Иудаизм в Дагестане

Когда Шамиль второй раз  выступил на Казикумух, то призвал к себе Амирхана, Шайха Чиркеевского и Мусу Балаханского.

^а) В некоторых списках: «Граббе».

[111]

Шамиль дал им указание: не смотреть ни на что, не заворачивать никуда и не искать ничего, кроме  того, ради чего они посланы. Двум названным  товарищам имам дал при этом указание повиноваться Амирхану так же, как  бы они оба повиновались ему, имаму. Шамиль, кроме того, присоединил  к отправляемым лицам еще и  хаджи Иджа.

Гонцы двинулись сначала  к своему находившемуся в Гехи проводнику — черкесскому мухаджиру Султанбеку. В Гехи они пробыли тогда около десяти дней, ожидая, пока Султанбек не вернется из поездки. Тем временем русским была доставлена информация, что четверо гонцов имама направляются в их, русскую, сторону, в связи с чем они расставили на дороге дозорных. На этих дозорных случайно наткнулись, однако, четверо юношей — черкесов, и они убили последних. После того, как русские узнали об этом, наблюдение было прекращено, ибо они подумали, что полученное известие ложное.

Проводник тот — Султанбек Черкесский, наконец, вернулся. Он взял с собой еще двух других проводников, и все они двинулись в путь. Шли они ночами, а днем прятались и так, пока не перешли Кубань (Губан). Затем гонцы Шамиля пошли опять и двигались вперед, пока не остановились в Абадзехии (Абазак)^а) (336) у хаджи Исмаила. Там они и застали хаджи Юсупа.

Гонцы передали хаджи Юсупу  письмо имама, в котором было написано: «Я отправил к тебе этих заслуживающих  доверия лиц с тем, чтобы ты помог им добраться туда, куда они  направляются».

Гонцы имама пробыли в  Абадзехии в течение некоторого времени, а затем двинулись в  путь вместе с хаджи Юсупом. Он, однако, в местах сбора людей, на заседаниях, начал сообщать о том, что содержалось  в том письме. Амирхан запретил было хаджи Юсупу распространять тайну имама, но тот не прекратил этого и даже выбранил Амирхана: «Здесь не бывает измены и передачи тайн неверным, как то имеет место у горцев» ⁽³³⁷⁾.

Они пошли дальше и остановились на берегу моря — между русской крепостью в Анапе (Анафа) и крепостью Сухуми (Сухум), между которыми имелось еще много мелких крепостей, возведенных на берегу моря, в местах, свободных от леса. В лесах же находились тогда ведущие войну, борющиеся черкесы.

Хаджи Юсуп возвратился затем  назад. Гонцы же имама провели  на побережье целых три месяца в ожидании корабля из Турции (Усманлу), который должен был прибыть с  торговыми целями. Какие-то корабли  окружили, однако, тот корабль, когда  он

^а) В — «Абзик».

[112]

появился; говорили, что корабли  русских окружили его, чтобы на него не сели те гонцы.

Гонцы Шамиля пошли тогда  к кораблю, который остановился  в местности, находящейся выше. Когда, однако, они прибыли туда, обнаружили, что он поврежден русскими пушками  и сожжен по той же причине.

Когда гонцы находились в  той местности, у кунака Амирхана остановился один юноша — сын большого человека из крымцев (хирим). Он утверждал при этом, что провел среди русских десять лет в качестве заложника и прочел тогда их книги. В одной из них этот юноша увидел, якобы, запись: «В некой маленькой стране возникает государственное устройство (низам), которым в такую-то эпоху будет сокрушено могущество русских». Амирхан спросил этого крымца: «А когда наступит эта эпоха?» Тот ответил: «Примерно через семь месяцев». Когда же примерно в такое время гонцы возвратились затем к имаму, то обнаружили, что он уже начал создавать государственное устройство — назначает людей управлять над десятками и сотнями ⁽³³⁸⁾. Хвала Аллаху — щедрому и милостивому!

Затем гонцы имама пошли  к другому кораблю, стоявшему  еще выше. Когда же они остановились в одном селении, находящемся  рядом с кораблем, ночью вдруг  раздался крик. Люди выскочили наружу, а когда наступило утро, им сообщили, что тот корабль сожжен отрядом  русских. Гонцам сообщили тут, что осталось еще одно судно, стоящее выше того, но на опасной дороге

Амирхан пошел туда и остановился  у благочестивого кунака по имени  Хасанбий. Ему Амирхан объявил, что  хочет сесть на корабль для  поездки в хадж и попросил помощи. Хасанбий согласился и пообещал Амирхану посадить его на корабль. Тогда Амирхан  направил к товарищам весточку, чтобы  они явились к нему. Однажды  тот кунак пошел в русскую  крепость по делу одного арестованного. Оттуда он вернулся со словами: «Начальник русских спросил меня: «Посланцы  Шамиля у тебя что ли находятся?» Ты скажи им: «Пусть они там [в Дагестане] спокойно сидят». Затем Хасанбий спросил: «Вы что, посланцы?» — и тогда они сказали ему правду.

