Внутренняя политика абсолютизма в эпоху дворцовых переворотов ( 1725-1762 гг.)

В 1743 г. Сенат приступил к работе и к 1750 г. сумел пересмотреть указы лишь по 1729 год. Неудачу потерпела и попытка елизаветинского правительства воздать петровскую систему местного управления, измененную в ходе контрреформы 1727 года, Елизавете и здесь пришлось отказаться от слепого следования прошлому. Слепо копирую политику отца, лишало правительство Елизаветы в 40-е годы необходимого динамизма. Упразднив Кабинет министров, Елизавета восстановила значение личного участия монарха в государственных делах. Обилие именных указов – явление характерное для начала елизаветинского царствования, - формально свидетельствует об усилении личного участия монарха в системе управления. Творческий, напряженный, одушевленный определенной системой идей труд Петра был неведом Елизавете.

Боясь всего нового и непривычного, она упорно цеплялась за петровские наследие и если не находила в нем ответов на современную ей проблему, то терялась и пускала все дела на самотек, откладывая в течение месяцев и даже лет решение важнейших, но требующих маломальской инициативы дел или перепоручая их своим советникам.

Но удивительно, что сколько бы мы ни вчитывались в изданные в 40-х годах XVII в законы мы не найдем в них свежих идей, позволяющих утверждать о целенаправленности и оригинальности внутренней политики правительства Елизаветы.

Наконец в елизаветинское время на удивление мало было сделано для увековечения памяти великого преобразователя России. Бумаги Кабинета Петра гнили не разобранными.

В первые месяцы правления Елизаветы участились случаи столкновений солдат с иностранцами, находившимся на русской службе, а во время русско-шведской войны произошел даже бунт гвардейцев против командиров-иностранцев. Однако Елизавета не пошла навстречу желаниям солдатской толпы. Все нарушения дисциплины расследовались, и виновные наказывались в соответствии с регламентами.

Своей последовательной политикой Елизавета довольно быстро убедила всех, что не намерена изгонять иностранцев из России. Как и Петр, она исходила из идеи использования иностранных специалистов, в которых остро нуждалась Россия, под контролем и руководством русских по происхождению. Такой подход оставался неизменным в течение всех лет правления Елизаветы и не мог не принести свои плоды. Сотни иностранных высококлассных специалистов: моряков, офицеров армии, инженеров, ученых, художников, музыкантов – нашли в Росси вторую родину и внесли свой вклад в развитие ее экономики, культуры, науки.

С приходом к власти Елизаветы, свергнувшей иностранных временщиков, духовенство связывали надежду, что под давлением антинемецкого общественного мнения императрица изгонит иностранцев из России и если не вернет Россию к допетровским временам, то, по крайней мере, ослабит государственный контроль над церковью, будет более жестко подходить к проявлениям инакомыслия и атеизма. Елизавета не могла не считаться с мнением церковников, оказавших ей в первые же дни поддержку.

Отмечу, что и ее собственные религиозные воззрения не отмечались веротерпимостью. Поэтому среди первых мероприятий правительства Елизаветы было издание целого ряда законов, направленных на пресечение распространения в России иных, кроме православия вероисповеданий (указы о сносе армянских церквей, мусульманских мечетей, о борьбе с квакерами, об изгнании из страны евреев, а также за усиление миссионерской деятельности среди идолопоклонников).

С приходом к власти Елизаветы начался очередной этап борьбы самодержавия с расколом, объединившим широкие круги крестьянства, недовольного религиозной и социальной политикой абсолютизма.

Ни о каких поисках компромисса при Елизавете не могло быть и речи: указами 18 октября 1742 года и 19 февраля 1743 года подтверждались все карательные постановления Петра I и Екатерины I за 1716 – 1726 гг. – пожалуй, самые суровые в многовековой борьбе самодержавия с расколом. Указ 1743 года установил цензуру Синода на ввоз из-за границы книг духовного содержания.

Наряду с указами, усилившими значение церкви и жизни страны был издан указ 19 февраля 1743 года, показывающий верность императрицы светской политике Петра.

В 40-е годы члены Синода убедили Елизавету пойти на некоторые изменения в управлении недвижимостью церкви, но это не изменило наметившегося, еще при Петре I секуляризационного курса, завершившегося в 1764 году, уже при Екатерине II, палкой передачей земельных владений церкви государству.

Внутренняя политика Елизаветы 40-х годов не отличалась цельностью. Одним из приметных дел ее правительства во второй половине 40-х годов было осуществление II ревизии – переписи податного населения. Она проводилась в 1744-1747 гг. по типу петровской I ревизии, но охватила большую территорию. В ходе II переписи было зарегистрировано 9,1 млн. душ мужского пола, или на 17% больше, чем по итогам I ревизии (7,8 млн.). Это был большой успех правительства, так как перед началом ревизии оно получило известие об убыли из оклада со времени I ревизии более 2,1 млн. душ81. После составления нового кадастра можно было рассчитывать на увеличение поступлений от прямых налогово-важнейшего  источника государственных доходов. И поступления в казну действительно увеличились.

