Иудаизм в Дагестане

Полки мюридов рассеялись по Казикумуху. Они разграбили имущество, попортили усадьбы и вплоть до утра держали в сильнейшей осаде тех, кто находился в крепости. Когда же наступило утро, люди, сидевшие в крепости, сдались на милость имама. Там были тогда обнаружены: два русских начальника; Яхья

^а) А — «кади (къади)». 
^б) А — приписка: «то есть через селение».

[105]

Дженгутайский (Чункути) ⁽³⁰⁸⁾— сын Будая Кривого и его товарищи: кадий — сын кадия Согратлинского и еще кое-кто из числа главарей и старшин ⁽³⁰⁹⁾.

Шамиль отправил двух русских  начальников в Дарго. Около тринадцати мужчин, и в том числе Яхью и  его товарищей, он казнил. Некоторых, и в том числе правителя  вилаята Кюрэ Харуна — сына Тахира и кадия — сына кадия, который долго старался в меру своих сил доставить имаму затруднения, последний при этом отпустил. Имам, кстати, время от времени говорил: «Попадет еще шея этого кадия под наш топор», но тогда Шамиль сказал ему; «Эй, кадий! Ты знаешь такой аят Корана: «Спросит тогда человек — где же мое убежище?»^а). После этого, однако, Шамиль назначил кадия наибом над согратлинцами и их вассалами (таби) ⁽³¹⁰⁾. Некоторых казикумухцев имам отослал тогда [в Дарго — ?] в качестве заложников: Омара ⁽³¹¹⁾ — брата Тахира, двух сыновей Тахира — Махмуд-хана и Джабраила. Их брата хаджи Яхью — сына Тахира имам назначил в то же время наибом над вилаятами Кази-кумуха ⁽³¹²⁾.

Имам просидел в Казикумухе одну неделю^б). Затем он услышал, что русские входят в селение голотлинцев. Тогда вечером он двинул туда Кебедмухаммада Телетлинского и его войско, а на следующий день выступил сам. Когда мюриды пришли в Голотль, они нашли там русских. Они убили тогда большое количество их, и после этого русские убежали туда, откуда пришли. Затем имам с теми, кто остался вместе с ним, поднялся к хунзахцам: он лично с одной стороны, а Хаджимурад с другой. Там, однако, ничего особенного не произошло. Хвала—Аллаху, Господу миров!

Глава о втором сражении в Казикумухе

[1842 г.]

Когда имам возвращался из Кумуха назад, он приказал наибу Абдурахману  Карахскому помогать хаджи Яхье в  проведении дел и в политике. Абдурахман на время поставил рядом с Яхьей  своих муртазиков, которым он передал  для поддержки своих кавалеристов. Однако порядок в тех вилаятах, необходимый для отражения врагов и противодействия им, так и  не установился.

Тут подошли русские. Остановились они в Кивиди (Кибуда) ⁽³¹³⁾ и около него. Наиб хаджи Яхья и те, кто был вместе с ним, а также люди Абдурахмана Карахского при этом убежали.

^а) Коран. 
^б) Можно иначе: «пятница».

[106]