Тут пришел моряк и сказал: «Я не могу везти их. Если русские настигнут меня вместе с вами, то сожгут меня живьем и заберут мое имущество. Если же они настигнут меня без вас, то заберут мое имущество, а меня отпустят, согласно своему обычаю. Так принято между нами и русскими».

Не имея возможности избавиться от русских шпионов, гонцы имама  посовещались тогда между собой  и согласились: Шайх повезет письма, а Амирхан и Муса возвратятся  назад, демонстрируя

[113]

при этом людям, что между  ними произошла ссора. Затем они  на собрании народа сказали друг другу: «Нам нет дороги. Давай мы вернемся назад».

Тут Шайх заспорил с теми, сделал вид, что ссорится и заявил: «Я вам не товарищ. Я хочу увидеть  Каабу и поэтому не вернусь  назад вместе с вами». Гонцы сделали  тогда вид, что спорят, ссорятся и  после этого Шайх и хаджи Иджа остались там [в Причерноморье], а  Амирхан и Муса повернули назад. Они оба при этом шептались: «Это произошло из-за злополучия хаджи  Юсупа. При возвращении мы возьмем  его с собой и там убьем».

Когда эти двое прибыли  к хаджи Юсупу, то довольно быстро подтолкнули его на переселение  к имаму. Они тогда не смогли, однако, убить хаджи Юсупа. Дело в том, что в пути он оказался им нужным. Возвратились же они, проходя сквозь русских, с большим страхом и  опасением. Тот хаджи говорил  даже: «Какое же утешение может быть после такого стеснения?» ⁽³³⁹⁾.

Что же касается Шайха, то он пробыл там [в Причерноморье] до следующей  осени. Затем он сел на корабль, прибыл к Его величеству султану и передал письма. Ему сказали: «Мы дадим тебе ответ через семь месяцев». Тогда Шайх отправился в хадж, а при возвращении оттуда умер. Да помилует его всевышний Аллах и да примет его хадж.

Глава о начале отливки  пушек, при помощи которых усилилось  могущество имама, и чем из рук  неверных были взяты многочисленные крепости

[1843 г.]

Умелый кузнец Джабраиль  Унцукульский пошел из Чирката в  хадж без разрешения со стороны имама. Когда он, возвращаясь из хаджа, оказался в Египте (Миср), то увидел сон: ему  говорят: «Возвращайся в Дагестан и  помоги Шамилю». После этого Джабраиль  Унцукульский выехал из Египта и прибыл в Стамбул (Исламбул). Там он остановился  и забыл о своем сне. Затем  во сне Джабраиль увидел: его упрекают и говорят ему: «Тебе разве  не было сказано: «Иди! Так почему же ты не идешь? Иди!» После этого  Джабраиль отправился в путь и  шел пока не остановился рядом  с имамом ⁽³⁴⁰⁾.

Он посоветовал мюридам  отлить пушку. У мюридов имелись  тогда куски сломанной ими  большой пушки, которую они захватили  в качестве добычи при нападении  на Ичкерию (Кучулик).

[114]

Людям эта идея понравилась, они почувствовали влечение к  пушке, но имам начал отговариваться: «Мы не сможем использовать пушку  из-за ее нужды в большом количестве пороха и ядер». Люди, однако, все  же принялись за отливку пушки.

Когда пушка оказалась  готовой, мюриды для пробы начали стрелять из нее ядрами. Тут она, однако, раскололась и окончательно испортилась. Имам тогда поклялся: «Мы  обязательно отольем пушку, даже если мне придется продать моего  коня и мое ружье. Лишь бы мунапики не говорили: «Шамиль начал что-то делать, но не сумел завершить этого». После этого мюриды отлили отличную благословенную пушку, которую было легко передвигать, но при этом вред от нее был большим ⁽³⁴¹⁾.

Всевышний Аллах назначил этой пушке солдат, которых он заставил служить имаму. Эти солдаты пускали  пушку в дело и выполняли другие работы. Имам заставил собрать порох  для пушки, а также — подобрать ядра с мест сражений, таких, как Ашильта, Ахульго и с других.

Глава о нападении на Чеберлой

[1843г.]

