Иудаизм в Дагестане

Вместе с Шамилем по бревну поднялось тогда около  тридцати душ. Около шести из них  пали затем там мучениками за веру.

Мюриды начали затем говорить друг другу: «Мы, наконец, спаслись от русских». Вот тут Шамиль и опечалился, заплакал, обругал их и подверг упрекам, говоря: «Это вы не оставили меня на Ахульго, на месте, подготовленном для засады, сражаться, пока не погибну. Где же мы найдем теперь убежище? Где обоснуемся? На свете есть ныне лишь те, кто ненавидит  нас, относится к нам враждебно».

Ночью мюриды пошли вдоль  берега реки, подобно овцам, исхудавшим от голода, слабые телесно. Когда они  ощутили потребность снять обувь, чтобы затем идти по воде, Шамиль приказал совершить тогда же и  омовение для утреннего намаза. Когда  же рассвело, мюриды совершили этот намаз.

Затем мюриды подошли к  месту, напротив которого находились гимринские дозорные. Они сидели там для того, чтобы сразиться с Шамилем, чтобы  помешать ему. Между двумя отрядами текла Койсу. Дозорные выстрелили по Шамилю из ружей. Он при

[82]

этом узнал поименно тех гимринцев, которые находились там вместе с гимринскими аристократами. Шамиль вытащил тут свою саблю, поднял ее над головой и помахал ею так, чтобы они увидели ее. Шамиль затем закричал: «Эй, такой-то и такой-то! Это — моя сабля — сабля левши достигнет вас, если будет угодно всевышнему Аллаху, в течение трех месяцев». От его слов дозорные страшно перепугались. Дело в том, что преступные гимринские вельможи имели давнее намерение: переловить тех гимринцев, которые не соглашаются с ними, не желают портить дело шариата и затем, схватив таких людей, отправить их к русским. От таких слов Шамиля они теперь испугались уже за самих себя — того, что судьба может от них отвернуться.

Так мюриды шли до наступления  полуденной жары. В одном месте  от слабости они свалились, наконец, наземь, утомленные, голодные, невыспавшиеся.

Когда стало известно, что  Шамиль и его товарищи выскользнули из Ахульго, *вслед за ним^а) выступили: Ахматхан Равнинный и Хаджимурад Хунзахский^б) с отрядом мунапиков. Они приблизились к тому месту на расстояние менее чем полет стрелы, и тут всевышний и мудрый Аллах сделал так, что их глаза не заметили мюридов, а самих преследователей Он отклонил в сторону. После этого мунапики вернулись назад.

Затем они, то есть Шамиль и  его товарищи, поднялись и пошли, подобно тощим овцам. Жажда у  мюридов усилилась до такой степени, что они даже выпили воду, взятую из ямок на дороге, оставленных копытами животных.

Шамиль предложил высокую  плату любым двум мюридам, которые  пойдут вперед и принесут остальным  воду. Такие нашлись, они пошли  и возвратились с водой. Один из этих двоих передал ее при этом группе, идущей впереди, с которой находился  мальчик Газимухаммад, а другой отнес  ее группе, в которой был Шамиль. Люди выпили эту воду. Вскоре одна группа мюридов догнала другую, которая  сидела и отдыхала. Газимухаммад находился  тогда на небольшом возвышении в  стороне от остальных. Шамиль пошел  к нему и спросил: «Ну, как ты? Выпил  водички?» Тот грустным голосом  ответил: «Они не напоили меня». Шамиль тогда отругал мюридов за это, выбранил, а сына приласкал и развеселил. Он сказал Газимухаммаду: «Скоро мы дойдем до воды. Напоим тебя, накормим», — а затем сказал: «Ну, иди». Тот было пошел заплетающимися ногами, чуть ли не падая, и тогда Шамиль посадил сына к себе на спину.

^а) А — «вслед за ним и в поисках его». 
^б) В — приписка: «Ахматхан Нижнедженгутаевский и известный Хаджимурад Аварский, служивший русским до своего ухода к Шамилю».

[83]

Голова Газимухаммада  ударялась о голову Шамиля, Мальчик  даже сказал: «Моя шея не в силах  держать мою голову». Он ведь очень  сильно ослаб из-за раны, которая  была у него, а также из-за других бедствий и тягот.

