Внутренняя политика абсолютизма в эпоху дворцовых переворотов ( 1725-1762 гг.)

              Двор царевны был невелик и не превышал ста человек. Среди придворных полуопальных царевны можно выделить камер – юнкеров двора П.И. и А.И. Шуваловых и М.И. Воронцова, о которых еще пойдет речь.

              Жизнь двора Елизаветы заметно отличалась от церемонной жизни большого императорского двора. Придворные царевны не были отягчены ни титулами, ни орденами, ни государственными обязанностями.

              Ближайшие люди Елизаветы сплошь были молоды. В 1730 г. Елизавете исполнился 21 год, Шуваловым было по 20 лет, М. Шепелевой – 22, А.Г.  Разумовскому – 21, М.И. Воронцову – 16 лет. Так и жил «малый двор» своими большими и малыми заботами, и неизвестно, какая бы судьба ожидала Елизавету и ее людей если бы со смертью Анны Ивановны в октябре 1740 года не стал стремительно раскручиваться клубок событий.

              Перед смертью Анны кандидатура Елизаветы как преемнице престола при дворе всерьез не обсуждалась, но от ее участии в предполагаемом регентском совете, о различных брачных комбинациях династического характера иностранные дипломаты писали много. Внимание временщиков к Елизавете было не случайным, а вынужденным, так как они не могли не считаться с теми силами, которые как предполагалось, стояли за дочерью Петра. Все знали о ее популярности в гвардейской среде. Симпатии гвардейцев делали Елизавету опасным политическим конкурентам.

              Рассмотрим кто же помог прийти Елизавете Петровне к власти и помог совершить очередной переворот. Именные списки содержат подробные сведения о прохождении службы гвардейцами, участвовавшими в перевороте в пользу Елизаветы, об их семейном положении, пожалованиях, взысканиях, грамотности и что особенно ценно – об их социальном происхождении. Списки показывают, что переворот осуществили 308 гвардейцев из них лишь 54 человека, или 17,5%, происходили из дворян, 137 человек, или 44% - из крестьян, 25 человек – из однодворцев, 24 человека, составляли дети церковников, еще 24 человека – солдатские дети, 14 человек бывшие холопы или их дети. И выходцы из «разных чинов» их было 117 человек, или 38%. Вместе с крестьянами они составили 82,5% общей численности участвовавших в перевороте гвардейцев73.

              В настроениях гвардейцев в конце 3-х – начале 40-х годов преобладало чувство, ставшее важным элементом общественной психологии того времени, особенно в столице – патриотизм.

              Именно то обстоятельство, что среди заговорщиков не было людей, способных возглавить переворот, предопределило личное участие самой Елизаветы в захвате власти – черта уникальная в истории в дворцовых переворотов в России XVIII в.

              Не менее примечательной была и другая черта, присущая перевороту 25 ноября 1741 года. А именно о причастности к заговору в пользу Елизаветы иностранных дипломатов, в первую очередь посланника Франции маркиза де Шетарди и посланника Швеции Эрика Нолькена.

              Дипломаты представляли при русском дворе страны-союзницы и преследовали общую цель – добиться ослабления России.

              Францию беспокоил рост могущества России. С момента смерти Анны начинается интрига Швеции, основанная на использовании в своих целях предполагаемой борьбы за власть при русском дворе. Узнав о болезни царицы, министр иностранных дел Швеции К. Гилленборг поставил перед Нолькеном задачу вступить в контакт с теми группировками русской правительствующей верхушке, которые в ответ на шведскую помощь в захвате власти будут готовы пойти на территориальные уступки Швеции. Нолькена ориентировали на одну из трех группировок – Бирона, Анны Леопольдовны и Елизаветы. Уже в начале ноября 1740 года обстановка прояснилась – Бирон был свергнут. До начала 1741 года Версаль скептически относился к Елизавете и ее шагом вступить на русский престол. Шетарди признавал популярность Елизаветы, но считал что «страсть к удовольствиям ослабила у этой принцессы честолюбивые стремления; она находится в состоянии бессилия, из которого не выйдет, если не послушается добрых советов: советчиков же у нее нет никаких, она окружена лицами неспособными давать ей советы. Отсюда необходимо происходит уныние, которое вселяет в нее робость даже относительно самых простых действий»76. Елизавете Петровне Швеция предполагала помощь возведения на престол, взамен Россия должна была поступиться территориями, но она не спешила подписывать обязательства: в случае провала подписанная бумага будет равносильна вынесенному приговору.

