Иудаизм в Дагестане

Шамиль опасался, что через  дыры в крыше солдаты кинут  на мюридов огонь, и порох взорвется. Поэтому он и приказал им выпрыгивать, но они не выпрыгнули. Тогда Шамиль обнажил саблю, отшвырнул ножны с поясом, засучил рукава, заправил полы [черкески] и выпрыгнул через дверь^б). При этом от столкновения с верхом двери упали его шапка и чалма.

Шамиль ударил саблей того солдата^в), который стоял у двери, и тот упал лицом вниз, распустив свою бороду. Шамиль тут же ударил другого, и тот тоже упал. В это время один [солдат] нанес Шамилю удар штыком в грудь и вогнал его внутрь, *а тот взял

^а) А — «войско Газимухаммада». 
^б) Б — «Выпрыгнул тот, кто находился у дверей». 
^в) Слово «солдат» имеется лишь в тексте списка В.

[35]

одной рукой штык, который  находился у него внутри, ударил (солдата) саблей и свалил; ружье  упало из его рук^а).

Когда (солдаты) увидели Шамиля таким, то начали разбегаться перед  ним. Те же, кто находился позади Шамиля, лезли на него, но из-за своей  скученности не могли стрелять в  него из ружей. Один из врагов все-таки выстрелил, но не попал. Шамиль же, кинулся  на него с саблей и нанес ему  множество ударов, но тот защищался  своей буркой.

Рассказали: «Тот мужчина — Хану Мухул. Он возвратился из Гимр с большими ранами, но: умер он от них или нет? — знает только всевышний Аллах».

Один солдат швырнул в  Шамиля камень и попал ему в  правую лопатку, от чего сломалась ключица. Боль была столь сильной, что Шамиль застонал, но все же не упал.

Кто-то сказал: «Это, вероятно, результат того, что Шамиль натренировал свое тело и откормил его для походов, что он делал с того времени, как они^б) возвратились из Чечни».

Шамиль кидается то туда, то сюда, не имея и в мыслях спастись от врагов и вдруг он услышал голос человека, бегущего позади со словами: «Аллах, Аллах!» Оказалось, что это муэдзин мюридов, тот, который был вместе с ними в том^в) доме. В голову Шамиля пришло: «Спасение!», а муэдзин побежал за ним ⁽⁹⁸⁾.

Когда они оба оторвались от скопления солдат, те выстрелили им в спину многими пулями, но ни одна из них не попала в бегущих. После того враги больше не рвались за двумя беглецами, хотя находились как впереди, так и позади их обоих, двигаясь в Гимры.

Шамиль, неся саблю, ослабел  и передал ее муэдзину. Когда же они немного оторвались от врагов, Шамиль упал позади одной скалы и  приготовился к смерти, а муэдзин  спрятался поблизости от него. Шамиль приказал муэдзину уходить, но он отказался.

Находясь в таком положении, Шамиль вдруг увидел, что солнце еще не закатилось за вершины гор  и вспомнил, что он не совершил вечерний намаз^г). Сделав два ракаата ⁽⁹⁹⁾, Шамиль вырвал кровью, потом еще и еще, но от этого ему стало легче.

^а) В — отмеченная фраза отсутствует. 
^б) А — «он». 
^в) Б — отмеченное слово пропущено. 
^г) В нескольких списках, кроме списка В, далее следует фраза: «Он многократно указывал ею»; К — «Он многократно указывал ими обоими».

[36]

Беглецы вдвоем тихо просидели  до тех пор, пока не исчез свет от солнца и луны. Затем Шамиль и  муэдзин поднялись на вершину  горы и там при сильном холоде заночевали. А ведь у него на голове ничего не было, ворот был заполнен кровью, а остальная одежда — намочена ею. Из дырки в груди у Шамиля раз за разом выходил поток горячего воздуха, который расходился у него за пазухой. Этим Шамиль и согревался. Он сказал как-то: «Той ночью» рана оказалась для меня полезнее ста туманов»^а).

Когда наступило утро, Шамиль на лошади своего родственника двинулся в местность, где находились семьи  мюридов.

Русские простояли в Гимрах целую неделю ⁽¹⁰⁰⁾. Им нужен был труп мученика за веру Газимухаммада. Русским показали его те гимринские мунапики, которые были вместе с ними. Известный ученый Саид Араканский приказал им не дозволять погребение^б) трупа на гимринской земле, приводя в качестве аргумента следующее: «Если Газимухаммад будет погребен в Гимрах, то мюриды станут посещать его могилу, собираться вместе и устраивать смуты и беспорядок».

Сказанное Саидом Араканским получило понимание среди русских, они перенесли труд Газимухаммада  в Тарки, высушили его и в течение  долгого времени сохраняли там, установив рядом караул. Затем, правда, они захоронили его ⁽¹⁰¹⁾. В эпоху же могущества Шамиля, когда власть его достигла Тарков, он отправил людей вырыть останки Газимухаммада из могилы. Они, исполнив это, перенесли труп в Гимры и захоронили там. Над его могилой Шамиль построил затем благословенный мавзолей и таким образом поместил нас под сень благодати Газимухаммада!

