Казахстанско-китайские отношения

друг против друга.

В принципе согласившись со всеми этими моментами,  

А.Н. Косыгин отверг лишь требование о выводе войск с терри-

торий спорных участков, прямо заявив, что «советская сторона 

пойти на это не может, так  как у нас в этих районах  есть население 

и оставить его без защиты мы не можем» [81].

Подводя итоги переговоров, А.Н. Косыгин выделил следую-

щие базовые принципы:

- сохранить существующее  положение на границе;

- все вопросы, связанные  с выходом населения на спорные 

территории для хозяйственной  деятельности, согласовывать с 

нашими пограничными властями;

- принять все меры к  тому, чтобы военной конфронтации 

на границе не было; при  соблюдении первых двух условий это 

исключает конфликты [82].

По-видимому, такая постановка вопроса устраивала обе сто-

роны. Во всяком случае, все  эти принципы уже в развернутой 

форме подтверждались в дальнейшей переписке между главами 

правительств двух государств [83]. Переговоры между правительственными делегациями СССР и 

КНР, начавшиеся 20 октября 1969 г. в Пекине, в силу различных 

причин, в основном, из-за взаимных, по сути, невыполнимых

требований политического  и идеологического характера*, не привели к каким-либо реальным подвижкам  в позициях сторон.

Переговорный процесс  проходил очень сложно [85], сопровожда-

ясь не только продолжающимися  нарушениями советско-китай-

ской границы, но и набирающей в КНР силу пропагандистской

кампанией о «неравноправных  договорах» и «отвергнутых от

Китая территориях».

В 1978 г. переговоры сторон по пограничным вопросам, на-

чавшиеся в феврале 1969 г., были приостановлены, а с января

1981 г. были прекращены  начавшиеся в сентябре 1979 г. совет-

ско-китайские переговоры по вопросам межгосударственных

отношений. При этом следует  отметить, что срыв и тех, и других

переговоров произошел в  большей степени по вине китайской 

стороны, которая вместо поиска компромисса начала выдвигать 

СССР по сути ультимативные  требования, затрагивающие не

только отношения двух стран, но и отношения между СССР

и его партнерами по социалистическому  лагерю (в частности,

отношения СССР с МНР и  СРВ).

*

И в этом контексте несколько  неожиданно звучит сделанный 

казахстанскими дипломатами  вывод о том, что «важным итогом

советско-китайских переговоров 1969–1978 гг. стало понимание 

советской стороной необходимости  более четкого и полного 

уяснения предмета «спора»  по каждому из выявленных участков

границы» [87]. Во-первых, как  было показано выше, данное «понимание» 

имело место уже в 1960 г., когда была создана межведомствен-

ная комиссия**, подготовившая  подробную записку по спорным

участкам казахстанско-китайской  границы.

Во-вторых, срыв переговоров  в 1964 г., на которых фактичес-

ки была согласована почти  вся линия границы на ее восточном

участке, произошел по вине Мао Цзэдуна, предъявившего СССР территориальные притязания по так  называемому большому

«историческому реестру».

Наконец, данный вывод совершенно не учитывает той антисо-

вет-ской идеологической кампании, которая имела место в КНР 

в середине 1960-х – 1970-е  гг.

Несколько смущает и еще  один тезис, выдвигаемый казах-

станскими дипломатами. Давая  оценку записке, подготовленной

межведомственной комиссией, они подчеркивают: «Этот матери-

ал с шокирующей очевидностью показывал не только сам факт

наличия пограничных проблем  и спорных участков на границе,

но и причины их появления, вызванные зачастую односторонним 

смещением линии границы  в сторону Китая без каких-либо согла-

сований и документальных двусторонних оформлений. Вероятно,

из-за такой нелицеприятной объективной конкретики и выводов 

материалы комиссии по одностороннему уточнению российско-ки-

тайской границы были отправлены в архив, и в ходе последующего

переговорного процесса не использовались. Время кардинальных

решений и компромиссов еще  не пришло» [89].

Последняя фраза, по-видимому, ключевая. Не оспаривая необ-

ходимость улучшения советско-китайских  отношений и уточнения 

линии государственной границы  между СССР и КНР, нельзя не

признать того факта, что  со второй половины 1980-х гг. руководс-

тво СССР, вооруженное «новым мышлением» М.С. Горбачева, фактически шло на поводу навязанной ему Китаем логики решения 

пограничной проблемы. Китай  же, осознавая близость краха СССР

и свою растущую мощь, хотя и  стремился получить максимальное

из возможного*, тем не менее, начал понимать, что путь конфрон-

тации и ультиматумов в  нужном направлении не ведет.

