Казахстанско-китайские отношения

В отношении границ своих  владений в Центральной Азии

китайское правительство  однозначно объявило себя полным правопреемником  разгромленной Джунгарии. В августе 1760 г.

император Цяньлун писал  в указе: «Все кочевья, которыми пре-

жде владели джунгары, находятся  в наших границах» [37].

С конца 1760 г. китайские власти фактически вели необъяв-

ленную войну против казахов, «нарушающих границу». При этом

открытым остается вопрос о том, подданные какого государства 

и чью границу «нарушали».

Дело в том, что уже  к середине X�III в. в этом регионе X�III в. в этом регионе в. в этом регионе

Центральной Азии возникла весьма парадоксальная ситуация

нелегитимного российско-китайско-казахского противостоя-

ния. С одной стороны, отсутствовали  четкие границы, а, с 

другой  – подданство народов как бы обеспечивало и  прина-

длежность территорий.

Процесс постепенного территориального сближения преде-

лов Российской и Цинской  империй происходил в сложной  и 

противоречивой международной  обстановке, будучи неравно-

мерным как во времени, так и в пространстве. Находясь в силь-

ной зависимости от складывающейся исторической ситуации,

он затянулся почти  на полтора столетия. Первыми признали подданство России казахи Киши-жуза

(Младший жуз), кочевья  которого располагались в северо-запад-

ных районах Казахстана. Указом императрицы Анны Иоановны от  

10 июня 1734 г. произошло  формальное присоединение казахов  

Улы-жуза (Старший жуз). В  начале 40-х гг. X�III в. подданство Рос-

сии признала большая часть  казахов Орта-жуза (Средний жуз).

Таким образом, к середине XIX в. в казахстанском Семиречье XIX в. в казахстанском Семиречье  в. в казахстанском Семиречье 

сложилась парадоксальная ситуация четверовластия. На данную

территорию, помимо местных  жителей-казахов, претендовали:

Кокандское ханство (аргумент – реальное обладание местнос-

тью); Китай (аргументация –  исторические права в 1756–1758  гг.,

как победителей и правопреемников  Джунгарии); Россия (аргу-

ментация – присяга  на русское подданство различных  владетелей

Большой орды, начиная от султана Тугума (в 1793 г.) и заканчивая

сыном Аблай хана – султаном Сюка Аблайханулы (в 1819 г.) [38]. В практическую плоскость перешел вопрос об установлении

западного участка русско-китайской  границы.

Начало договорному определению  этой границы было положе-

но в ноябре 1860 г. –  подписанием Пекинского дополнительного 

договора и связанного с ним Чугучакского протокола 1864 г.

[39], закрепивших фактическое  положение, которое сложилось 

в результате присоединения  к России Казахстана и ряда районов 

Киргизии [40].

Пекинский дополнительный договор 1860 г. устанавливал

лишь приблизительное  соответствие будущей границы с  лини-

ей действующих аванпостов китайских войск. Согласно второй

статье Пекинского дополнительного  договора, российско-китай-

ская граница, «доселе  неопределенная», должна была пройти,

«…следуя направлениям гор, течению больших рек и линии  ныне

существующих китайских  пограничных пикетов» [41].

Цинские чиновники настойчиво добивались признания грани-

цей линии, проходившей не только через постоянные (чанчжу),

но и через передвижные  и временные китайские пикеты (калунь),

которые, как писал советский  историк М.С. Сладковский, «…ус-

танавливались во время эпизодических  вторжений цинских войск 

в казахские и киргизские земли» [42]. Однако российской дипломатии удалось одержать победу. Во

время переговоров в Чугучаке при сличении текстов Пекинского

дополнительного договора обнаружилось, что в российском ва-

рианте (на русском языке) фраза о следовании границы именно

линии «постоянных пикетов» отсутствовала. Упоминалась просто

«линия пикетов», однако члены китайской делегации по причине 

недостаточного знания русского языка «зацепки» не заметили.

В китайском и маньчжурском текстах член русской делегации 

синолог И.И. Захаров быстро отыскал ключевую фразу – «чанчжу 

калунь» (постоянные пикеты), и сдвинуть российских дипломатов

с выгодной им позиции китайцам так и не удалось [43].

