Иудаизм в Дагестане

Они находились в таком  положении, и вдруг произошла  стычка между жителями одного селения  и проходившими через него воинами. Шамиль вернулся тогда в то селение  и установил мир между сельчанами и воинами. Они помирились.

В том селении нашелся  один злой, сильный и грубый мужчина, которого звали Губаш ⁽²⁶⁶⁾. Он разбойничал, убивал людей или же сажал их в темницу, а затем брал с них имущество. Люди потребовали убить его. Шамиль, однако, не захотел^а) снова вернуться к слову, которое он дал чуумиклинцам^б). Поэтому он приказал лишь выколоть глаза Губашу, и их выкололи. Самого же его связанным бросили тогда в один дом. Следует отметить, что у Губаша была столь большая сила, что семеро юношей лишь хитростью, и потащив за ногу, смогли свалить его и уложить для того, чтобы выколоть глаза.

Шамиль и его товарищи еще ранее остановились в доме, расположенном рядом с тем  домом^в). Когда то дело было закончено, наступил рассвет, и мюриды совершили первый намаз. Шамиль приказал затем, чтобы караульщики были бдительными, осторожными, поставил одного человека у ворот того дома, и лишь после этого мюриды легли, чтобы поспать.

Шамиль лежал на возвышении. Он полудремал, полуспал и вдруг  услышал снаружи звуки, подобные лаю дерущейся собаки. Он крикнул  своим товарищам, расположившимся  во внутренней части дома, чтобы  они вышли. И тут перед ними появился из-за дверей мужчина с  обнаженным кинжалом в руке. Шамиль прыгнул на него, а те, кто был  в доме, выбежали. Дело в том, что  там вместе с Шамилем не было его  особо верных товарищей.

Шамиль первым делом сжал руку нападавшего, в которой находился кинжал. Они начали бороться, и причем в руках у Шамиля не было никакого оружия. Происходило же все это рано-рано утром. Шамиль кричит своим товарищам: «Этот враг убьет меня.

^а) В — «Шамиль не счел, что его нужно убивать». 
^б) А — приписка: «то есть нарушить его»; К — приписка: «Это потому, что было сказано: «Мы не возьмем у вас имущество и не убьем ни души». (От него)». 
^в) А — слово «дом» отсутствует.

[94]

У меня в руках нет оружия», — а враг все исхитряется ударить его кинжалом или воткнуть его в Шамиля; от рук Губаша Шамиль получил около двенадцати ран по корпусу, на животе, ниже пупка у него было тогда около семи царапин, а кости на груди треснули от давления всем весом на голову этого человека. Тут на них двоих бросился кунак Шамиля — Шабан Шатоевский, но проклятый нападающий нанес ему колющий удар, и тот умер. Шамиль закричал, называя имя своего храброго товарища Маата Зумсоевского (Зунси) ⁽²⁶⁷⁾. Тот прыгнул, но нападающий нанес и ему колющий удар. Мааш упал с глубокой раной, и вот тут Шамиль свалил напавшего после долгой взаимной борьбы. Этот человек укусил тогда Шамиля в локоть, а тот укусил его в голову, да так, что воткнул в нее свои зубы. Шамиль своей ногой надавил Губашу на руку, в которой был кинжал. Тут подоспел Зирар ШагадинскиЙ (Шахади) ⁽²⁶⁸⁾, и Шамиль приказал ему вырвать кинжал из руки нападавшего. Зирар сказал: «Для меня это невозможно». Шамиль тогда сказал: «Ты вырви этот кинжал, отрубив ему пальцы». Кинжал был вырван, а тот мужчина^а) смертельно ранен и брошен в угол дома. Он при этом что-то пробормотал. Сказали, что он говорил: «Ну каковым ты почувствовал меня?» Шамиль ответил: «Ты скажи ему: “А я? Каковым он нашел меня, при том, что я был безоружным?”»

Затем Шамиль спросил сельчан  про человека, который напал на него. Ответили: «Да это же тот  самый человек, которому выкололи глаза». Тогда Шамиль сказал: «Вы посмотрите на него хорошенько, он ли это?» Оказалось, что это именно он, и тогда Шамиль сказал: «Если бы я знал это, то не стал бы его обхватывать. Убить его  было бы намного легче по-другому».

