Иудаизм в Дагестане

(192) Сел. Моксох (МокIсохъ; макIсал — «моксобцы») расположено в Унцукульском районе.

(193) Сел. Цатаних (ЦIатIанихъ, цIетIен — «цатанихцы») расположено в Унцукульском районе.

(194) Сел. Зирани («зиранинцы» — зерен) расположено в Унцукульском районе.

(195) В русских документах 2-й половины 1837–1838 годов упоминаются крепости, построенные царскими войсками в Хунзахе и Зирани — «стены (того сделаны из сырого кирпича на каменном фундаменте», а также деревянный блокгауз на каменном фундаменте в урочище Бурундук-кала, в верховьях Ирганайской речки.

(196) Проистекающее из геоморфологии местности, стратегическое положение территории Сулакского бассейна таково, что те, кто контролирует Хунзахское плато, по сути дела, контролируют и весь бассейн. В первую очередь именно в этом заключались, думается, побудительные мотивы к уходу мюридов с территории Аваристана, после того как царские войска закрепились на территории Хунзахского плато.

(197) В русских документах, относящихся к весне 1838 г., сообщается, что в Чирката проходило «сборище из 100 мюридов, продолжавшееся 3 дня, в коем находился и Шамиль со своими приверженцами». Проводилось оно с целью выбора «безопасного места для жительства Шамиля».

(198) По сообщению русских документов, уже в мае 1838 г. «Шамиль с 200 чел. преданных мюридов» пребывал в замке, построенном при содействии чиркатинцев и других на месте, «замка, разоренного в 1837 году». В конце лета 1838 г. Шамиль «с семейством своим» находился в Чирката, «а замок Ахульго занят преданными ему мюридами, устроившими там свои жилища в подземелье».

(199) Сел. Гацалух (ГьацIалухъ; гьецIел — «гацалухцы») — расположено в Хунзахском районе.

(200) В русских документах сообщается, что в начале июля 1838 г. главные «силы отряда» царских войск, прибывших в Аварию, расположились «близ сел. Ингирдах, дабы удобнее наблюдать за обществами, обитающими, между Кахетию» и Хунзахским плато.

(201) В переводе с аварского «Мухаммад — сын Бахзана».

(202) Аят (с араб.) — «наименьшая самостоятельная часть Корана» (Ислам, 41).

(203) В переводе с арабского: «Скажи: «Он — Аллах — един» (Коран).

(204) «Тарада Инхело» (ТIарада Инхело) в переводе с аварского — «Верхнее Инхело». Этот населенный пункт расположен в Ахвахском районе.

(205) В переводе с аварского «Хусайн — сын Салиха».

(206) Сел. Буртунай («буртунайцы» — буртинал/буртаби) расположено в Казбековском районе.

(207) Традиционно считают, что здесь речь идет о генерал-майоре Пантелееве, но, судя по документам, Пантелеев в этих событиях не участвовал.

(208) Произношение: Гъули.

(209) Оход — гора неподалеку от Медины, где язычники-корейшиты разбили мусульман и причем был ранен пророк.

(210) Сел. Хварши расположено в Цумадинском районе.

Этот ученый больше известен как «Загалав».

(211) Сел. Тлох (Кьохъ) расположено в Ботлихском районе.

В русских документах говорится, что в сильно укрепленном (дома из «толстых каменных стен и огромные завалы») сел. Аргвани собралось до 16 тыс. бойцов нз «разных лезгинских и чеченских обществ». Из них при взятии Аргвани, имевшем место в последние дни мая 1839 г., было убито якобы 600 чел. и 1500 ранено.

(212) Эта местность (Саду-майдан) расположена между Аргвани и Чирката.

(213) «Шулатлюл гох» (Щулалъул гохI) в переводе с аварского «Холм с укреплением».

(214) Лицо, многократно упоминаемое в анналах Кавказской войны, полковник, а с 1839 г. генерал-майор.

(215) Слово это является, возможно, производным от персидского калантар — «комендант»; у А. М. Барабанова — «штаб-офицер».

(216) Местный вариант произношения персидского падишах.

(217) В переводе с аварского «Хусайн — сын Ибрахима».

