Иудаизм в Дагестане

Жителей Эндирея Газимухаммад перевел затем в некую местность, которую он купил за пятьдесят  туманов ⁽⁶⁸⁾, взятых из казны (байтулмал), для организации там поселения. Те, кто находился около эндиреевцев, также перебрались туда, а он ушел к себе домой.

Затем русские пришли в  Кафыркумух. Газимухаммад же ушел тогда  на осаду крепости Дербент. Он держал ее в осаде около пятнадцати дней. Там произошли бои^б), затем к Газимухаммаду пришли: находившийся ранее в Табасаране познавший Аллаха Мухаммад-эфенди Ярагский — да будет благословенна его тайная мысль! — и те, кто были вместе с ним ⁽⁶⁹⁾. Газимухаммад вернулся назад вместе с Мухаммадом-эфенди и поселил его сначала в Эрпели, а затем в Чиркее ⁽⁷⁰⁾.

^а) Коран. 
^б) А — «бой».

[29]

Глава о взятии крепости Кизляр

[1831–1832 гг.]

Осенью Газимухаммад собрал войско, так как ему был дан  намек, что русские идут на Гельбах ⁽⁷¹⁾, и со стороны Чечни пошел к Кизляру ⁽⁷²⁾. Он захватил его, взял оттуда огромные богатства и многих пленил ⁽⁷³⁾.

Со слов одного черкеса ⁽⁷⁴⁾, который находился в Кизляре во время его захвата Газимухаммадом, рассказали: «Вдруг прилетели полчища черных воронов, такие что их множество закрывало солнечный свет. Они облетели вокруг крепости русских, которых отвлекло и привело в замешательство их каркание. Когда же войско Газимухаммада ушло, эти вороны понемногу исчезли».

Когда Газимухаммад пошел  на Кизляр, проклятый сардал^а) (75) подошел к Чиркею с многочисленными полками. Чиркеевцы, однако, с разрешения шейха Мухаммад-эфенди Ярагского, заключили с ним перемирие и возвратили ему^б)ту пушку. Тогда же эфенди перебрался в селение Игали ⁽⁷⁶⁾, а эндиреевцы и те, кто переселялся [в горы], вместе с ними возвратились в свои первоначальные обители ⁽⁷⁷⁾.

Затем Газимухаммад собрал войско и двинулся к крепости Бурав ⁽⁷⁸⁾. Он приблизился к ней, но там был сброшен с коня сильным потоком воздуха, созданным пролетавшим поблизости ядром, выпущенным из пушки неверных. После этого Газимухаммад возвратился назад.

Глава о второй битве  в крепости Агач

[1832 г.]

Против крепости Агач пришли сражаться русские и все жители Равнины. Газимухаммада там тогда  не было; в ней находились: Шамиль, Хамзат и Саид Игалинский.

Шамиль выступил на врагов вместе со своими гимринскими товарищами. Когда, однако, дело приняло серьезный оборот эти товарищи разбежались. С ним осталось лишь трое. Они то и разбили отряд врагов с одного фланга, обстреляв их тыл из ружей, и затем отбежали в крепость.

^а) А — «сардар — глава». 
^б) А — «им».

[30]

Хамзат, Шамиль и часть  тех, кто были в крепости вместе с  ними, дали сильное сражение. Они  убили много неверных, которые  уже окружили крепость со всех сторон, но никак не могли заскочить внутрь.

Сражение продолжалось, а  когда наступила ночь, враги отошли немного *от нее^а) назад, и те, кто находился внутри, начали раздевать тех, кого они убили. Затем они вышли наружу и покинули крепость ⁽⁷⁹⁾.

Глава о сборе войска Газимухаммадом и походе в Чечню

[1832 г.]

Когда чиркеевцы и другие соседи Газимухаммада перешли к  неверным ⁽⁸⁰⁾, он собрал войско и двинулся весной к чеченцам, для исправления их и открытия военных действий [против царских войск] с чеченской стороны. В этот поход выступил вместе с ним познавший всевышнего Аллаха Мухаммад-эфенди Ярагский.