Жители того округа (махала)^б) (269) вознамерились затем напасть на товарищей Шамиля, думая, что он убит руками этого мужлана^в). Тогда Шамиль, проявив терпение, при тех ранах вышел в поле их зрения. После этого они отказались от своего намерения, а Шамиль вернулся в Шатой ⁽²⁷⁰⁾.

Глава об ишкартынском и  других сражениях

[1840 г.]

Из-за тех ран Шамиль пролежал около двадцати дней. Ревностные мюриды в большинстве своем чиркеевцы  начали подталкивать Шамиля к проведению в жизнь шариата и войне  против

^а) К — здесь и выше вместо «мужчина» написано «проклятый». 
^б) Можно иначе «квартал». 
^в) А — «мужчина».

[95]

враждебных элементов. Они  заявляли: «Если для тебя невозможно сейчас сидеть верхом, мы понесем тебя на носилках, положив их на плечи». Шамиль тогда встал, хотя его раны еще  не зажили и оставил своих близких и детей в селении Дашмирза ⁽²⁷¹⁾ у одного благородного кунака; затем известный храбрец Шуаиб перевел их в Инди-юрт (Андивурт) ⁽²⁷²⁾, а оттуда в Старое Дарго.

Когда мюриды подошли к  селению зубутлинцев (цубут), обнаружили, что последние с примкнувшими к ним преступными старшинами из Эндирея и других сел изготовились оказать сопротивление и даже сражаться. Шамиль с группой мюридов пошел на них тогда с одной стороны, его ученик Амирхан Чиркеевский с группой — с другой стороны, а Маммадхан Андийский с группой — с третьей стороны. В результате чужаки оттуда^а) бежали, а жители Зубутля подчинились.

Шамиль остановился затем  на горе Чиркея. Чиркеевцы начали тут  спор и ссору между собой, длившиеся  до тех пор, пока один мюрид из числа  их не сказал кадию Чиркея: «Эй, кадий! Тебе не следует стараться обмануть всевышнего Аллаха, а нам, видимо, не следует стараться обмануть тебя. Тот, кто хочет Шамиля, пусть садится  с этой стороны, а тот, кто хочет  кого-либо другого, пусть садится  с той стороны». Все чиркеевцы  пошли на сторону желающих Шамиля и подчинились ему ⁽²⁷³⁾.

После этого Шамиль повел  чиркеевцев и других людей к селению  Ишкарты (Ишкатали) ⁽²⁷⁴⁾. В нем мюриды застали шамхала^б) и Ахматхана с теми, кто бывает вместе с ними^в), а также русских, укрепившихся в усадьбе Алисултана — старшины ишкартинцев. Мюриды сразились с врагами. Чиркеевские юноши при этом напали на них со стен, как птицы на ток с зерном. Мюриды перебили тогда большинство врагов. Оставшиеся же в живых обратились в бегство.

Затем Шамиль пошел к Эрпели. Он попортил и сжег усадьбу Уллубия; так ему и надо! Дело в том, что Уллубий два раза направлял людей с заданием отравить Шамиля.

Один раз это было во время правления Хамзата, когда  Шамиль находился в селении Гимра. Уллубий отправил тогда одного недоразвитого  харачинца, чтобы тот отравил  Хамзата и Шамиля. Гимринские дозорные пленили, однако, этого харачинца. Бартихан приказал проверить его одежду, и  в ней нашли яд. Харачинец, впрочем, заявлял, что это лекарство, и  тогда по знаку одного

^а) А — отмеченное слово отсутствует. 
^б) К — «сын Муслим-хана-шамхала»; чит. «Абумуслим-хан-шамхал» (Т. А.) 
^в) А — «... с ними из числа жителей Равнины».

[96]

еврея решили покормить харачинца  этим «лекарством». Тут он покорился, признался во всем и сообщил имя  того, кто вручил ему яд.