Рассказывают со слов Хусайна — сына Ибрахима Гимринского: «В Дербенте Хусайн видел запись о том, что из-за Газимухаммада у русских погибло восемь тысяч человек. Вот так. Воевал же Газимухаммад всего три года. Хвала — Аллаху, Господу миров».

Шамиль со своей семьей перебрался затем в селение Унцукуль. Более двадцати ночей он не мог  лежать. Потом пришел лекарь и прилепил к телу Шамиля куски восковой ткани, после чего он проспал с раннего  утра до следующего раннего утра. Затем

^а) К — приписка: «Шамиль втыкал в свою рану в закрученном виде обрывок одежды и затем многократно вытаскивал его из раны из-за обилия крови. От выхода [крови] Шамилю становилось легче. Когда же из-за раны Шамиль ощутил тепло той холодной ночью, он сказал: «Эта рана оказалась для меня полезнее... и т. д.» (От него)». 
^б) Б — «не оставлять».

[37]

Шамиль проснулся и  спросил: «Совершил ли я полуденный намаз?» Ему ответили: «Нет. Да ты, кстати, пропустил несколько намазов». Он сказал тогда: «Как так?», а ему  ответили: «Лекарь заставил тебя спать  со вчерашнего раннего утра и до этого времени». Полностью Шамиль поправился лишь к концу месяца шабан ⁽¹⁰²⁾. Затем он встал и первым делом посетил старого устаза Мухаммада Ярагского, находившегося в Балаханах ⁽¹⁰³⁾.

Глава о том, что произошло  у Шамиля и гимринцев после  того

[1833 г.]

В начале месяца рамадан  Шамиль ушел в селение Гимры. Когда  он шел в молельню для совершения омовения, наткнулся на женщин, сидящих  на улице, которые обрабатывали шерсть. Шамиль прошел мимо них, говоря: «Они, оказывается, считают, что шариат умер со смертью Газимухаммада». Тогда Шамиль подумал, что женщины уйдут до того, как он возвратится. Когда же он возвратился, то нашел женщин в таком же положении, а около них еще и дряхлый старик без штанов с толстой палкой в руках. Шамиль отнял ее у старика и резко сказал ему: «Тебе разве приказано с женщинами сидеть?» Старик тут упал и тогда показались его половые органы.

Шамиль ударил женщин, и  они убежали, кроме одной. Она  отказалась и была побита. Когда  же она увидела, что Шамиль не оставит  ее в покое, то убежала, крича: «Меня  убивают».

Шамиль пошел к себе домой, а сын этой женщины побежал  тем временем к гимринскому кадию  с жалобой на его действия. Их кадием был тогда Хасаниль Мухаммад Хариколинский (Хари-кули) ⁽¹⁰⁴⁾, тот самый, чью ногу поцеловал однажды Газимухаммад, сказав: «Шариат — суть религии нашего Господа и касается он не только меня. Будь помощником делу шариата, устанавливай его. Да не затащат тебя невежественные бунтовщики в свою пропасть». Хасаниль Мухаммад, однако, не поднялся для того дела и не вразумился.

Очень быстро к Шамилю пришел рассыльный кадия с сообщением, что  Хасаниль Мухаммад зовет его, чтобы  наказать за то, что он, Шамиль, без  его, кадия, разрешения выразил порицание неподобающему поступку, а это не позволяется. Шамиль ответил: «Слушаюсь и повинуюсь» и пошел.

Палач нанес ему более  двадцати ударов плетью. Во время бития  Шамиль почувствовал, как что-то вышло  из раны, бывшей в

[38]

его груди. Он потрогал рукой и оказалось, что это пошла кровь. Шамиль показал кровь палачу, говоря: «Ты разорвал мою заживавшую рану. Поэтому на тебя падает ответственность». Палач испугался и сказал: «Мы подумали, что твоя рана уже зарубцевалась, а то бы мы не били тебя».

Эта была пятница, Шамиль явился в мечеть на пятничный намаз и  попросил у кадия разрешения выступить  с речью. В ходе ее он доказал допустимость для отдельных лиц устранять  неподобающее и без разрешения со стороны представителя власти. Он сказал примерно следующее: «То, что мы делаем — установление религии всевышнего Аллаха, которая ни в коем случае не умрет со смертью своих авторитетов. Ведь уже давно умерли люди лучшие, чем Газимухаммад — наш пророк Мухаммед, да благославит его Аллах и приветствует, а также праведные халифы [но религия то сохранилась]. Аллах помогает тому, кто помог его религии. Я — клянусь Аллахом! — не оставлю этого дела до тех пор пока не умру. Кто хочет получить на том свете награду от Аллаха, пусть оказывает помощь делу шариата, а если же кто хочет войны [с нами], пусть готовится к ней». Шамиль, в результате, привлек к себе мюридов, энергичность их повысилась и получилось так, что огонь усердия со стороны мунапиков потух.

