ульриха. Пытаясь вернуть власть Миних вступил в борьбу с Остерманом и Черкасским, чем вызвал недовольство правительницы.

Для всех было очевидно, что его звезда как политического деятеля закатилась. Началось самостоятельное правления правление Анны Леопольдовны, но по существу оно таковым не было. Так случилось, что в начале 40-х годов XVIII в. на вершине власти огромного государства оказались бездарные, никчемные люди, далекие от интересов России, не знавшие и не понимавшие ни ее проблем, ни даже ее языка. После падения Бирона и отставки Миниха власть прибрал к своим рукам Андрей Иванович Остерман. С отставкой Миниха наступил час Остермана, когда он по словам составителя «допросных пунктов» 1742 года забрал всю диспозицию и власть в свои руки и все дела производил по своей воли71. В конце концов Остерман стал жертвой собственных интриг.

Обратился теперь к героине следующих 20 лет русской истории и нашего повествования – Елизавете Петровне. Про Елизавету говорят, что она родилась под счастливой звездой 18 декабря 1709 года, в день рождения Елизаветы Петровны, русская армия, победившая под Полтавой торжественным маршем под звуки музыки и с развернутыми знаменами вступала в Москву. Получив радостную весть, Петр остановил шествие, и началось трехдневное празднество по случаю рождения ровесницы Полтавской виктории, нареченной редким тогда именем Елизавет.

9 сентября 1721 года в торжественной обстановке Петр обрезал ножницами с платья Елизаветы маленькие белые крылышки и «государыня царевна Елизавет Петровна» была признана совершеннолетней. Начался новый этап в ее жизни. Петр стремился подчинить служению государству жизнь не только своих подданных, но и собственную, а также членов своей семьи. Если появление на свет очередного сына рассматривалась Петром как рождение наследника, то появление очередной дочери оценивалось исключительно с точки зрения упрочения династических связей русского двора с европейскими монархиями.

Дочерей учили тому, что могло пригодиться при европейских дворах: танцам, музыке, умению одеваться, этикету и особенно иностранным языкам.

С тех пор на протяжении 14 лет, вплоть до своего вступления на престол, Елизавета фигурировала во всевозможных брачных комбинаций. После смерти матери, в годы правления Петра II (май 1727 – январь 1730 гг.) Елизавета, можно сказать, стояла у самого трона. Не по летам развитый юный царь на некоторое время полностью подпал под обаяние своей тетки красавицы. Он не расставался с ней целыми днями, увлекаясь тем, что нравилось Елизавете: танцами, прогулками верхом, охотой и маскарадами.

В ноябре 1728 года испанский посол писал: Принцесса Елизавета после царя теперь будет ближайшей преемницей короны и от ее честолюбия можно бояться всего»74.

              Как возможная преемница Елизавета была неудобна верховникам. От нее, как от дочери Петра Великого, можно было ожидать продолжения политики отца – реформатора, а именно критика петровских реформ составляла стержневое направление политики верховников.

              Верховники решили пригласить на русский престол вдовствующую герцогиню Курляндскую Анну Ивановну, ограничив ее самодержавие «кондициями». Но монархическое правление продолжалось недолго: прибыв в Москву и ознакомившись с обстановкой, Анна совершила контрпереворот и объявила себя неограниченной монархиней. В царствование Анны Елизавета никак себя не проявляла. Годы правления императрицы Анны Ивановны не были без сомнения, лучшими в жизни Елизаветы. Формально она занимала очень высокое место в государстве и при дворе. Однако отношения между сестрами были натянутыми. Причина этому поводу я считаю то, что Анна долго жила в нищете, провела лучшие молодые годы в захолустной Курляндии, куда ее отправил, исходя из высших государственных интересов, грозный дядюшка.

              Постоянная денежная зависимость от императрицы, тратившей сотни тысяч и миллионы; раздражала царевну, не знавшую при матери и Петре II ограничений в деньгах. Анна Ивановна ограничивала ее расходы 30 тыс. руб. в год и не отпускала ни копейки больше».

              Не только денежные дела угнетали Елизавету. Она чувствовала себя лишней при дворе и в царской семье. Наиболее надежным способом устранения Елизаветы от престола выдача ее замуж. Однако во всех отношениях безопасного для потомков царя Ивана Алексеевича «отдаленного» иностранного принца Елизавете так и не смогли подобрать до самой смерти Анны Ивановны.

              На протяжении всех десяти лет царствования Анны Ивановны с царевны не спускали глаз, следили за ее друзьями и любовниками, засылали в ее окружение соглядатаев.

              Слухи о неблагонадежности Елизаветы, о «горячности» к ней гвардейцев создавали царевне недобрую славу при дворе, и ее не встречали там же с распростертыми объятиями. Да и самой царевне, мало нравилась жизнь двора. Правда, странные попойки времен Петра и Екатерины прекратились – Анна не терпела пьяных, двор стал блистать роскошью, но живой и веселой Елизавете было скучно там. Танцы и маскарады вытеснила карточная игра, вместо комедий зрители – в угоду вкусам императрицы были вынуждены довольствоваться непристойными кривляньям шутов и Карлов. И Елизавета стремилась укрыться в своем дворце у Марсова Поля в кругу близких ей людей.