Мюриды шли в течение  всей ночи, подымаясь на верхнюю  часть горы. Сынишка — Газимухаммад потерял тут терпение и пожаловался Шамилю, что он умирает от голода; в это время он сидел на спине уже другого мужчины. Шамиль же во тьме указал тогда на вершину горы и спросил: «Ты видишь это? Когда мы дойдем до нее, накормим тебя хлебом досыта». Перед подъемом на вершину мюриды совершили утренний намаз и затем взошли на нее с восходом солнца.

Пребывая в таком положении, мюриды вдруг увидели всадника, движущегося  к ним. Когда тот, однако, их заметил, быстро поскакал было назад. Шамиль закричал: «Стреляйте в него! Стреляйте в  него!» — и тут всадник повернул назад и спросил: «Вы эти, что ли?» Когда же он узнал их, обрадовался и сказал: «А я-то подумал, что вы одна из вражеских групп».

Оказалось, что он привез мешок, полный хлеба и сыра, для  того, чтобы встретить и накормить  людей, ускользнувших из Ахульго. Газимухаммад был тогда накормлен, покушали и  мюриды. Затем Шамиль приказал тому удачливому Исахаджияву ⁽²²¹⁾ Чиркеевскому пойти и привезти, посадив на коня, Ахбердиль Мухаммада, который ослабел и утомился. Исахаджияв привез его. Тогда Шамиль приказал ему привезти, посадив на коня, одного раненого мюрида. Исахаджияв привез и его. Затем Исахаджияв пошел на дальний загон для овец и принес мюридам оттуда муку. Да воздаст ему всевышний Аллах за это добром!

Все это — лишь краткое резюме того, что произошло на Ахульго. Подробное же изложение тех событий составило бы толстенную книгу, от чтения которой горели бы сердца, а глаза стали бы влажными.

Рассказали со слов Джавадхана из Дарго ⁽²²²⁾, который раньше был служащим у русских: «В крепости Кизляр он, Джавадхан, прочел один документ, гласящий, что только из-за Ахульго погибли тридцать три тысячи русских». А почему бы и нет? Говорили же ведь, что за один день у них были убиты на Ахульго пять тысяч человек. Рассказывали также, что, когда проклятый^а) Пулло вернулся оттуда, от всего его войска остались лишь два человека.

На Ахульго пали мучениками за веру свыше трехсот мужей. Первым, кто пал там, был мученик за веру Муртузали

^а) А — «начальник».

[84]

Чиркатинский. Из числа почетных горцев и их ученых погибли: ученый мухаджир Алибек Хунзахский; ученый Бартихан — дядя Шамиля по линии отца; ученый мухаджир Сурхай из Коло; выносливый ученый Кази ⁽²²³⁾Чиркатинский; храбрец Балал Мухаммад ⁽²²⁴⁾ Ирганайский, убивший, как говорят, за один день около ста врагов, который, будучи сильно ослаблен, остался затем в руках у русских, которые начали было поносить его, но Мухаммад и тогда не проявил мягкости к ним, даже в своих речах; храбрец Мухаммадсултан Ирганайский; два аргванийских храбреца — Хусайн — сын Xирака ⁽²²⁵⁾ и Мухаммад — сын Ханакая ⁽²²⁶⁾; юный ученый Мухаммад — сын сестры обновителя религии, мученика за веру Газимухаммада; храбрец Осман Балаханский; Ибрахимиль Хусайн Гимринский; Оцав (Усав) Арадерихский; Алихан Харахинский; два оротинца — Аликул Хусайн и Сааду; Муртазаласул Мухаммад Оркачинский — отец понятливого и храброго юноши по имени Муртаза — товарища имама и одновременно начальника его регулярного войска (низам); искренний друг Муртазали Гидатлинский (Хидали)-Мачадинский (Мачади) ⁽²²⁷⁾, который в своей области, наполненной гордецами и великанами, держался в отдалении от остальных людей когда те еще придерживались обычного права, и не принимал гидатлинской политики в отношении этого права; Мухаммадамин Хотодинский ⁽²²⁸⁾; истинный и искренний, сходивший в Мекку пешком Омар Короткий Согратлинский; храбрый и доблестный Бусайлав Тиндинский ⁽²²⁹⁾, который во время испытания убил русских начальников, разъезжавших по областям, делавших топографическую съемку и определявших размеры выступов, а кроме того он, Бусайлав, задержал Аличул Мухаммада ⁽²³⁰⁾ и изъял у него и у тех, кто был с ним, то, что они взяли у тех русских начальников и еще такой-то и такой-то. Да будет ими доволен всевышний Аллах, а они Им!