Затем Шамиль возвратился  к своей семье, то есть в Унцукуль и постился там в течение месяца рамадан. В ночь же праздника разговения он возвратился к себе домой.

Еще до пения петухов Шамиль пошел в молельню, чтобы умыться, а оказалось, что она заполнена  мунапиками. Они разожгли в молельне огонь, били в барабан, плясали и  ругали мюридов даже по матери. Мунапики говорили: «Завтра все увидят, как  будут унижены мюриды, обнаружив  тут вино и музыкальные инструменты». Шамиль сначала думал вернуться, но затем сказал про себя: «Если  я уйду отсюда, то, значит, у меня нет веры», и он бросился на них  с обнаженным кинжалом, так, чтобы  они увидели его, говоря примерно следующее: «Клянусь Аллахом (все) будут знать тех, кто унижает других *и кого унижают^а)». Мунапики страшно испугались Шамиля и разбежались — одна часть их упала в воду, а другая свалилась в дверях от толчеи. Барабан же их остался на месте, и Шамиль продырявил его кинжалом, а затем сломал камнем и бросил им вслед, говоря: «Возьмите эту шкуру вашего осла».

Рядом с усадьбой Шамиля проживал один из гимринских мунапиков, бывший ставленником русских, которые  назначили его правителем над  Гимрами, поселив в усадьбе, купленной  мучеником

^а) В, К — отмеченная фраза отсутствует.

[39]

за веру Газимухаммадом для  шейха Мухаммада-эфенди. И вот, утром те мунапики побежали к этому мерзавцу^а). Они собрались около него с требованием наложить на Шамиля штраф за тот барабан, который был изготовлен по просьбе кадия, с уплатой девяти очередных поступлений (навба) ⁽¹⁰⁵⁾ в пользу села, для того, чтобы барабанить на заре.

К Шамилю пришли старики  селения, утверждая: «Ты разжигаешь смуты, а ведь [религиозные] деятели, подобные тебе, обязаны гасить их и  делать то, в чем заключается общее  благо». Шамиль обратился к ним  с плоской крыши, возвыся голос,чтобы слышали те, кто собрался *около того мерзавца^б). Он сказал: «Я нашел их говорящими так-то и так-то. Пускай они продолжают поступать так, как поступают. Я же — клянусь всевышним Аллахом! — не перестану устранять неподобающее и воевать против этого, даже если рядом со мной не будет никого. Всевышний Аллах вознаградит меня. Кто хочет пусть становится правоверным, а кто хочет — неверным». Шамиль говорил грубо, отчитал, и тогда толпа, бывшая вокруг того мерзавца^в), покорно рассеялась. Затем Шамиль произнес речь в мечети во время сбора гимринцев на праздничную молитву. Он сказал примерно следующее:«Если вы думаете, что со смертью Газимухаммада шариат ослабел, то ошибаетесь. Я — клянусь Аллахом! — не дам ему уменьшиться даже на палец. Напротив, — при помощи всевышнего Аллаха — я увеличу его на целый локоть. Вы же знаете, что я более ученый, чем Газимухаммад, более сильный и родовитый ⁽¹⁰⁶⁾. Пусть-ка выйдет тот, кто враждебен шариату, и тогда «Могущественный непременно выгонит оттуда презреннейшего»^г). Тут поднялись головы у мюридов, они встали для помощи шариату, а спины их противников согнулись.

Из-за того, что произошло  тогда между гимринцами, тот главарь^д) убежал к русским. Затем в месяце зулкада того же (1248/1833) года у Шамиля родился сын Газимухаммад. Хвала Аллаху, Господу миров.

^а) А — «человек». 
^б) А — «человек»; В—отмеченная фраза отсутствует. 
^в) А — «человека». 
^г) Коран. 
^д) В — «мерзкий главарь».

[40]

Глава о назначении Хамзата  халифом и разъяснение о его  битвах

[1833 г.]

Когда Газимухаммад пал мучеником  за веру, ученые, а также видные люди назначили на его место халифом  Хамзата. Он со своими товарищами вначале  обошел селения и города — давая наставления, проповедуя, отдавая приказы и устанавливая запреты. Когда, однако, он увидел, что это большой пользы не дает, пошел в селение Ирганай, убил тамошних мунапиков и сам осел там. С разных сторон к Хамзату группами пришли люди, и затем он вместе с Шамилем двинулся к унцукульцам.

Хамзат остановился вдали  от Унцукуля. Шамиль же со своими примерно двенадцатью товарищами заскочил в  молельню унцукульцев, расположенную  около селения.

Унцукульцы позвали Шамиля в селение, утверждая, что они  сделают то, что им прикажут. Понятливый Кебед-хаджияв ⁽¹⁰⁷⁾ с крыши молельни передал ему, однако, сообщение, что в этом с их стороны кроется хитрость. Поэтому Шамиль не дал на то ответа до тех пор, пока унцукульцы не передали Хамзату залог, который он потребовал. Унцукульцы в конце-концов подчинились, но лишь после того как мюриды чуть было не вступили с ним в бой. С них был взят залог стоимостью в шестьдесят туманов.