Казахстанско-китайские отношения

от договорной в ту или  иную сторону. Важно заметить, что  на

реках границу предлагалось провести не по берегам, а по линии 

середины главного фарватера  – на судоходных, и по линии сере-

дины реки – на несудоходных реках [70].

В 1962–1963 гг. китайские власти начали осуществлять про-

думанную систему постоянных грубых нарушений советской 

границы. В 1963 г. было зафиксировано  более четырех тысяч 

нарушений, в которых участвовало  свыше ста тысяч гражданских  лиц и военнослужащих КНР [71].

В ноябре-декабре 1963 г. СССР и КНР условились провести

консультации по пограничным  вопросам. Консультации начались

25 февраля 1964 г. в Пекине  и велись на уровне представителей 

в ранге заместителей министров.

С советской стороны консультации вел командующий погра-

ничными войсками СССР, генерал-полковник  Павел Иванович

Зырянов (китайской стороне  было заявлено, что он имеет ранг

заместителя министра). Заместителем главы советской делега-

ции был назначен советник-посланник  посольства СССР в КНР 

И.С. Щербаков. Китайскую  делегацию возглавлял заместитель  министра

иностранных дел КНР Цзэн Юнцюань. Его заместителем был 

заведующий отделом МИД  КНР Юй Чжань.

В директивах, утвержденных правительством СССР, указыва-

лось, что основной задачей  советских представителей является

уточнение прохождения пограничной  линии между СССР и КНР 

на отдельных ее участках и устранение неясностей в ее прохож-

дении, которые приводят или могут привести в дальнейшем к 

возникновению между СССР и КНР каких-либо недоразуме-

ний. Советские представители  должны стремиться к решению 

вопросов, поставленных на консультациях, в духе укрепления

советско-китайской дружбы и сотрудничества.

Делегации предписывалось исходить из того, чтобы при 

уточнении прохождения границы  в основу были положены до-

говоры и соглашения о  границе, заключенные в прошлом  между 

Россией и Китаем, а также  исторически сложившаяся на основе

договоров и соглашений линия  границы, фактически охраняемая

в настоящее время. Делегации  предписывалось обмениваться с 

китайской стороной мнениями по участкам советско-китайской 

границы, которые могут  стать предметом уточнения, и  при этом

руководствоваться утвержденными  в официальном приложении

к директивам позициям и  по отдельным участкам. Пограничную  линию на судоходных реках предписы-

валось устанавливать  по середине главного фарватера, на

несудоходных  –  по середине реки или ее главного рукава, а в 

горных районах  –  по главным и основным хребтам.

Если же с китайской  стороны будут выдвигаться более  ши-

рокие территориальные претензии  и будут предприниматься 

попытки оспаривать существующие российско-китайские 

договоры о границе  как неравноправные, то такие претензии 

делегации предписывалось отклонять, показывая их явную не-

состоятельность.

В ходе консультаций с самого начала проявились различия в 

понимании представителями  сторон стоявших перед ними задач. Если советские представители видели задачу в том, чтобы уточ-

нить прохождение линии  границы на отдельных участках, где  у 

сторон имеется разное ее понимание, то китайские представители 

заявляли, что задачей  консультаций является вопрос о советско-

китайской границе вообще, т. е. проблема границы между двумя 

странами в целом [72].

Как подчеркивал 6 октября 1964 г., т. е. уже после завершения

консультаций премьер  Госсовета КНР Чжоу Эньлай, «…Мы вы-

двинули три принципиальных подхода к пограничным перегово-

рам… Три наших принципа были следующие: 1. Подписанный 

с царской Россией до XIX века Нерчинский договор, исходя из

тогдашних обстоятельств, нельзя считать неравноправным до-

говором. Те договоры, которые  царская Россия после середины

XIX века навязала китайской  династии Цин, являются нерав-

ноправньми договорами. Что  касается границы, определенной

этими договорами, то мы не требуем  ее изменять. Мы также не

выдвигаем территориальных  претензий. 2. Принцип проведения

пограничных переговоров  должен состоять в том, чтобы, взяв за

основу первоначально  имевшиеся договоры, посмотреть, в  каких 

местах та или иная сторона  вышла за пределы линии границы,

определенной этими договорами, и дополнительно заняла не-

которые участки. В таких  случаях придется возвратить земли. Если проводить пограничную линию  в соответствии с таким 

принципом, то обеим сторонам придется что-то отдать и что-то

приобрести, придется провести упорядочение. 3. Основываясь на

неравноправных договорах  прошлого, нужно полностью демар-

кировать всю протяженность  пограничной линии. После внесе-

ния некоторых надлежащих изменений, необходимо заключить 

новый договор на замену старым договорам. Таким образом, эти 

неравноправные договоры более не будут существовать» [73].