Другой раз Уллубий  послал с ядом племянника Шамиля — Ибрахима, сына Бартихана, с двумя товарищами — родственниками Ибрахима и Шамиля. Тогда Уллубий был правителем еще и Гимр, назначенным туда русскими, после ухода Шамиля с Ахульго, когда последний находился в селении Ведено Чеченского вилаята ⁽²⁷⁵⁾. Уллубий от имени русских пообещал при этом: награды, подарки и полную мерку (кайл) серебра. Он заявил: «Русские построят одну крепость в Анди, другую крепость в Ботлихе ⁽²⁷⁶⁾ и третью крепость в области гидатлинцев. Они наберут затем солдат со всего Дагестана для выступления против турецкого султана^а). Вы же будете освобождены тогда от необходимости выступать в поход вместе с ними. Русские, кроме того, возвратят вам ваши земли; утверждали, что земли Бартихана и Шамиля были записаны в пользу государства (пашалих)^б). Люди изъявили тогда Уллубию полное повиновение в том вопросе. Уллубий обрадовался этому, развеселился и постоянно рекомендовал им, чтобы они, если вспотеют, не прикасались ядом к своему телу.

Когда посланные прибыли затем в Ведено, с Шамилем им встретиться не пришлось, ибо он ушел к тому времени в Шатой. Так ни с чем они и вернулись назад; как же все таки туп и глуп был этот проклятый Уллубий^в), когда подумал, что его красивые слова обманут племянника Шамиля^г), он даст ему яд и этим убьет^д).

Затем Шамиль пошел было к Каранаю, но тут чиркеевцы возвратились домой на жатву. Из-за этого андийцы  возвратили оттуда Шамиля ⁽²⁷⁷⁾. Тогда он пошел со своими товарищами к чеберлоевцам (тадбутри) ⁽²⁷⁸⁾ и подверг их дрессировке. Затем Шамиль возвратился [в Дагестан] через селение Ансалта (Ансалда) ⁽²⁷⁹⁾ и остановился на тукитинской (Тукита) ⁽²⁸⁰⁾ площадке.

В Тлайлухе ⁽²⁸¹⁾ и других местах Шамиль уничтожил тогда посевы Ахматхана. Тот при этом смотрел на мюридов сверху и был не в силах помешать этому. Когда затем Шамиль прибыл в селение Игали, к нему явился Тидуриль Мухаммад Мушулинский ⁽²⁸²⁾ — товарищ Ахматхана. Он утверждал, что бежал от последнего, похитив у него при этом отличного коня и прекрасное ружье. Тидуриль Мухаммад заявил затем, что и конь и ружье — это его подарок Шамилю. Он явно показывал, что хочет быть сопровождающим

^а) А — «падишах ислама». 
^б) Б, В — «(пашалух)». 
^в) А — «Как же туп этот мулла». 
^г) А — «племянник Шамиля и его родственники». 
^д) А — «...яд, чтобы он умер».

[97]

Шамиля. Шамиль, однако, ответил  Тидуриль Мухаммаду: «Весьма вероятно, что ты прибыл по совету Ахматхана, который желает проявления вероломства  с твоей стороны по отношению  к нам. Что такое для Ахматхана  конь и ружье? Пусть они останутся у тебя. Мы не возьмем тебя в число сопровождающих, пока не убедимся в твоей искренности. Вот если ты проявишь старание в деле нанесения вреда нашим врагам, будешь убивать из числа их каждого, кого встретишь, чтобы наши сомнения и подозрения отошли от тебя, то тогда сделаем тебя одним из наших особо близких приятелей и товарищей».

Тидуриль Мухаммад повел  себя не так, чтобы им были довольны мюриды, а тут прибыл в качестве мухаджира Хаджимурад. Он то и известил, что прибытие Тидуриль Мухаммада  произошло именно потому, как думал  Шамиль. Затем Хаджимурад убил его  из-за какого-то дела, произошедшего  между ними обоими.