Отправной точкой в начале нормализации советско-китайских 

отношений стала встреча  между М.С. Горбачевым и Дэн Сяопи-

ном, состоявшаяся 16 мая 1989 г. Дэн Сяопин подробно остановился  на тех притеснениях,

которым подвергался Китай: сначала – от царской России, а 

затем  –  от Советского Союза, затронув проблемы «неравноправ-

ных договоров», «полутора  миллионов квадратных километров» 

и «военной угрозы» со стороны  СССР.

Однако завершил свой исторический экскурс Дэн Сяопин совер-

шенно неожиданным пассажем: «Мои пространные рассуждения 

насчет того, чтобы «поставить точку на прошлом» преследуют целью 

дать возможность советским  товарищам представить себе, как  мы

понимаем это прошлое  и что имеем в виду. Исторические счета предъ-

явлены, и все эти проблемы канули в небытие. И в этом заключается 

один из результатов нашей  нынешней встречи. Об этом было сказано,

и с этим покончено –  на прошлом поставлена точка» [91].

Возобновившиеся в 1987 г. переговоры как раз и стали сви-

детельством изменения подходов сторон. Советскую делега-

цию возглавил заместитель  министра иностранных дел СССР  

И.А. Рогачев, китайскую –  заместитель министра иностранных 

дел КНР Цянь Цичэнь. Первый раунд переговоров прошел в феврале 1987 г. в Москве.

В выступлении главы китайской  делегации не содержалось тре-

бования к советской стороне  признать «неравноправный характер

русско-китайских договоров  о границе». Не выдвигалось, как 

это было в 1969 г. и во время  переговоров 1969–1978 гг., пред-

варительное условие о  переходе к рассмотрению прохождения 

линии границы лишь после  заключения соглашения о сохранении

статус-кво. Китайская делегация  также заявила, что она согласна

приступить к непосредственному  рассмотрению прохождения 

линии границы, начав с  восточной ее части.

Советская делегация внесла предложение о проведении гра-

ницы: на пограничных участках судоходных рек – по середине

главного фарватера, на несудоходных – по середине реки или 

главного ее рукава. Кроме  того, было внесено предложение о 

создании рабочей группы – для рассмотрения конкретных воп-

росов прохождения и уточнения  линии границы [92]. В марте 1987 г. в  Пекине состоялся обмен топографическими

картами для предстоявшего  обсуждения линии прохождения 

уточняемой границы.

Второе (август 1987 г., Пекин) и третье (октябрь 1988 г., Моск-

ва) пленарные заседания, а также две встречи рабочих  групп  

(в Москве 20 января 1988 г.  и в Пекине в апреле 1988 г.) были  пос-

вящены рассмотрению восточного участка советско-китайской 

границы. В ходе этих встреч, на которых за основу были приняты 

договоренности 1964 г., было согласовано  более 98% восточного

участка границы, что «открывало реальные возможности для ее

юридического оформления и последующей демаркации» [93].

Второй составной частью работы третьего раунда пленар-

ных заседаний правительственных  делегаций был переход к 

обсуждению западной части  советско-китайской границы, где 

она в то время проходила  по территориям четырех союзных 

республик бывшего СССР: РСФСР, Казахстана, Киргизии и 

Таджикистана.

В результате переговоров  были согласованы общие принципы

обсуждения. А именно: была утверждена совместная запись о 

том, что обе стороны  выступают за то, чтобы разрешить  вопросы 

о советско-китайской границе  на ее западной части на основе

соответствующих договоров  о нынешней советско-китайской гра-

нице, согласно общепризнанным нормам международного права, в духе равноправных консультаций, взаимопонимания  и взаимной

уступчивости, справедливо  и рационально.

Стороны договорились провести в 1989 г. совместную аэ-

рофотосъемку западной части  советско-китайской границы,

практически ее выполняли  силы министерств обороны обеих 

стран. В соответствии с  достигнутой договоренностью, уже  в

январе 1989 г. стороны обменялись топографическими картами

по западной части границы  в масштабе 1 : 100 000, причем, как

показало сопоставление  карт, на западной части границы  ока-

зался ряд участков, по которым  у сторон выявились различия в

понимании прохождения линии  границы. После этого в 1989 г. состоялись две встречи рабочей группы (в 

феврале-апреле), которые  были посвящены обсуждению прохож-

дения линии советско-китайской  границы на ее западной части.