              Очевидно, Елизавета Петровна решилась на переворот после разговора с сестрой. Получился сильный эффект. Елизавета испугалась и решилась. Надо полагать, ей нелегко далось это решение. Тридцатидвухлетней красавица, привыкшей к праздной и беззаботной жизни, вероятно, пришлось собрать все свою волю, чтобы подавить страх и решиться на это опасное, возможно, кровавое дело с непредсказуемым исходом. Но выбора уже не было. После полуночи 25 ноября она надела кирасу, села в сани и в сопровождении М.И. Воронцова, И.Г. Лестока и учителя музыки К.И. Шварца поехала по темным улицам спящей столицы в казармы Преображенского полка, где ее уже ждали. Приехав в полк, Елизавета вышла из саней т первыми ее словами были:

- Узнаете ли вы меня? Знаете ли вы чья я дочь?

Слова эти произвели магическое действие. Далее Елизавета Петровна сказала: «Меня хотят заточить в монастырь. Готовы ли вы пойти за мной, меня защищать?». На что солдаты закричали: «Рады все положить души наши за ваше величество и отечество наше! »77.

              Елизавета Петровна попросила однако не проливать кровь. По одной из версий во время переворота Елизавета с солдатами прошла в спальню правительницы разбудила ее словами: «Сестрица, пора вставать!». Как бы то ни было, все обошлось без кровопролития и даже без единого выстрела. Арестованная Браунивейская фамилия вместе с членами правительства была доставлена во дворец Елизаветы у Морсова поля. Вскоре к ярко освещенному дворцу потянулись разбуженные барабанщиками жители столицы, помчались экипажи сановников, спешивших выразить свои «верноподаннейшие» чувства» новой императрице.

              К утру манифест о восшествии на престол и форма присяги были готовы. После того как присягнули гвардия и чиновники Елизавета под приветственные крики гвардейцев «виват!» и залпы салюта с бастионов Петропавловской крепости и Адмиралтейства проследовала в Зимний дворец. Началось новое царствование.

              Очевидно, можно сделать следующие выводы: Итак, переворот 25 ноября 1741 года возвел на престол дочь Петра Великого Елизавету. По своей социальной сущности он был типично верхушечным и коснулся лишь правящего клана, разделенного на группы, которые отчаянно боролись за власть, влияние и богатство. Но при явном сходстве переворота 25 ноября 1741 года с другими подобными ему дворцовыми переворотами в России XVIII не могут не обратить внимание на несколько важных обстоятельств, придающий индивидуальность перевороту, в результате которого на престол вступила Елизавета.

              Первая особенность переворота 25 ноября 1741 года состоит в том, что его ударной силой была не просто гвардия, а гвардейские низы, выходцы из податных сословий теснее, чем верхушка гвардии, связанные с широкими массами петербургского населения и потому острее воспринимавшие и разделявшие общественную типологию.

              Вторая особенность выражается в том, что он имел ярко выраженный, антинемецкий характер, патриотический характер.

              Третьей особенностью переворота 25 ноября было то, что иностранная дипломатия пыталась активно вмешаться во внутренние дела России и за предложения эфемерной помощи Елизаветы добиться от нее существенных политических и территориальных уступок, означавший добровольный отказ от завоеваний Петра.

3.2.  Внутренняя политика Елизаветы Петровны в 40-х гг.

Вступая на путь заговора и намериваясь захватить власть, Елизавета не имела никакой определенной программы ни в области внутренней, ни в области внешней политики. У нее и ее ближайшего окружения не было таких конструктивных идей, которые знаменовали бы принципиальное изменение социально – политического курса страны. Довольно смутные мысли о необходимости восстановить попранные немецким временщикам «начала» Петра, реставрировать отмененные после смерти реформатора учреждения, восстановить забытые законы Петра – вот, собственно, и все, с чем пришла к власти новая императрица.

Ни Елизавета, ни ее советники не представляли себе масштабов коренных проблем великого наследия Петра – империи, раскинувшейся от берегов Балтики до Тихого океана. На этом огромном пространстве в 40-50-е годы XVIII в. жило всего не более 19 млн. человек обоего пола. Если население централизованного района, охватывавшею только Московскую и прилегавшие к ней губернии насчитывало не менее 4,7 млн. человек, то население Сибири и Севера – не более 1 млн. человек. Своеобразие ситуации, в которой Елизавета пришла к власти, в немалой степени определило особенности внутренней политики нового правительства. Первыми же указами Елизаветы петровские «начала» внутренней политики были провозглашены как основополагающие для правительственной деятельности.