Обратились за помощью  к имаму; говорят, что эта была коварная хитрость, обман со стороны  врагов, предпринятые для того, чтобы  имам выступил к Казикумуху, а русские  бы тем временем вошли в Дарго, где находились его дети и женщины. Имам выступил (из столицы], собрал войско и форсировал унчукатлинскую (Хамчукута) реку ⁽³¹⁴⁾. Затем он пошел через Хури — Хурукра (Хур — Хурукла) ⁽³¹⁵⁾. Русские же обстреливали тогда мюридов из пушек, находясь в своем лагере. Затем имам направил Даниял-султану ⁽³¹⁶⁾, который пребывал тогда вместе с русскими, письмо следующего содержания: «Если кто-либо взял что-нибудь, то он должен крепко держать это в своих руках^а). Ты спокойно стой там вместе с русскими, а мы дня через три водрузим свое знамя — если захочет всевышний Аллах — на краю плоской крыши твоего дома в Елису» ⁽³¹⁷⁾. Все это являлось коварной хитростью, обманом со стороны имама для того, чтобы вывести*этих проклятых^б) из Кивиди. Затем имам остановился в Кули-Хосреке (Кул-Хусрак) ⁽³¹⁸⁾, а следом за мюридами туда пришли русские, которые, однако, остановились в стороне. Вскоре, впрочем, произошло сражение в ходе которого был нанесен ущерб согратлинским юношам, а ночью имам получил известие, что русские со своими пушками и палатками покинули Кивиди и там из числа их осталось лишь немного солдат, засевших в верхней крепости. Поэтому ночью имам объявил отправление с тем, чтобы мюриды остановились уже в Казикумухе, укрепили его и вместе с казикумухцами сражались бы там против врагов. Когда, однако, войско пришло в движение, готовясь к отправлению в путь, глашатай из числа жителей того селения, где они стояли, закричал: «Войско обратилось в бегство», после чего благоразумный Ахбердиль Мухаммад убил его.

Ночью двинулись в обратный путь. Большинство бойцов думало тогда, что это бегство. Имам же был озабочен и вовсю старался: как бы разрушить шовкринский (Шавукра) мост ⁽³¹⁹⁾, после того, как его войско перейдет по нему; он назначал для этого людей и посылал их, но этого сделать не удалось. Остановились мюриды в Казикумухе, а вскоре они услышали грохот пушки, которая шла вслед за ними. Воины отступили, а затем, испугавшись, побежали, подобно диким ослам. Остались лишь спавшие в Казикумухе. В числе тех, кто остался там, были: ученый хаджи Абдурахман Согратлинский, ученый *Хаджияв Чиркеевский — сын Шахмардана и ученый Чухалав (Шухалав) Магарский^в) (320). Они были взяты в

^а) Б — фраза «в своих руках» отсутствует; В — отмеченное предложение кончается словами: «... с русскими». 
^б) А — «русские». 
^в) В — лакуна в тексте.

[107]

плен, отправлены в Тифлис и пробыли там в заключении некоторое время.

Приложение. Ученый хаджи Абдурахман Согратлинский отправил затем послание имаму Шамилю, в котором содержалось несколько двустиший. Одним из них является такое двустишие:

О, если бы я знал причину задержки Шамиля с выкупом!

В том ли она, что  он отвернулся от нас, или же враги  ему воспрепятствовали?

Когда братья хаджи Абдурахмана  принесли Шамилю это послание, он сказал им: «Одни люди говорят мне: «Русские отдадут тебе в качестве выкупа за этих двух начальников твоего сына». Другие говорят: «Они дадут тебе за этих двоих много богатства». Я  же умом люблю ученых и поэтому  не желаю взамен двух русских начальников  ни сына, ни богатства. Однако я вижу, что в отношении русских с  нашей стороны наиболее подходящее сейчас демонстрировать безразличие  к заключенным». Затем имам послал весточку с предложением выкупа. От русских пришел ответ: «За этих двоих начальников мы можем дать в качестве выкупа только одного человека». Тогда Шамиль сказал посланникам русских: «Самое желанное для меня — казнь неверного, — и добавил — Пусть они делают с заключенными мюридами, что хотят. Пусть они сварят их в котле». После этого речь врагов смягчилась, и они согласились совершить выкуп так, как хотел Шамиль. Хвала Аллаху, который подчиняет себе любого, кого захочет, и причем тому, чему Он хочет^а).

Ученые были затем выкуплены за тех двух русских начальников, которые были взяты в плен при взятии Казикумуха первый раз.