(218) Командир отряда царских войск, осаждавших Ахульго, в то время генерал-лейтенант.

(219) Сел. Уриб (ГIуриб) расположено в Советском районе.

(220) Дылым (Дилим) — селение в Казбековском районе.

(221) Аварский вариант произношения имени «Иса-хаджи».

(222) Сел. Дарго (ДаьргIа; в дагестанской графике Даьргъа) рясположено в Веденском районе ЧИАССР, в верховьях р. Аксайки.

(223) Произношение: Хъази.

(224) В переводе с аварского «Мухаммад — сын Бала».

(225) Произношение: Гьирак.

(226) Произношение: Ханахъай.

(227) Сел. Мачада (МачIада) расположено в Советском районе.

(228) Сел. Хотода (ХIотода) расположено в Советском районе.

(229) Сел. Тинди (ТIинди; тIиндал — «тиндинцы») расположено в Цумадинском районе; в первой половине XIX в. там было порядка 400 дворов.

(230) В переводе с аварского: «Мухаммад — сын Аличу».

(231) В переводе с аварского: «Мухаммад — сын Силико».

(232) Сел. Бетли (Бекьилъ: бекь — «жители Бетля») располагалось в прошлом на территории Унцукульского района.

(233) Произношение: ХIизкъил.

(234) По-аварски «Белое село» (ХъахIаб росо) называют сел. Кахабросо Унцукульского района и сел. Ахкент Левашинского района.

(235) Сел. Хелетури (Хелекьури; хелкьал — «хелетуринцы») расположено в Ботлихском районе.

(236) Он, как видно, был родом из сел. Султан-Янги-Юрт нынешнего Кизилюртовского района; в начале XIX в. там было порядка 150 дворов.

(237) Произношение: ДегIенгIали — «Козел-Али» (с авар.)

(238) Сел. Артлух (Гьаркьухъ; гьаркьхъал — «артлухцы») расположено в Гумбетовском районе.

(239) Произношение: Иманкъулав.

(240) Произношение: ГьитIин — «Малыш» (с авар.).

Сел. Данух (Данухъ; данхъал — «данухцы») расположено в Гумбетовском районе.

(241) Сел. Алмак (Алмахъ; алмахъал — «алмакцы») расположено в Казбековском районе; в начале XIX в. там было порядка 80 дворов.

(242) Сел. Зандак (Зандакъа) расположено в Ножайюртовском районе ЧИАССР.

(243) Сел. Даттых (Даттах) расположено в Ножайюртовском районе ЧИАССР.

(244) Сел. Ведено (Ведана) расположено в ЧИАССР.

(245) Сел. Гуш-Керт (ГIуш-корта/ГIуруш-Корта; в дагестанской графике Гьурушкорта) расположено в Шатоевском районе ЧИАССР, в Памятоевском сельсовете.

(246) Речь идет об «обществе» Шатой (чечен. Шуйта; в языках дагестанцев Шубут/Щубутиб).

(247) В переводе с аварского «Мухаммад — сын Худаната».

(248) Произношение: Гьиммат.

(249) Сел. Центорой (ЦIонтара) расположено в Ножайюртовском районе ЧИАССР.

(250) «Маарух» (МагIарухъ) в переводе с аварского «В горах, в стране, где говорят на аварском языке».