При этом китайцы торопились скорее завершить перего-

воры  – в Синьцзяне  было неспокойно, русские же медлили, понимая, что в любой момент ситуация может кардинально 

измениться. Так и случилось, в 1864 г. в Восточном Туркестане

началось мощное антикитайское  восстание под руководством

кокандца Якуб-бека. Китайские  войска и посты частью были

перебиты, частью – просто бежали, и, по мнению китайской сто-

роны, Чугучакский протокол, подписанный 25 сентября 1864  г.,

«…не соответствовал реальному  положению дел».

Не вдаваясь в «тонкости» подобной оценки, нельзя не при-

знать того факта, что «под шумок» нестабильности в Синьц-

зяне Россия действительно  продвинулась за пределы прежних 

договоренностей. По утверждению  русского исследователя  

В.М. Флоринского, в 1864–1869  гг., когда, собственно, и осу-

ществлялись описание западного  участка границы и ее делими-

тация [44], Россия присоединила «некоторые степные участки 

земли» около озера  Зайсан на Алтае, в результате чего китайская 

сторона вообще лишилась доступа  к побережью этого крупного

высокогорного водоема [45].

Весной 1871 г. Россия ввела  войска в Илийскую долину,

захватив территорию самопровозглашенного Таранчинского 

ханства. Данная акция была вызвана совершенно обоснованным гео-

политическим опасением  распространения «мусульманского»

сепаратизма на земли, подвластные  Российской империи. Как 

писал полковник Российского  Генштаба Белявский: «…пред-

ставлялось необходимым  предупредить возможность соединения

дунган и среднеазиатцев для взаимных противу нас действий,

как против неверных». По словам Белявского, таранчинский

султан, «находившийся первоначально  в дружественных с нами

отношениях», «начал обнаруживать враждебные нам намерения»,

а именно: «оказывал покровительство  хищническим шайкам»,

«стеснял торговлю», допустил «оскорбления посланных к нему

казаков» [46].

Цинское правительство во время и после подавления уйгуро-

дунганского восстания настойчиво требовало вывести русские войска из Кульджи и пересмотреть договоренности Чугучака.

Переговоры по этому поводу, состоявшиеся весной 1872 г. в 

Сергиополе (Аягуз), ничего не дали.

*

Заключенный 20 сентября 1879 г. Ливадийский договор [48],

по которому России отходили Музартский проход, значительный

западный участок долины реки Или и долина реки Текес, под-

писанный представителем китайской стороны Чун Хоу, цинским 

императором ратифицирован  не был.

По настоянию воинственно  настроенной части китайских 

сановников, в январе 1880 г. Чун Хоу был смещен со всех постов,

брошен в тюрьму и приговорен к отсечению головы. Цинское пра-

вительство, надеясь на помощь Великобритании, начало открыто 

готовиться к войне  с Россией. Проводила военные  приготовления 

и Россия: ее флот под командованием  С.С. Лисовского «…появил-

ся у китайских берегов; значительный отряд российских войск 

спешно сосредоточился в  Кульдже».

Однако ни цинское, ни российское правительство не решились

довести дело до военного столкновения. Цинское правительство 

под влиянием мер, предпринятых русским правительством, ре-

шило пойти на компромисс, тем более, что уступчивость была

проявлена и в Петербурге. Чун Хоу был помилован –  «чтобы не

затрагивать престижа русского правительства», а в Петербург 

для новых переговоров  выехал маркиз Цзэн Цзицзэ [49]. Русско-китайские  переговоры, начавшиеся в 1880 г., завер-

шились подписанием 12 февраля 1881 г. Санкт-Петербургского

договора, который стал приемлемым для обеих сторон [50].

По условиям договора, Китаю  возвращался почти весь Илийс-

кий край (в том числе  город Кульджа). В отличие от Ливадийского

договора, по которому линия  границы от гор Узун-тау должна

была идти на восток, в  Санкт-Петербургском договоре предус-

матривалось, что граница  от гор Узун-тау направляется на юг, «…следуя по черте, определенной в  Протоколе, подписанном в 

Чугучаке в 1864 году».

Россия оставила за собой  лишь небольшую западную

область  –  районы, прилегающие  к современному городу Жар-

кенту, для «…поселения  в оной тех жителей края, которые  примут

российское подданство и, вследствие этого, должны будут поки-

нуть земли, которыми владели  там». В качестве компенсации по 7-й 

статье Петербургского договора она получила взамен значительно 

меньшие по площади территории в районе озера Зайсан и верх-

него течения реки Черный Иртыш, а также 9 млн. металлических 

рублей  –  за издержки по управлению Илийским краем.