Имам и Ахбердиль Мухаммад, и их товарищи — пешие и конные с их снаряжением, багажом проходили мимо селения Арчи (Ручи) ⁽³²¹⁾. Вместе с мюридами был и Башир — сын Тахира ⁽³²²⁾. Из селения вдруг выпустили по ним несколько пуль. Башир торопливо шел тогда впереди, и имам приказал одному своему товарищу, так, однако, чтобы Башир услышал: «Скажи ему пусть идет спокойно, чтобы наши товарищи и пехотинцы могли догнать нас. Если же нет, я всажу ему пулю в самый центр спины». Башир подчинился этому, после чего имам сказал ему: «Крикни-ка этим стрелкам, которые сражаются против нас». Башир покричал что-то арчинцам на их языке, Они сразу отошли назад и успокоились.

^а) Отмеченный текст («Приложение») имеется только в списке А.

[108]

Ахбердиль Мухаммад *со своей и имама^а) конницей и солдатами ⁽³²³⁾ остались там, подобно островкам. Имам же остановился на одной имеющейся там горе и говорит [арчинцам]: «Мы сражаемся с врагами ислама. Я вас не оставлю без поддержки и не уйду от вас, даже если останусь один-одинешенек при условии, однако, что вы станете врагами русских и сами попросите у нас помощи против них» ⁽³²⁴⁾.

Тут прибыл к имаму человек  с сообщением о битве в Ичкерии (Кучулик) ⁽³²⁵⁾ и о том, что русские чуть было не приблизились к Дарго. Мюриды тогда быстро двинулись назад и прибыли в Дарго, но дети их и женщины находились в то время уже в Анди.

Глава о нападении на Ичкерию

[1842 г.]

Когда имам выступил для  оказания помощи [казикумухцам] и подготовил для этого войско, проклятый граф^б) с многочисленными отрядами и большим количеством снаряжения вознамерился двинуться на детей и женщин имама, находившихся в Дарго ⁽³²⁶⁾. Сделать это он думал со стороны Ичкерии (Кучулик), пройдя между двумя вилаятами: один, управляемый храбрецом Шуаибом, а другой, управляемый Уллубием, наибом Ауха. Известный храбрец Шихмирза Дылымский пошел тогда к наибу Уллубию и нашел его слабым и печальным, так как на его глазах пришли в беспорядок дела его детей и вопрос их охраны.

Затем Шихмирза пошел к  Шуаибу и нашел его, подобным льву, приготовившемуся к прыжку. Шуаиб  уже возвел вал поперек дороги, которую имели в виду русские, и устроил на ней завалы. Шихмирза спросил Шуаиба: «Ну как ты себя чувствуешь?» Тот ответил: «Намерен быть терпеливым при встрече с врагами и не отступать перед ними». Затем Шихмирза спросил: «А как твои воины?» Шуаиб ответил: «Ну как могут быть они? Через нас, отсюда русские пройдут, если только меня они убьют, по каплям выпустят из меня кровь и затем растопчут». После того Шихмирза вернулся к Уллубию, ободрил его и придал ему силы.

Шуаиб — да помилует его всевышний Аллах! —тайно приказывал, однако, родственникам имама, его детям и женщинам: переселиться в Анди и перенести к андийцам все свои пожитки и имущества, не оставляя в Дарго ничего — даже сломанной ложки. Он также требовал от них сжечь имеющиеся в Дарго их усадьбы, если

^а) А — приписка — «ее (мнение ее сына)». 
^б) А — «Граббе — начальник неверных».

[109]

русские приблизятся к  нему. Публично же Шуаиб говорил: «Пока  я жив, русские не приблизятся  к Дарго».

Когда проклятый^а) граф с полками своих чертей двинулся на Дарго, Хасаиль Муса Аксайский (Яхсиви)^б) (327), который был вместе с русскими, попытался было удержать его и сказал примерно следующее: «В лесах Чечни сидят всадники, подобные львам. В стране имама живут суровые храбрецы. Ты не ходи к ним. Ты только отдашь им в добычу одежды и поставишь трупы собакам и волкам на съедение». Проклятый граф^в) не прислушался, однако, к этому, а напротив, заговорил гордо и надменно.