Шамиль пошел затем  дальше. Остановились мюриды в Гельбахе и Янгиюрте (Янгивурт) ⁽²⁸³⁾. Он подверг их население дрессировке, а их юношей направил в Чиркей в качестве заложников. Остановив в тех двух селениях пехоту, Шамиль двинулся затем с конницей на овечьи кутаны жителей Равнины. То, что там было тогда, пожгли. Овец же не застали.

Русские двинулись на пехотинцев. При этом те заложники и люди, отправленные вместе с ними [случайно] попали к ним в руки. Тем временем пехотинцы ушли из тех селений. Затем  они встретили русских в одном  месте, но тогда обе стороны без  боя ушли оттуда. После этого русские  вступили в Гельбах и Янгиюрт. Вскоре, однако, возвратился Шамиль с конными. Соединившись с пехотинцами, они пошли дальше. На горе Пиравуз  мюриды простояли около двух или  трех дней. Затем они совершили  движение на Янгиюрт. Янгиюртовцы, как оказалось, убежали из селения и тогда мюриды забрали то принадлежащее им имущество, которое было найдено там. Жителей же Гельбаха мюриды переселили тогда в одно крепкое место. Потом они сожгли оба эти селения.

Шамиль вернулся затем назад и отправил каранайцев и чиркейцев на гимринцев. Те смягчили их и подвергли дрессировке. Сам же Шамиль с теми, кто был вместе с ним, ушел ⁽²⁸⁴⁾.

Мюриды остановились в  местностях Мухита ⁽²⁸⁵⁾ и Тасса Ашильта ⁽²⁸⁶⁾. Затем Шамиль пошел оттуда на Ахульго и тогда похоронил там свою жену Джавхарат, как то было уже рассказано. С Ахульго же он пошел в свое селение Гимры.

Когда унцукульцы узнали, что  среди тех, кто остановился на Мухита, отсутствуют Шамиль и его  товарищи, они двинулись на них. Унцукульцы сразились с мюридами. Были раненые.

[98]

Унцукульцы захватили  тогда часть лошадей, принадлежавших мюридам и возвратились назад.

Дополнение. Всякие злые дела и всякие мерзости, которые имели место со стороны унцукульцев, происходили обязательно под руководством муллы Шабана. Мудрый Аллах — устроитель и судья, которого я прославляю, не убил его^а), однако, саблей имама Шамиля.

Затем, против Гимр, когда  там находился Шамиль, двинулись  русские. Шамиль сидел в мечети, и  вдруг юноши из числа тех, которые  были вместе с ним, страстно бросились  навстречу врагу. Там-то и пал  мучеником за веру наш умелый брат Тахир Унцукульский, — да помилует его всевышний Аллах!

Говорят, что Тахир оставался  мертвым среди врагов до их ухода  из Гимр. Когда Тахира нашли, оказалось, что его одежды не были сняты с  него. Лишь одна из двух сандалий была содрана, но и та оставлена рядом  с Тахиром; да и в кармане его  плаща находилось при этом небольшое  количество серебра.

Говорят также, что мать Тахира Унцукульского подошла к его  телу, однако не заплакала, не выказала печали, а, напротив, проявила радость. Она сказала, обращаясь к Тахиру, примерно следующее: «Сынок! Я довольна тем, что всевышний Аллах одарил тебя тем, что ты искал. Ты ведь давно  искал это. Слава тебе!» Да будет  всевышний Аллах доволен ими  обоими и нами!

Юноши разбежались тогда, забыв об имаме. Тут, однако, подошел  один его товарищ и сказал: «Люди  вышли и убежали. Остались лишь те, кто здесь». В это время подошел  Муса Балаханский и принудил Шамиля согласиться выйти. Мюриды вывели Шамиля босым из мечети, к которой русские уже приблизились. Мюриды увидели тут своих воинов. Они находились вдалеке и при этом убегали. Тогда Шамиль приказал своим товарищам поторопиться, чтобы враг не достиг узкого входа в ущелье раньше их. Когда же мюриды вышли из ущелья, они пошли уже спокойно. Затем Шамиль остановился на мосту Сагри ⁽²⁸⁷⁾ и тут он сбросил в реку ружья многих мужчин в качестве наказания ⁽²⁸⁸⁾.