В числе первых демонстративных мер новой монархии был указ о «прощении» податному населению недоимок в уплате налогов за все 17 лет существования подушного обложения.

Указом 31 декабря 1741 г. была ликвидирована Долночная канцелярия – главный репрессивный орган по выколачиванию недоимок уже тогда превышавших 5 млн. руб., или величину годового оклада.

Взимание недоимок, накопившихся за многие года, было всего делом малоэффективным, вызывало постоянные жалобы, ожесточение неимущих плательщиков, а самое главное – затрудняло денежный сбор текущей подати. После снятия почти всех недоимок сбор подушных денег к новому окладу, несмотря на традиционное скрытое, а иногда и открытое сопротивление плательщиков пошел значительно успешнее, чем раньше. Кроме того, в 1742 и 1743 гг. был временно уменьшен годовой размер подушной подати с 70 коп. до 60 коп.

В целом в 40-х годах XVIII в. казна испытывала острую потребность в притоке поступлений: только для увеличения армии срочно требовалось не менее 1,2 млн. руб., а дефицит бюджета к 1749 году достиг уже 3,6 млн. руб.

Стоит отметить деятельность яркого фаворита Елизаветы Петра Ивановича Шувалова. С активизацией его деятельности во второй половине 40-х – 50-е годы связан новый этап внутренней политики русского абсолютизма.

Из наблюдения за ситуацией богатейший сановник России сделал весьма оригинальные выводы. Констатируя, что подушная подать составляет львиную долю в приходной части бюджета, он обращал внимание читателей своих проектов на ее «крайнее неудобство» для плательщиков, ведущее, с одной стороны, к разорению крестьянства, а с другой – к росту недоимок.

Дело в том, что подушной податью, введенной Петром в 1724 году, облагалось все мужское крестьянское и посадское населения без различия возраста, физического состояния и экономического положения. Переписи – ревизии наличного числа мужских «душ» проводились редко, поэтому длительное время сельский и посадский мир был обязан вносить подать не только за престарелых и малолетних, но и за выбывших из оклада плательщиков (умерших, беглых, рекрутов). Это вызывало постоянные жалобы крестьян и посадских.

П.И. Шувалов понимал, что увеличивать ставку непопулярной в народе подушной подати бесперспективно, и поэтому выдвинул весьма смелое для того времени предложение о переориентации бюджетных поступлений с прямого на косвенное обложение.

В проектах 1745 и 1747 гг., он предложил постепенно поднимать цену на продаваемую государством соль (по мере расширения ее добычи) и соответственно снижать ставку подушной подати.

Убеждая Елизавету, он писал: «продажа соли, такой возвышенной ценой определена не будет  доход остановить не может, так как в употребление человеческое к содержанию жизни необходима, и поэтому доход от соли не вовсе вольной есть». В дополнение к проекту о соли 31 июля 1747 года Шувалов подал новый проект о повышении цен на вино, причем часть предполагаемой прибыли должна была также пойти на возмещение понижение подушной подати.

Его мысль о замене прямого обложения косвенным была без сомнения весьма прогрессивной для середины XVIII в. В первой половине XVIII в, и особенно после смерти Петра для экономики стало характерным повсеместное использование подневольного труда крепостным или государственных крестьян. Предпринимателям не приходилось возлагать надежд на рынок вольной рабочей силы, который с усилением борьбы государства с беглыми, «вольными и гулящими» - основным контингентом работных людей – существенно снизила. Более верным и дешевым способом обеспечения заводов рабочей силой была покупка или приписка к предприятиями целых деревень.

Указом 1744 года Елизавета подтвердила постановление от 18 января 1721 года, разрешение частным мануфактуристам покупать к заводам деревни. Поэтому неудивительно, что во времена Елизаветы целые отрасли промышленности зиждилась на подневольном труде.

Так, во второй четверти XVIII в. на большинстве заводов Строгановых и Демидовых использовался исключительно труд крепостных и приписных крестьян, а предприятия суконный промышленности вообще не знаменного труда – государство, заинтересованное в поставках сукна для армии, щедро раздавало заводчикам государственных крестьян82.

В целом перевес был на стороне крепостнических форм организации производства, что не могло не отразиться самым пагубным образом на экономическом развитии страны.

Отмечу, что промышленность все же не стала основным источником неземледельческих доходов дворянства. Торговля – вот что считалось тогда наиболее выгодным и беспроигрышным делом для дворянина. Основным предметом торговли было сырье: хлеб, смола шедшее на экспорт и покупавшиеся в Европе практически неограниченном количестве. Дворянство получало доход от торговли двояко. Дворянские коммерсанты, с одной стороны, добивались разрешения на вывоз за границу крупных партий хлеба (до 1 – 3 млн. пудов), а с другой стороны – поощряли развитие торговли принадлежавших им крестьян, среди которых появились весьма самостоятельные и оборотистые дельцы.