Этой же позиции китайские  представители на переговорах и 

придерживались, выступая с  утверждениями о том, что договоры,

определяющие границу  между двумя странами, являются «не-

равноправными», что граница  сложилась в результате «захватов» царской Россией ряда территорий, принадлежащих Китаю. Был 

также развит тезис о том, что советская Россия в первые годы свое-

го существования, отказываясь  от всех договоров, заключенных в 

прошлом царской Россией  и Китаем, тем самым якобы признала

«неравноправный» характер договоров о границе между  двумя 

странами. Заявив затем, что  КНР, руководствуясь принципами интер-

национализма, все же согласна исходить при определении границы 

из этих договоров, китайские  представители потребовали, чтобы 

был признан и зафиксирован их «неравноправный» характер.

Само собой разумеется, советские представители с подоб-

ной позицией согласиться  не могли. Ясно, что пойти на такую 

«фиксацию» означало бы признать за китайской стороной пра-

во выступать в будущем  за пересмотр границы, т. е. признать

существование территориальной  проблемы между Россией и 

Китаем  –  проблемы, которой  в действительности не было.

Постановка китайскими представителями  вопроса о «нерав-

ноправных» договорах  и нежелание переходить к обсуждению

вопроса, касавшегося уточнения  прохождения линии границы,

вызвали безрезультатную  полемику, продолжавшуюся в течение 

двух-трех месяцев. Лишь после  того, как во второй половине

апреля стороны обменялись топографическими картами с обоз-

начением линии границы, а также после создания в конце  мая 

1964  г. рабочей группы  стороны смогли приступить к  обсужде- нию существа дела  – прохождения линии границы. 

В результате изучения китайских  карт и сопоставления их

с советскими было установлено, что расхождения имеются на

22 участках, 17 из которых  расположены на западной части  со-

ветско-китайской границы, а 5 – на восточной. Кроме того, на

западной части границы  крупнейшее расхождение было выявлено

по памирскому участку.

Эти участки примерно совпали  с теми, которые указала в 

своей записке межведомственная комиссия МИД, КГБ и МО

СССР в 1960 г. На китайских  картах были обозначены еще три 

участка, которые в записке  межведомственной комиссии не фи- гурировали, в том числе – довольно крупный  участок в районе

перевала Бедель (Киргизия).

*

В итоге анализа топографических  карт в Москве был сделан

вывод, что имеется возможность  провести переговоры не по

отдельным участкам, а по всей границе, так как на большей 

части ее протяжения пограничная  линия на картах обеих сторон

существенных различий не имела. В связи с этим делегации  были

даны дополнительные указания, в которых предусматривалось

рассмотрение не только отдельных  участков, но и границы в це

лом. Имелось в виду подтверждение  линии прохождения границы

на участках, где стороны  понимают ее одинаково, и обсуждение

вопроса об уточнении линии  границы там, где имеются различия

в понимании ее прохождения [75].

Все это открывало возможность  для проведения полноценных

консультаций и уточнения  всей линии советско-китайской гра

ницы.

**

Однако, такая перспектива, по-видимому, в планы части

китайского руководства  не входила. В июле 1964 г. Мао Цзэдун

неожиданно выступил с  резким заявлением, изложив свое видение

«территориальной проблемы». В беседе с группой японских со

циалистов во главе с Кодзо  Сасаки, касаясь «захвата» территорий

СССР, он подчеркнул: «Более 100 лет назад они отрезали земли  к

востоку от Байкала, включая  и Боли (Хабаровск – К.С.), и  Хайшэ

ньвэй (Владивосток –  К.С.), и полуостров Камчатка. Этот счет не

погашен, мы еще не рассчитались с ними по этому счету» [77]. Далее  авторы подчеркивают, что «Мао, когда  попадал в затруд-

нительное положение, часто  применял следующую древнекитай- скую стратагему: по собственной инициативе обострял ситуацию,

выводил контрагента из равновесия, заставлял его напрягаться, а 

затем, взяв инициативу в  свои руки, дозированно снижал давление,

постепенно ведя дело к  нужной для себя развязке» [78].