Газимухаммад вступил  на землю чеченцев и сжег некоторые  их селения. В Гудермесе (Гуйдурмас) ⁽⁸¹⁾ на мюридов напало пятьсот русских кавалеристов, но горцы их перебили и лишь трое из них спаслись. Все убитые были раздеты, горцы взяли также две пушки и кое-что другое бывшее у кавалеристов. На следующий день подошли многочисленные отряды русских. Произошло сражение, после которого воины Газимухаммада^б) повернули назад: те две пушки, однако, они все же доставили в селение Беной (Баян) ⁽⁸²⁾.

Газимухаммад возвратился^в) из Чечни, говоря: «Эти отряды еще придут на меня, и я погибну мучеником за веру перед воротами моего двора». Затем он начал подготавливать к боям одно труднодоступное место, расположенное в теснине ирганайского (рикун) ⁽⁸³⁾ ущелья, — копать ров, возводить строения. Этим он занимался до начала осени.

Со слов одной гимринской женщины — дочери дяди Газимухаммада по линии матери и одновременно дочери тетки Шамиля по линии отца, рассказывают: «Она в числе других женщин посетила Газимухаммада в Ирганае, и он в ходе беседы сказал им: «Вскоре я разлучусь с вами».

^а) В, К — отмеченная фраза отсутствует. 
^б) К — «наши воины». 
^в) А — «Отступление, повествующее о некоторых похвальных поступках Газимухаммада и чудесах, сотворенных им. 
Газимухаммад возвратился...»

[31]

Женщины заплакали и сказали: «Кто же будет у нас после тебя?»  Он ответил: «Шамиль окажет вам милость», тогда женщины сказали примерно следующее: «Он не будет для нас  таким, как ты», а Газимухаммад сказал: «Шамиль будет жить долго. Я видел  во сне «Будто по реке плыло два  бревна, одно из которых принадлежало мне, а другое Шамилю. Мое бревно река унесла затем вниз, а бревно Шамиля оказалось выброшено на берег, причем это был можжевельник, а  ведь сказано, что польза от можжевельника  сохраняется навечно».

Рассказывают, что однажды — тогда, когда Шамиль возвратился от того, кто стоял перед воротами Газимухаммада, Газимухаммад сказал, глядя Шамилю в спину, примерно следующее: «Каковым же он стал бы, если бы узнал, что с ним еще будет?»^а)

Рассказ. Вместе с Газимухаммадом одно время находился ученый мухаджир ⁽⁸⁴⁾ с Равнины по имени Хасанхусен, которого он в своих делах выставлял вперед, а Мухаммад-эфенди Ярагский любил и радовал им свои глаза. [Он был с Газимухаммадом и Мухаммадом-эфенди в Чеченском походе], а когда они возвращались из Чечни, Хасанхусена оставили там. Через небольшой промежуток времени из Чечни пришел человек и сообщил: «Хасанхусен возвратился к русским, а затем выступил против нас вместе с их оказией ⁽⁸⁵⁾, и тогда мы убили его». Газимухаммад произнес фразу: «Мы принадлежим Аллаху и возвратимся к Нему»^б), — затем заплакал и сказал Шамилю: «Если я отклонюсь в сторону от этой нашей деятельности, то вы сразу же убейте меня, дабы не получилось так, что слова всевышнего Аллаха: «Мы даруем им долгую жизнь, чтобы они совершали побольше грехов»^в) — касаются и меня». Это выскочило у Газимухаммада из страха за плохой конец, подобный тому, какой был у Хасанхусена. Да вознаградит всевышний Аллах хорошим концом!^г)

Один^д) доверенный человек рассказал мне со слов кравчего Абумуслим-шамхала ⁽⁸⁶⁾ примерно следующее: «Шамхалу было доставлено^е) послание от человека, пребывающего по соседству с могилой пророка Мухаммеда и наблюдающего за ней, в котором говорилось: «Раньше я видел во сне пророка — да благославит его всевышний Аллах и приветствует! — в одиночестве, а сейчас я вижу вместе с ним еще какого-то человека. Я во сне же спросил

^а) В — «Шамиль отвернулся от Газимухаммада к тому, кто стоял перед его дверьми». 
^б) Коран. 
^в) Коран. 
^г) В, К — данная глава в отмеченном месте кончается. 
^д) — «Отрывок о некоторых достоинствах Газимухаммада. Один...» 
^е) — «Шамхалу он (кравчий) доставил».