(251) В русских документах в связи с Ахульго говорится следующее. Шамиль имел «план» закрепиться в «замке» Ахульго, где он «собирал все возможные средства к упорной обороне убежища своего». Второй же из «главных возмутителей» Ташав-хаджи, имевший свое местопребывание в Чечне (выше Старого Аксая, близ сел. Мескиты, в урочище Ахмат-тала), опираясь на «составленный ими план для противодействия войскам» императора «должен был отвлекать» эти войска от Ахульго «посредством диверсий и набегов на линию». Состоявший из двух «замков» оборонительный комплекс Ахульго, где Шамиль собрал «до 800 человек», а также «почти насильственно» переселенные туда «знатнейшие чиркатовские семейства» плюс «семейства мюридов» и заложники (от койсубулинцев, гумбетовцев, андийцев и салатавцев, которые «вполне ему подчинились»), был прекрасно укреплен. Согласно рапорту генерал-адъютанта Граббе и генерал-майора Пулло на имя военного министра Чернышева, названный комплекс был воздвигнут «с большой тщательностью и с таким соображением, которое принесло бы честь и не лезгинскому инженеру: действие русской артиллерии научило горцев весьма скоро инженерному искусству, вместо высоких и скоро разрушаемых башен, которые они возводили во времена» Газимухаммада и даже в 1837 г., «они начали врываться в землю, устроили крытые ходы, глубокие траншеи, углубленные каменные сакли, в местах, не подверженных выстрелам артиллерии, заложили крепкие завалы в несколько рядов, все отлогие покатости были срезаны», а ряд мест усилены «всеми фортификационными средствами, все подступы обстреливались сильнейшим перекрестным огнем, а горцы, невидимые в своих пещерах и подземельях, предохраняли себя от ядер и гранат». Отряду царских войск, двигавшемуся в горы, противостояло якобы «от 12 т. до 15 т. вооруженных людей, частью пеших, частью конных», находившихся под общим командованием Шамиля. Первую «встречу» царским войскам Шамиль приготовил у «неприступного» сел. Буртунай, прикрытого «со всех сторон» пропастью Теренгул, где имам собирался, «удержать» наступающих «из своей фланговой позиции» в то время как 3 тыс. чиркеевцев и прочих салатавцев должны были атаковать с тыла. В случае неудачи в первом сражении мюриды «имели за собою другую более сильную позицию» у сел. Аргвани, «которую они считали вернейшим оплотом Чирката и укрепляли в продолжение года». Следующей преградой для царских войск «должна была» служить «переправа через быструю реку Койсу». Последним в этой цепи укреплений стоял «замок Ахульго».

Царские войска после взятия Аргвани двинулись 4-го июня в сторону  Чирката. На следующий день сел. Чирката, покинутое местными жителями, было занято «почти без выстрела». 6-го июня царские войска увидели подходящих со стороны Хунзаха своих союзников — Ахмадхана Мехтулинского с «милицией». Тогда же было «предписано» Абумуслим-хан-шамхалу Тарковскому «обеспечить» продвижение транспорта из Темир-Хан-Шуры через Зирани, и вскоре он появился со стороны Унцукуля.

Отряд царских войск под  командованием флигель-адъютанта  полковника Катенина перешел по восстановленному ими Сагринскому мосту (Сагъри кьо) на правый берег Андийского Койсу  и двинулся к Ашильта, которое  к 10 июня было уже взято. В самом конце июня 1839 г. Граббе решился приступить к штурму так называемой Сурхаевой башни — возведенному на Шулатлюл гохе «укреплению, состоявшему из нескольких башен, связанных толстой каменной стеной и фланкированных завалами и бойницами в два ряда», которое защищал гарнизон из «более 100 отважнейших мюридов, известных своим удальством и фанатической приверженностью к Шамилю». Внутри «Сурхаевой башни», получившей свое название, видимо, в честь известного «ученого мухаджира» Сурхая из сел. Коло, были построены «сакли в два этажа, из коих нижний был врыт в землю и совершенно безопасен от выстрелов из орудий. Сакли же были соединены между собой покрытыми ходами, а верхняя часть одной из них возвышалась в виде башни и командовала всем» укреплением. 29-го июня «Сурхаева башня», то есть укрепления на Шулатлюл гохе были подвергнуты артиллерийскому обстрелу из 6 пушек, продолжавшемуся около 3 часов, а затем против 100 мюридов пошли 3 батальона под общим командованием полковника Пулло. Царские батальоны в конце концов были вынуждены отступить назад, после чего был возобновлен артиллерийский обстрел, Затем начался новый штурм силами уже 4-х батальонов. К вечеру генерал Граббе «приказал отодвинуть войска и прекратить бой». За 29-е июня «была истреблена» якобы «половина мюридов», сын Шамиля был «ранен картечью, а известному Алибеку, главному сподвижнику Шамиля, ядром оторвало руку, и он умер от раны». Царские же войска потеряли убитыми 34 солдата и 2 офицера, одним из которых был командир Моздокского казачьего полка: ранено — 165 солдат и 3 офицера. В течение нескольких следующих дней царские войска проводили «осадные работы» и поставили против «Сурхаевой башни» еще 4 пушки и, кроме того, вели обстрел объекта. Уже в первые дни июля Шамиль якобы «обнаружил желание вступить в переговоры», что он сделал, «через чиркеевцев», но Граббе не принял их посредничества. 4-го июля мюриды произвели вылазку для уничтожения батареи, в ходе которой был убит один офицер. В тот же день после 3-часового обстрела «Сурхаевой башни» был предпринят новый штурм, причем атакующие употребляли для защиты «деревянные щиты, подбитые войлоком», и в полночь солдаты ворвались «в укрепление». Как сказано в русских документах, «все мюриды» были якобы «переколоты или погибли под развалинами своих завалов, исключая несколько человек», которые «успели уйти» в темноте. В руки победителей попали, как они сообщают, «два пленных, много оружия и 36 тел. кроме погребенных после первого штурма», и это в то время, когда, по сообщению Мухаммадтахира Карахского, мюриды за месяц потеряли на Шулатлюл гохе всего 17 человек убитыми. Царские же войска потеряли в этот день 11 солдат убитыми и 51 — ранеными, а кроме того, было ранено 2 офицера.