На Ахульго русские  взяли в плен около шестисот душ; некоторые говорят: семьсот душ — женщин, детей и мужчин. Учеными из числа их были: мулла мюридов Силикул Мухаммад ⁽²³¹⁾ Танусинский, который умер в плену; выносливый Ибрахимхаджияв Мехельтинский, следы которого не известны; из Бетля (Бики) ⁽²³²⁾ — Ахмад Большой, следы которого не известны, Ахмад Малый, которого уморили, и Джабраиль, следы которого также не известны; Хизкиль Харачинский ⁽²³³⁾, который был убит при попытке к бегству от русских; Мухаммадали из Кахабросо (Белое село) ⁽²³⁴⁾, следы которого не известны; Нурмухаммад Оркачинский, который и ныне в руках у русских; Мухаммад Хелетуринский (Хириккури) ⁽²³⁵⁾, следы которого не известны; Талхат Буцринский, его выкупили; хаджи Булат Янгиюртовский (Янгиви) ⁽²³⁶⁾, его уже выкупили; и такой-то, и такой-то. Да воздаст всевышний Аллах

[85]

добром их старания и да вменит в обязанность и им и  нам произнесение слов о богобоязни и вере!

Дополнение, повествующее о милости всевышнего Аллаха. С того дня, как Шамиль освободился от бедствий, имевших место в Ахульго, в мирской жизни постоянно возрастали его высокое положение и уважение к нему. На него проливались благосклонность и милость вплоть до наших дней. Проистекало же это от милости всевышнего Аллаха по отношению к Шамилю и к людям, большинство которых, однако, не знают этого. Мы поэтому просим всемогущего и мудрого Аллаха, чтобы эта мирская жизнь продолжалась таким же образом до тех пор, пока политика Шамиля и его война не соединятся с появлением Мухаммеда — мессии в конце света. В Коране ведь сказано: «То, что приносит людям пользу — надолго остается на земле»^а). Да и как же нам не просить! Благодать от сражений Шамиля распространилась ведь до Мекки и Медины, до Балха и Бухары. Шейхи, находившиеся там, молятся за его победы и его созидательную деятельность, как-то мы уже указали в обращении.

Хаджи Деэнали ⁽²³⁷⁾ Джарский рассказал, что, убежав из Сибири^б), он перебрался в Бухару. Деэнали увидел там, что властитель бухарцев каждый вечер посещает усыпальницу шейха Мухаммада Накшбендийского — да будет благословенна его тайная мысль! — и молится там за Шайхшамиля, а народ при этом даже на базарах восклицает: «Аминь!»

То же самое рассказал  Карахан Гулукский (Кулуки)-Грузинский, убежавший из Сибири после Деэнали и перебравшийся в Бухару. Карахан добавил к этому, что, когда он спросил о причине такой молитвы, ему ответили, что к Его величеству властителю Бухары пришли как-то два посланника от Его величества Шайхшамиля. Властитель спросил этих двоих о цели их отправки: нужда в деньгах ли это, или в людях, или в снаряжении? Посланники ответили ему: «Шайхшамиль просит у Вас лишь то, чтобы Вы молились за него». Говорят, что из-за этого властитель Бухары и молится за него таким образом.

Так и пошли затем мюриды. Остановились они у одного загона для овец, где нашли юношу, которого знали; его отец пал мучеником  за веру рядом с ними на Ахульго. Юноша этот оказал мюридам гостеприимство — зарезал несколько овец во исполнение завещания своего отца и таким образом почтил их. Там мюриды и увидели новолуние месяца раджаб тысяча двести

^а) Коран. 
^б) А — «то есть из рук неверных».

[86]

пятьдесят пятого (1839) года. Время это было: конец лета — начало осени.