В первой половине XVIII в. были достигнуты выдающиеся успехи в черной металлургии. В 1740 году выпуск чугуна в России достиг 25 тыс. т., и она оставила позади Англию, выплавлявшую 17,3 тыс. т. В последующие годы Россия только наращивала темпы.

Наиболее выпукло «верность» Елизаветы принципам политики Петра показывает ее отношение к любимому детищу Петра – военно-морскому флоту. Так, если в 1733 г. на Балтике Россия имела 37 линейных кораблей, 15 фрегатов, то к 1757 году число кораблей сократилось до 27, а фрегатов – до 8, причем состояние их было удручающим. Эскадры падали не выходили в море, и первая же морская компания в Семилетнюю войну показала непригодность флота, который больше боялся свежего ветра, чем неприятеля: корабли теряли прогнивший рангоут, давали течь, тонули 83.

Годы царствования Елизаветы отмечены и массовыми вооруженными выступлениями крестьян против своих помещиков.

Восстания охватывали целые вотчины практически во всех уездах Центральной России, а их участники  отказывались нести повинности и платить помещикам оброк, избивали и убивали помещиков и управителей отбирали их «пожитки» и распределяли между собой. В ряде случаев восстания убирали и делили хлеб с барской запашки, по-видимому, считая его принадлежащими себе по праву затраченного на барщине труда. Нередко восстания, в которых участвовали сотни и тысячи людей, будут подавлены вооруженной рукой, выливались в многолетнее сопротивление крестьян, отказавшихся платить налоги и подчиняться помещичьей администрации. Отмечены случаи среди крестьян, не желавших быть помещичьими и просивших отписать их либо к государственным, либо дворцовым имениям84. Противились передаче помещикам и крестьяне, бывшие ранее государственными. Действия «разбойных команд» и акты неповиновения целых вотчин были известны правительству.

В 40-е годы XVIII в. к подавлению бунтов власти стали привлекать регулярные воинские части, особенно драгун.

Законодательство 40-х годов давало карателям самые широкие полномочия в борьбе с восставшими крестьянам, поощряло доносы, на тех кто укрывал их. Во всех губерниях действовали сыщики, занимавшиеся поимкой «воров» и «разбойников».

Не следует думать, что крестьяне сразу же брались за топор и вилы. Можно только поражаться долготерпению крестьянских масс, использовавших все возможные способы легальной борьбы за свои права.

Таким образом, можно сделать следующие выводы. Политика Елизаветы Петровны в целом носила «реставрационный» характер. Прейдя к власти без четких целей и программ, дочери Петра было сложно делать какие-либо решения. Ей отчасти не везло, что на пути ее стояли умные молодые энергичные люди, готовые помочь императрице. В целом перед страной стояли те же проблемы. Мы можем четко проследить, что Елизавета Петровна проводила линию, наметившуюся при Петре I. Однако императрица привела в запустение флот – любимое детище отца, и проводила чересчур жестокую позицию в отношении не православных.

3.3.  Роль приближенных императрицы в 50 – 60 гг.

С середины 1751 г. в разных местах империи начало обнаруживаться явление, которое в следующим году приняло небывалые размеры. В Вятской провинции встали против своих властей крестьяне архиерейского дома, также успенского Трифонова и других монастырей.

На их усмирение были направлены специальные команды, чтобы схватить зачинщиков мятежа, в некоторых деревнях они разбежались при появлении команды. Вскоре восстания вспыхнули и в других областях.

В 1752 г. тульский купец Лушнин купил к полотняной фабрике в Белевском уезде село Сороколетово; но в это время пошел слух о восстании Ромодановской области; сороколетовские крестьяне отказались ходить на фабрику, утверждая, что к фабрикам деревням быть не велено, они собрались всем миром в приходской церкви, призвали священников, отслужили молебен, присягнули не слушаться Лушнина и друг друга не выдавать. При появлении военной команды крестьяне разбежались.

На польских границах помещики и крестьяне по-прежнему терпели от крестьянских побегов. В 1752 г. великолуцкие помещики подали жалобу, что люди и крестьяне их по подговору польских обывателей бегут за польский рубеж, пограбя пожитки их помещичьи и крестьянские, а польские обыватели всячески помогают им к побегу и поселению и потом посылают в Россию для воровства, разбоя и грабежа, дают оружие и порох, уводят многих в неволю85.

Кроме означенных случаев восстаний правительство по-прежнему употребляло отдельные воинские отряды в борьбе с разбойниками. В описываемые годы 1751 и 1752 случаи разбоев являлись в Серпуховском, Кашмирском, Тарусском и Обоянском уездах86.