[32]

пророка про этого человека и он ответил: «Это Газимухаммад». В  послании шамхалу находилось разъяснение  драгоценной внешности того человека и его особенностей. После того человек, находящийся по соседству  с могилой пророка, написал: «Прошу тебя ради великого Аллаха — о, Абумуслим! — написать мне: имел ли Газимухаммад ту драгоценную внешность и те особенности?» Абумуслим позвал тогда известного ученого хромого Хаджиява ⁽⁸⁷⁾Оротинского (Урути) ⁽⁸⁸⁾, дал ему послание и спросил: «Был ли Газимухаммад таким, как указано в этом послании?» Ученый Хаджияв ответил: «Клянусь Аллахом! Я общался с Газимухаммадом в течение двенадцати лет, во время учебы. Он был именно таким, как описан. Я не смог бы описать внешность Газимухаммада так, как тот человек написал в своем послании, хотя и общался с ним столько лет».

Тот доверенный человек рассказал  мне также, что тот ученый Хаджияв  Оротинский неоднократно говорил: «Если  бы я и Газимухаммад жили до времени  появления нашего пророка Мухаммеда, — да благославит его Аллах и приветствует! — то я бы сказал, что Газимухаммад — пророк» ⁽⁸⁹⁾.

Тот доверенный человек рассказал  мне также, что в детстве он был учеником в одном селении. Там проживал дряхлый старик, который [в молодости] многократно сопровождал  Мухаммада-эфенди Ярагского и Газимухаммада. Он сообщал нам, что Мухаммад-эфенди неоднократно говорил: «Мы^а) с вами говорим, что Газимухаммад гадает на Коране в отношении того, что он задумал, но он еще смотрит в аль-Кашф и ему открывается все, кроме тайны трона Аллаха»^б).

Доверенный^в) человек сообщил мне со слов другого доверенного человека — гимринца, что после возвращения с Хунзахской битвы гимринцы^г) после полуденной молитвы говорили в своей мечети в присутствии Газимухаммада: «Это он поднял великую смуту и ухудшил жизнь людей». Они даже как будто бранили его. Газимухаммад же в сильном гневе от сказанного ими закричал^д): «Аллах!»^е) И мечеть закачалась. Те люди испугались и сказали:

^а) Б — «Я». 
^б) Коран. 
^в) Б — «Другое чудо, произошедшее с Газимухаммадом. Доверенный...»  
^г) Б — «люди». 
^д) А, Б — приписка:«Существует следующий рассказ:«Газимухаммад сказал «А мне все равно: как перевернется этот мир — так или эдак»и повернул свою руку сначала направо, а затем — налево, и тут мечеть сдвинулась, как и его рука — направо и налево. Те люди испугались...» 
^е) Б — «Аллах, Аллах!»

[33]

«Давайте покаемся», а  Газимухаммад быстро встал и сказал: «Я уже раньше покаялся» и пошел  к себе домой. А это было то самое сильное землетрясение, которое поразило тогда Дагестан^а) (90).