В дополнение к тому, что  было утверждено главами делегаций  на

третьем раунде заседаний, рабочая  группа решила: на участках,

где граница проходит по горам, проводить разграничение  в соот-

ветствии с положениями  договоров, по водоразделам и гребням 

хребтов, а также через  установленные договорами вершины  и 

перевалы; на равнинных участках прохождение линии границы 

также должно определяться согласно положениям договоров

В ходе этих двух встреч рабочей  группы подробному и обсто-

ятельному обсуждению было подвергнуто прохождение границы 

на 21 участке ее западной части. При этом по 13 из этих участков в 

рабочей группе удалось согласовать  взаимоприемлемые решения,

которые находились в рамках директив, имевшихся у советской 

делегации. В частности, было согласовано прохождение границы

на участке Ланкол, где  должна была происходить стыковка рельсов

строившейся железной дороги из СССР в КНР [93].

Наиболее сложно проходило  четвертое пленарное заседание 

(октябрь 1989 г., Пекин), на  котором предстояло согласовать  ли-

нию прохождения советско-китайской  границы на восьми спор-

ных участках – в западной ее части, и на двух – в восточной. Наиболее трудными из них были: район  Памира южнее 

перевала Уз-Бель площадью свыше 20 тыс. кв. км, на который

претендовала китайская  сторона, а также участок в  районе сли-

яния рек Амур и Уссури около Хабаровска. Китайская сторона

особенно настаивала на желательности  в первую очередь за-

вершить рассмотрение восточной  части границы и на передаче

Китаю островов Большой Уссурийский  и Тарабаров в районе

Хабаровска [94].

При обсуждении политическим руководством страны ука-

заний, даваемых правительственной  делегации к четвертому

раунду переговоров, председательствовавший на заседании По-

литбюро ЦК КПСС М.С. Горбачев потребовал, чтобы советская делегация  в Пекине заявила китайской стороне  в категоричной

форме, что в сложившихся  условиях советская сторона не сможет

пойти на какие-либо шаги по изменению границ в таких райо-

нах, как острова близ Хабаровска и участок на Памире южнее 

перевала Уз-Бель [95].

В беседе с министром иностранных  дел КНР Цянь Цичэнем 

глава советской делегации, подчеркнув сложный и подвижный 

характер обстановки в  СССР, а также исключительную остроту,

которую приобрел национальный вопрос, чувствительность к 

проблеме возможных территориальных  изменений в союзных 

и автономных республиках, сказал, что все это не может не на-

кладывать отпечатка на процесс  урегулирования пограничных 

вопросов с другими  странами, включая Китай. Он также  под-

черкнул, что речь идет, прежде всего, об островах у Хабаровска

и о Памире, а также  выразил надежду, что китайская  сторона с 

пониманием воспримет  изложенные соображения.

В ответ Цянь Цичэнь, сказав, что китайская сторона с по-

ниманием воспринимает информацию о сложной обстановке и 

трудных вопросах, существующих в Советском Союзе, расценил

позицию советской стороны  как свидетельство существенного 

изменения в подходе советской  стороны к переговорам о грани-

це – изменения, ставящего  под вопрос основы переговоров, их

направленность. Цянь Цичэнь также сообщил, что свое официальное  мнение

китайская сторона выскажет позднее. После этого в переговорах

наступила пауза, затянувшаяся на несколько месяцев. В частных

беседах китайские представители  говорили, что наша позиция

по вопросу о границе  под Хабаровском и на Памире поставила

руководство КНР перед  сложной дилеммой. В неофициальном

порядке задавался вопрос, является ли наша позиция по райо-

нам у Хабаровска и на Памире не подлежащей дальнейшему 

обсуждению [96].

В июне 1990 г., после обмена письмами между М.С. Горбаче-

вым и Цзян Цзэминем, новый  глава китайской делегации –  Тянь Цзэнпэй сообщил о согласии китайской стороны зафиксировать 

юридически достигнутые  договоренности по согласованным 

участкам, приступить к их демаркации и продолжить обмен