Приход Елизаветы к власти положил начало беспрецедентной по тем временам компании, которую иначе как пропагандой и не назовешь. Цель ее состояла в том, что сформировать благожелательно настроенные к новой монархине общественное мнение, убедить, возможно более широкий круг подданных в законности власти дочери Петра I, в непреложности ее прав на престол. С приходом Елизаветы к власти официально осуществлялась политическая канонизация Петра Великого. Его личность и дела расценивались однозначно – как ниспосланное небом благо для России. И отмечу, что уже в начале царствования Елизаветы оформляется крайне негативная оценка периода истории России от смерти Екатерины I и до восшествия на престол 1741 г. Эти 14 лет расценивались как время мрака, упадка страны. Жанр политической проповеди возродился лишь с приходом к власти Елизаветы и в первые годы ее царствования переживал невиданный расцвет. В первые три года правления Елизаветы зафиксировано около 120 проповедей на политические темы, что много раз превышает число таких проповедей, произнесенных за другие годы. Наиболее яркие проповеди публиковались и затем расходились по стране.

В проповедях 40-х годов дворцовый переворот 25 ноября 1741 года изображался как гражданский и религиозный подвиг лично Елизаветы, которая как некий мессия, воодушевляемая проведением и образом великого отца, решилась «сидящих в гнезде орла Российского ночных сов и нетопырей, мыслящих злое государству, прочь выгружать коварных разорителей отечества связать, победить и наследие Петра Великого из рук чужих вырвать, и сынов Российских из неволи высвободить, и до первого привесть благополучия» 78.

Так формировалась идеологическая доктрина Елизаветинского царствования. Первейшую задачу Елизавета видела в восстановлении государственных институтов и законодательства в том, виде, в каком они были при Петре I.

В указе 12 декабря 1741 г. центральном постановлении реставрационного характера – говорилось: «усмотрели мы, что порядок в делах правления государственного внутренних отменен во всем от того, как было при отце нашем… и при матери нашей… в первый год ее владения было, ибо в другой год ее владения происком некоторых прежний порядок правления установленный от нашего родителя, нарушен вновь изобретенным Верховным тайным советом», замененным при Анне Ивановне Кабинетом министров.

Указом 12 декабря постановлялось, что Сенат «да будет иметь преждебывшую свою силу в правлении внутренних всякого звания государственных дел»; категорическим образом предписывалось все указы и регламенты Петра «наикрепчайше  содержать и по них неотменно поступать во всех правительствах государства нашего». Согласно указы, Кабинет министров – высший правительственный орган предшественников Елизаветы был ликвидирован и восстанавливался Кабинет ее императорского величества – личная канцелярия монарха79.

После указа 12 декабря 1741 года наследовала целая серия постановлений о реставрации других петровских институтов. Так были восстановлены Берг и Мануфактур коллегия, главный магистрат, Провиантская канцелярия, должность генерал – рекетмейстера. Начался пересмотр штатов армейских полков в соответствии с петровскими штатами 1720 г. Попутно отменялись постановления предшествующих правительств. Эта мера была продиктована главным образом стремлением Елизаветы очистить институты Петра от искажений позднейшего времени, хотя некоторые отмены не носили принципиального характера и были вызваны почти не скрываемыми ею чувством мести. Елизавета указом 25 февраля 1742 года осудила фаворитум предшествовавших ей царствований и предписала, чтобы отныне повышение в чинах происходило исключительно по старшинству и выслуге. Все повышения, сделанные в царствование Ивана VI Антоновича, отменялись. Разумеется, это не мешало самой Елизавете  постоянно нарушать петровский принцип продвижения по службе. Когда Елизавете было нужно, она, не колебалась, изменяла даже основополагающие акты Петра. Так, 6 февраля 1742 года в Табель о рангах было внесено исправление – придворный чин камер юнкера приравнивался к чину бригадира, вызванное желанием императрицы отменить заслуги лиц, с помощью которых она взошла на престол (П.И. и А.И. Шуваловых, М.И. Воронцова) и др. Между тем многочисленные просьбы ученых Академии наук о повышении из служилого статуса, что могло облегчить положение ученых в чиновном мире, при Елизавете так и не были удовлетворены.

Анализирую в дальнейшем политику Елизаветы, можно сказать «… императрица в глубоком преклонении перед делами великого отца своего представляла себе его работу на государственным строительством настолько совершенной и законченной, что одного последовательного и добросовестного проведения в жизнь его узаконений достаточно для полного благоденствия государства. Дело правительства его дочери – дело реставрации, а не творчества»80.

Придя к власти, Елизавета поставила перед сенатом задачу пересмотреть все изданные после смерти Петра указы и отменить те из них, которые противоречили петровскому законодательству.