Ученый Муртузали Цулдинский-Карахский ⁽⁹¹⁾ сообщил мне: «Я сам, Газимухаммад и еще кое-какие мужчины находились в Ашильта в одном доме. Газимухаммад лежал под буркой и вдруг произнес высоким голосом фразу: Ля хавля ва ля куввата илля биллахи ⁽⁹²⁾. Его спросили: «Что ты увидел?» Он ответил: «Ничего не увидел». Ему задали вопрос вторично и тогда он сказал: «Русские как будто уже приблизились к нам», — и тут послышался голос всадника. Он подошел к Газимухаммаду и сказал: «Такой-то наиб послал меня к тебе сообщить, что русские подходят с такого-то места». Газимухаммад сказал ему: «Скажи наибу, чтобы не боялся. Они идут ко мне, а не к нему». Тот подготовился тогда выйти от него и затем вышел».

Сильная богобоязненность Газимухаммада  видна, к примеру, из того, что его  рубашка была изорванная и люди ему  говорили: «Не скроить ли нам для  тебя рубашку из этой ткани?» — в том доме было много ткани. Газимухаммад, однако, ответил: «Это имущество не является моим. Оно предназначено на благо всех, (маслахат) и для бедных».

Глава о сражении^б), в котором пал мучеником Газимухаммад и был ранен Шамиль

[1832 г.]

Пришли русские, а подготовка *того места^в) к бою закончена еще не была. Вместе с русскими были тогда: османцы (усманлу) ⁽⁹³⁾, каджары ⁽⁹⁴⁾, Джамав Кайтагский ⁽⁹⁵⁾, Джамал Чиркеевский ⁽⁹⁶⁾ и Саид Араканский.

Газимухаммад пошел к  Гимринскому ущелью и закрыл его  в узком месте. Позади заграждения  он построил дома. В ночь, предшествующую дню битвы, которая соответствует  ночи понедельника — третьему числу месяца джумада ал-ухра тысяча двести сорок восьмого (1832) года, Шамиль увидел во сне: «Он будто бы находится в доме, его ружье и пистолет испортились. Враги же взошли на плоскую крышу дома, продырявили ее и суют в направлении мюридов^г) ружья, а он, Шамиль, изнутри отталкивает их и этим спасся».

^а) Б — здесь текст данной главы кончается. 
^б) В — «битва». 
^в) В, К — отмеченная фраза отсутствует. 
^г) Б — «внутрь».

[34]

В понедельник русские  остановились перед мюридами. Бой  длился с раннего утра до вечера, когда наше войско^а)убежало Газимухаммад и Шамиль вошли в дом, стоящий позади заграждения. Вместе с ними было тогда около тринадцати мужей.

Газимухаммад сказал Шамилю: «Зачем ты здесь остался?» Он как  будто не хотел присутствия Шамиля там, ибо в том доме находилось большое количество пороха. Враги  собрались толпой вокруг этого дома. Некоторые из них взобрались на крышу, продырявили ее и обстреляли тех  горцев, которые находились в доме. Врагов, однако, также обстреляли.

Тут испортилось ружье  Шамиля. Русские же, которые находились на крыше, тыкали в мюридов штыками  через дыры. Они наносили горцам колющие удары и поражали их штыками, как то и видел во сне Шамиль.

Газимухаммад приказал мюридам  прыгать на солдат через двери  дома, где те столпились. Никто, однако, не пошел на это. Тогда Газимухаммад многократно попросил у Аллаха прощения (астагфиру Аллах), многократно воскликнул: Ля илаха илля ллах ⁽⁹⁷⁾, а затем обнажил свою саблю и выпрыгнул наружу. Вместе с ним выпрыгнул Мухаммадсултан — сын его тетки по линии матери.

Шамиль дал приказ, чтобы  мюриды прыгали вместе с Газимухаммадом, ибо сам он находился тогда  далеко от дверей, а дом был тесный. Никто, однако, не выпрыгнул. Тогда Шамиль сказал: «Посмотрите: пал ли Газимухаммад?»  Ответили: «Он пал поблизости». Тогда  Шамиль сказал: «Пришел день смерти, но мы не будем оплакивать Газимухаммада». В тот момент у Шамиля не было в голосе ни тревоги, ни печали. Он говорил  горцам: «Гурии посещают мучеников  за веру прежде чем души покидают их. Возможно, что они уже находятся в небе и ожидают нас».