Мюриды вышли в путь ночью. Затем они услышали шаги мужчин, направляющихся к ним. Они спросили друг друга: «Кто вы? Кто вы?» — и затем узнали. Оказалось, что это мюриды из селения Артлух (Арлух) ⁽²³⁸⁾, вышедшие навстречу Шамилю. Артлухцы повели его в темноте и поместили на своем хуторе, скрывая его от преступных элементов своего селения. Один артлухский мюрид принес тут хлеб, другой — лепешки, третий — сыр, четвертый — мясо. Так оказали они гостеприимство Шамилю, так почтили его. Они пребывали в таком положении, и вдруг Иманкулав ⁽²³⁹⁾Чиркатинский закричал артлухцам, находясь в поле их зрения и в радиусе слышимости: «Шамиль и его товарищи изгнаны и принуждены разбежаться в разные стороны да так, что больше они не соберутся. Если у кого находится имущество, принадлежащее кому-либо из мюридов, то пусть он ни в коем случае не возвращает его хозяину».

Впоследствии этот крикун был убит как мунапик по приказу  мученика за веру наиба Хитина Данухского ⁽²⁴⁰⁾. Так ему и надо! Ночью мюриды вышли с того хутора и шли, пока не достигли селения алмакцев (алмахал) ⁽²⁴¹⁾ к утру, когда их муэдзин призывал к молитве. Мюриды, однако, сразу вышли из Алмака, прячась и не сообщив никому, чтобы люди его не претерпели какого-либо ущерба со стороны своих преступных соседей из близлежащих больших селений по причине того, что Шамиль останавливался у них. Около воды мюриды остановились для совершения ритуального омовения, и тут торопливо подбежали: мулла алмакцев, а также их знать и простонародье. Алмакцы повисли на Шамиле и попросили, чтобы мюриды вернулись в их селение, посидели и отведали алмакского гостеприимства. Тогда Шамиль был вынужден объяснить алмакцам причину, по которой мюриды не стали останавливаться в их селении. Алмакцы, однако, поклялись, что не отпустят мюридов, не оказав им гостеприимства, если даже из-за этого их живыми бросят в огонь. Тут Шамиль сказал: «Ну, если уж так, то мы остановимся вот здесь», и тогда алмакцы принесли: один — еду, другой — другое и так, пока не оказали мюридам самое лучшее гостеприимство, пока не накормили их вкуснейшими и сладчайшими блюдами, Алмакцы дали им этого и на запас, заставили под их охраной поспать до обеда и лишь затем ушли назад.

Рассказ. Во время того перехода Шамиль и его товарищ Юнус шли вдвоем впереди других мюридов. Неожиданно они наткнулись на одного зандакского (зандаки)^а) (242) старика, спавшего в своем

^а) приписка: «селение в Чечне».

[87]

свежем сене. Они присели около него, и старик проснулся. Шамиль сказал тут своему товарищу: «Нет ли у тебя чего-либо, чтобы угостить его?» Юнус вытащил для него вареную баранью грудинку. Зандакец же первым делом осведомился у них о Шамиле. Шамиль тогда сделал ему знак, означающий, что тот убит, низвергнут и раздет. Старик заплакал, зарыдал и упал, словно бы он лишился чувств. Шамиль и Юнус тем временем встали и отошли от него.

Затем мимо старика прошли остальные товарищи. Он спросил их относительно известий о Шамиле. Те убедили зандакца: «Шамиль — один из тех двух мужчин, которые прошли перед тобой». Старый зандакец побежал тогда вслед за ними. Они же вдвоем присели тем временем, чтобы отдохнуть и вдруг видят какого-то старика, подбегающего к ним по-стариковски и с непокрытой головой. Оказалось, что это тот самый старик. Он же упал тут на колени к Шамилю и плачет, и плачет. Шамиль даже опечалился тем, что их слова заставили зандакца грустить.

Мюриды дошли к вечеру до Даттыха (Таттахи) ⁽²⁴³⁾. Даттыхцы оказывали им гостеприимство в течение почти трех дней. Мюридам было оказано большое уважение. Один даттыхец даже зарезал быка, ибо дал обет поступить так при избавлении Шамиля от злосчастных врагов. Этот человек накормил мюридов и других людей. Затем мюриды пошли и остановились в селение Беной. Беноeвцы оказали им гостеприимство и большое уважение. Беноевец — кунак Шамиля приходил даже в Даттых, чтобы лично принять его как гостя. Там же после двадцатого числа месяца раджаб (1839 г.) родился Мухаммадшапи^а) — сын Шамиля. Перед седьмым днем после его рождения в честь Мухаммадшапи было зарезано жертвенное животное.