Касательно устройства лагеря в покинутом людьми Чирката говорится, что туда было послано 4-го августа 2 батальона с 2-мя пушками во главе с генерал-майором Лабинцевым, который после слабой перестрелки «занял Чиркат и предал его огню».

По вопросу выдачи Шамилем  Джамалуддина в заложники в русских  документах говорится, что имам «несколько раз уже подсылал» к Граббе «доверенных людей с предложением покорности», но не хотел «выдать  своего сына аманатом», как того требовал генерал. Шамиль якобы предлагал  в аманаты одного из своих родственников, а также «по одному человеку из находящихся при нем жителей  Чирката и Ашильты»; оказывается, таким образом ашильтинцы составляли значительную часть гарнизона Ахульго!

После взятия Ахульго 22-го августа 1839 г., когда за два дня погибло еще 150 рядовых и 6 офицеров (ранено 494 солдата и 16 офицеров), царские войска в течение еще недели оставались на Ахульго — разрушали укрепления, обыскивали «пещеры над самым Койсу», в ходе чего было перебито около 40 мюридов, «но Шамиля нигде не найдено». По информации, полученной царским командованием, он с 2-мя или 3-мя «приверженцами успел спастись». Поэтому, с одной стороны, все «общества» Дагестана и Чечни были предуведомлены от имени Граббе «о строгом наказании, которое их ожидает, если они примут возмутителя в свои аулы». С другой стороны — Ахмадхану Мехтулинскому и его милиции было приказано обыскать «по левому берегу Койсу, к стороне» Артлуха и Чиркея, где «глубокие балки и перелески дают средство скрываться».

К началу сентября царское  командование получило информацию, что  Шамиль находится в Ведено и при этом из «3 т. чел., находившихся при нем под Ахульго, спаслись только 3». Сам Шамиль ранен «навылет пулей», у него убиты: жена, сестра, дядя и один из сыновей, другой сын в русском плену, третий ранен». Шамиль якобы просил «с унижением, чтобы русское правительство приняло его покорность» и обещал дать в заложники «раненого своего сына» и «заставить покориться» Шуаиба и Ташав-хаджи. Граббе, однако, по его словам, потребовал от Шамиля «переселиться в один из мирных Сунженских аулов».

(252) В декабре 1839 г., по сообщению русских документов, Шамиль ушел от ичкеринцев, так как «усматривал явные признаки недоброжелательства» и готовность «исполнять приказания русского начальства» и находился в Аргунском ущелье, где располагалось «общество» Шатой/Шубут. Его политическое и религиозное «влияние в крае совершенно» уничтожено. Опасаясь «пули или кинжала тайного врага» Шамиль не выходит «из своей сакли без 4-х вооруженных мюридов». Население якобы бежит «от него, как от заразы».

(253) Еще в августе 1839 г. Граббе писал, что будет требовать с чеченцев: аманатов, «по одному хорошему ружью с каждой 10-ти сакель» и подчинения русскому приставу.