Статья 3 договора предоставляла  жителям Илийского края

право «…остаться на нынешних местах жительства их, в ки-

тайском подданстве, или  же выселиться в пределы Российской

империи и принять российское подданство». Аналогичная статья

имелась и в Ливадийском  договоре. Однако откровенно большого

желания принимать у себя новых переселенцев-мусульман мес-

тная царская администрация  не испытывала. Именно поэтому 

Ливадийский договор предусматривал сохранение части Илий-

ского края в составе Российской империи, где и предполагалось

расселить новых переселенцев [51]. После подписания Санкт-Петербургского договора, по ко-

торому почти весь Илийский край переходил под юрисдикцию

Цинской империи, последовало  прямое указание Туркестанского

генерал-губернатора К. Кауфмана и генерал-лейтенанта Г. Кол-

паковского «…употребить все усилия, убедить мусульманское 

население оставаться на своих  местах даже в случае вступления

китайцев в права хозяев страны» [52].

Тем не менее, в 1881–1883 гг. из Джунгарии и Восточного

Туркестана перешло примерно 70 тыс. человек (уйгуры, дунга-

не, казахи), пожелавших принять  российское подданство. Это 

число составляло более половины производительного, главным 

образом, земледельческого населения Илийского края, что  отри-

цательно сказалось на его экономике. Беженцы были расселены  в приграничной полосе и во внутренних районах Южного Ка-

захстана [53]. В дальнейшем часть из них эмигрировала обратно

в Китай [54].

Подробное описание и документальное закрепление западно-

го участка российско-китайской  границы зафиксировано в соот-

ветствующих протоколах о  демаркации границы, подписанных в

1882–1884  гг. [55]. Согласно  этим документам, на всем западном

участке границы было выставлено 70 пограничных знаков: 33 – в

Илийском округе, 21 – на границе с Тарбагатаем и 16 –  на границе

с Кашгарией. Линия государственной  границы, демаркированная

этими пограничными знаками, и стала основной, сохранившись

в практически неизменном виде до новых пограничных догово-

ренностей между КНР и  Республикой Казахстан.

Серьезным недостатком русско-китайского разграничения 

явилась поспешность, с которой  оно было проведено. В результате

«…интересы русского пограничного населения не были достаточно

соблюдены, вследствие отсутствия подробных карт пограничного

пространства и малого знакомства с местными условиями  и зе-

мельными интересами русско-подданных  кочевников. Неудобства

существующей границы  заключались, главным образом, в  том, что

при проведении ее были раздроблены  на части казахские роды, при

этом часть земельных  угодий казахов, присоединенных к России,

осталась за границей, т. е. в пределах Китая». Данное обстоятельство в 1894 г. послужило основанием

для ходатайства бывшего  Степного генерал-губернатора перед 

Министерством иностранных  дел об исправлении русской госу-

дарственной границы между  Западным Китаем и Семиреченской 

и Семипалатинской областями [56].

Однако этот запрос во внимание принят не был. Последний 

дополнительный протокол, уточняющий хоргосский участок 

границы, был подписан в 1915 г. – в связи с очередным  измене-

нием русла р. Хоргос. После 1917 г., в силу известных событий,

имевших место в Китае  и России, ни о каких претензиях не могло 

быть и речи. В годы существования СССР пограничная  проблематика

складывалась по-разному, во многом – в зависимости от междуна-

родной ситуации и конъюнктуры  советско-китайских отношений.

И хотя, несмотря на ожесточенную внутреннюю политическую

борьбу как в Средней  Азии и на Дальнем Востоке, так  и в Китае,

линия границы сохранялась, тем не менее, наблюдались само-

вольные ее изменения.

В 1911–1914 гг. в верховьях  р. Хоргос царские власти в одно-

стороннем порядке сменили  деревянные пограничные столбы

на каменные. При этом граница без оформления договорными 

документами была смещена  в сторону Китая на два километра.

В годы Гражданской войны  в Маканчинском и Алакольском 

районах Семипалатинской  и Талды-Курганской областей было

уничтожено свыше 20 пограничных  знаков, а в районе р. Сары-

чильды этого участка  граница якобы была смещена в  сторону 

Китая на расстояние от 10 до 15 км [57].

Имели место и обратные ситуации. Так, в 1920 г. местные 

китайские власти присвоили  участок советской территории на