В качестве доказательства этого тезиса они приводят более 

поздние высказывания самого Мао Цзэдуна.

10 сентября 1964 г. на встрече  в Пекине с руководством фран-

цузской технической выставки: «Я ведь не говорил, что более 

миллиона квадратных километров непременно нужно возвратить

Китаю. Я только сказал, что  было такое дело. Это были неравно-

правные договоры, принятие которых было Китаю навязано».

7 октября в беседе с  делегацией КНДР во главе с  Цой Ен Геном: 

«Мы сейчас предприняли наступление  и говорим некоторые пустые

слова. Говорим, что правительство  царской России отрезало у нас  

1 миллион 500 тысяч квадратных  километров… Хотим ли мы 

требовать возвращения этих районов? Мы и не думаем требовать 

этого, только произносим пустые слова… Цель состояла в том,

чтобы привести их (советскую  сторону – К.С.) в напряженное 

состояние и благодаря  этому добиться сравнительно рациональ-

ного договора о границе». 9 октября на встрече с албанским  министром обороны Балуку:  

«...Мы произносим некоторые  пустые слова, производим некоторые 

холостые выстрелы. Говоря пустые слова, мы стремились к тому,

чтобы на пограничных переговорах  находиться в наступлении. Цель

состояла в том, чтобы  добиться рационального положения  на гра-

нице, заключения договора о  границе. Возможно, вы считаете, что 

мы и вправду хотим  возвратить 1 миллион 540 тысяч квадратных

километров земель, захваченных  царями. Мы отнюдь этого не хотим.

Это и называется произведением  холостых выстрелов, приведением 

их в напряжение. Такой  вот здесь смысл» [79].

Возможно, с точки зрения Мао Цзэдуна эти его высказывания

и выглядели как «холостые  выстрелы», однако, во-первых, имен-

но они привели к  серьезному ухудшению советско-китайских 

отношений и срыву переговоров  по границе. Во-вторых, они были приняты  на вооружение китайской 

делегацией, членами которой  вопрос о большом «историческом

реестре» во время переговоров  поднимался неоднократно. И хотя

он ставился в историческом контексте и в формате предваритель-

ной уступки Китая СССР, согласившемуся рассмотреть проблему

«спорных участков», сути дела это не меняло, а нервозности  на

переговорах ничуть не убавляло.

В-третьих, можно согласиться  с Ю.М. Галеновичем в том, что

постановка Мао Цзэдуном данного вопроса преследовала целью  не

только вызвать нервозность  у советского руководства и «иметь туза

в рукаве» на пограничных  консультациях, но и, в более широком

контексте, – нормализацию китайско-американских отношений.

«Именно после этого заявления  Мао Цзэдуна в правящих кругах

США серьезно задумались о  новой расстановке сил на планете,

расстановке сил, имеющей  стратегический характер» [80].

По вполне объяснимым причинам правительство СССР тре-

бования Мао Цзэдуна отвергло, посчитав их необоснованными.

Переговоры по пограничной  проблеме были прерваны, а отно-

шения между двумя государствами, связанными «Договором о

дружбе, союзе и взаимной помощи», серьезно обострились. На-

чиная с 1967  г., нарушения  советско-китайской границы (причем, исключительно китайской стороной) стали правилом; весной и 

летом 1969 г. на китайско-советской  границе дважды возникали 

вооруженные конфликты –  в марте на острове Даманский, в 

августе – в районе озера  Жаланашколь.

Потребовалось урегулирование проблемы на политическом

уровне. По инициативе советской  стороны 11 сентября 1969 г. в 

пекинском аэропорту состоялись переговоры между председате-

лем Совета Министров СССР Алексеем Косыгиным и премьером 

Госсовета КНР Чжоу Эньлаем.

* Три принципиальных момента,  на которых сосредоточили 

свое внимание главы правительств двух стран, были изложены

китайской стороной:

1. Сохранять существующее  положение на границе.

2. Избегать вооруженных  конфликтов.

3. Признать наличие спорных  районов и вывести из сопри-

косновения оттуда войска обеих сторон, чтобы они не стояли