Когда казикумухцы и унцукульцы возмутились, перешли всякие границы  и вышли из под сени власти имама, чеберлоевцы (тадбутри) захотели поступить так же, как те. Чеберлоевцы начали распространять по земле порочность и устранять шариатское управление. Они даже, насмехаясь таким образом, послали имаму сообщение, чтобы он пришел к ним и забрал у них свой шариат. Имам же послал к чеберлоевцам сначала людей, которые бы дали им добрый совет, по-хорошему указали бы им правильный путь и призвали их к покорности и повиновению. Таким же образом имам поступил еще раз и еще раз. Все это, однако, лишь увеличивало заносчивость чеберлоевцев и отдаляло их. Имам отправил тогда одного человека, чтобы он объявил чеберлоевцам: «Мы не оставим вас в покое, пока не подчиним и не укротим. Вы не тащите нас против себя на уничтожение в войне с вами наших снарядов, подготовленных для войны с неверными». Чеберлоевцы, однако, не обратили на это никакого внимания, не прекратили своих дел и даже сказали с насмешкой: «Мы собрали шамилевский шариат в бурдюк и завязали его горло. Пусть Шамиль приходит и заберет этот бурдюк».

Имам двинулся тогда с  пушкой и снарядами, подняв против чеберлоевцев войска. Те выступили на равнину  для оказания

[115]

противодействия. Две группы чеберлоевцев ночью неожиданно напали при этом на фланги войск имама, надеясь  обратить мюридов в бегство. Аллах, однако, придал стойкости тем, которые  уверовали. Против чеберлоевцев было разожжено  пламя войны, и они разбитые убежали  тогда в свои замки. «Они подумали было, что их замки защитят их от всевышнего Аллаха, но Он настиг их оттуда, откуда они не ожидали, и  вселил страх в их сердца»^а). Замки чеберлоевцев были разрушены, их усадьбы были оплаканы, а совершенный наиб Микаил Гакваринский даже полностью уничтожил жителей одного селения. «Они были побеждены там и превратились в униженных, покорных и объезженных».

Произошло это сражение в  начале весны тысяча двести пятьдесят  девятого (1843) года ⁽³⁴²⁾.

^а) Коран.

Конец 1-й части.

Примечания

(1) Под дагестанцами — населением «Страны гор» в данном сочинении подразумеваются горцы Северо-Восточного Кавказа.

(2) Положения уголовного и семейного права, принятые в той или иной общине (квартал, село, округ), которые представляли собой смесь мусульманского и более древнего, доисламского права.

(3) Для обозначения понятия «обычное право» в некоторых языках Северо-Восточного Кавказа наряду со словом «адат» (в аварском, например, гIадат), существуют специальные местные термины (авар. балъ, дарг. зегъа, чечен. хъели т. д.). Что же касается арабского по происхождению слова «адлу» (от адл — «справедливость»), то его употребляют сейчас в значении «порядок; дисциплина».

(4) Шариат — «комплекс юридических норм, принципов и правил поведения, религиозной жизни и поступков мусульманина, соблюдение которых означает ведение праведной, угодной Аллаху, жизни, приводящей мусульман в рай» (Ислам, М., 1983, с. 122). Движение за введение в жизнь шариата на территории Сулакского бассейна (земли, где издавна расселены аварцы, даргинцы, лакцы) фиксируется дагестанскими арабоязычными источниками с первых десятилетий XVIII в.

(5) Балх — древний город на территории современного Афганистана, располагавшийся вблизи современного г. Вазирабад. С XVI в. и до середины XIX в. Балх являлся резиденцией наследника престола Бухарского ханства.

(6) В то время Бухара являлась столицей довольно обширного Бухарского ханства.

(7) Газимухаммад происходил из влиятельного гидатлинского рода; его предки в середине XVIII в. жили в сел. Урада (Советский район ДАССР). В Гимрах (авар. Генуб, кум. Гимира), однако Газимухаммад как потомок пришельца — апарага(авар.) не мог. естественно, иметь мощного клана, кстати и в русских документах под 1834 г. отмечается, что Газимухаммад происходил «от незначительного рода».

Сел. Гимра расположено в Унцукульском районе ДАССР. Традиционно оно считалось подвластным шамхалам Тарковским; в первой половине XIX в. в Гимрах было порядка 600 «домов».

(8) Пророк Мухаммад принадлежал к роду Хашима арабского племени корейш.

(9) Чиркей (авар. ЧIикIаб, кум. Чиркеей) — селение в Буйнакском районе ДАССР, в начале XIX в. там было порядка 800 дворов.

По сообщению русских  документов, датированных 1830 г., Газимухаммад «в 1828 году обратился с убеждениями своими, сначала в деревне Чиркее, принадлежащей Салатавскому обществу, подвластному князьям андреевским, аксаевским и костюковским, дабы все исповедывающие закон Магометов, оставя коренные свои обычаи, предали себя по делам судным духовной власти, называя имя шарият». Чиркеевцы, согласно названным документам, дали «клятвенное обещание строго следовать правилам корана».

(10) Возможно, что речь идет о кланах-тухумах, на которые делилась Чиркеевская община.

(11) Махди-шамхал II (1797–1830) Тарковский — сын Мухаммад-шамхала.

(12) Вилаят — «управляемая территория, область» (с араб.).