Русские выступили самодовольно и горделиво. В первый день они, двигаясь, не встретили того, кто бы встал  против них с оружием и руках, и тогда граф с насмешкой спросил Хасаиль Мусу: «Где же те львы и герои?» Хасаиль Муса ответил ему: «Ты подожди до завтра». На следующий день они, двигаясь, были атакованы в лесу с разных сторон, имелись убитые, но и тогда граф сказал Мусе опять же с насмешкой: «Это что ли противостояние твоих львов и защитные действия твоих героев?» Муса ответил: «Подожди до завтра». На третий день русские^г) поднялись, чтобы двигаться дальше и тут против них разожгли пламя войны — и спереди, и сзади, и справа, и слева. Сделали это: два упомянутых наиба^д), андийцы и Сухайб ⁽³²⁸⁾ — заместитель (халифа) Джавадхана, раненного во время нападения, имевшего место до этого. Джавад-хан — да помилует его всевышний Аллах! — умер затем от той раны; он, кстати, кусал себе кончики пальцев, сожалея, что у него нет возможности принять участие в этой битве.

Мюриды сразились с  русскими, поубивали их и раздели, а когда те приблизились к Белгатою (Балгит) ⁽³²⁹⁾ и Гордали (Гудар) ⁽³³⁰⁾, то были окончательно разбиты и повернули назад. Мюриды убили, словно скосили, большое число русских. Они, вырываясь спереди в среду отступающих, отделяли от них какую-либо группу людей^е), окружив со всех сторон, убивали их до последнего. Действуя так, мюриды, наконец, окружили их и затем в течение трех дней держали в местности, где у русских не было воды. Окруженные, они были вынуждены даже сдирать кору с деревьев и высасывать из них воду. Их стеснили до такой степени, что тот проклятый граф скачал: «Где же избавление? Как же успокоиться?»

^а) А — «начальник». 
^б) К — приписка: «Отец враждебного последователям имама, ученого Юсупа-эфенди Аксайского. Да пробудит Аллах его и нас (от него)». 
^в) А — «Он». 
^г) А — приписка: «то есть воины графа». 
^д) А — приписка: «то есть войско их обоих». 
^е) А — приписка: «то есть неверных».

[110]

Мюриды получили от них  большую добычу и две пушки. Имам же, когда он вернулся в Дарго, наградил Шуаиба драгоценным расписанным  и расшитым знаменем, которое принадлежало раньше Аслан-хану ⁽³³¹⁾. Он также похвалил бойцов.

Дополнение. Этот граф после того события отправил послание к Шуаибу примерно такого содержания: «Ты не воображай! Не гордись тем, что убил одного или двух солдат, которые пошли в лес за дровами». Шуаиб направил послание в ответ на то, где было написано: «Я там не присутствовал, однако слышал, что мальчишки пошли в лес резать порей и убили солдат» ⁽³³²⁾.

Глава о нападении на Игали

[1842 г.]

Проклятый граф^а) вместе с теми, кто остался с ним после той битвы, пошел в Темир-Хан-Шуру. Затем примерно через месяц он пошел на селение Игали. Туда же полетели птицами воины имама. Они сначала отогнали русских и поубивали их, а затем обратили в бегство.

Отступление от темы

[1842–1843 гг.]

Кое-что о том, что произошло с гонцами имама, которых он отправил к Его величеству султану Абд ал-Маджидхану, побуждая его и призывая к войне против неверных.

Люди многократно советовали Шамилю просить помоши у названного монарха ⁽³³³⁾, но он желал помощи лишь от Господа. Затем, однако, к Шамилю пришло письмо от находившегося в Черкесии хаджи Юсупа ⁽³³⁴⁾, прибывшего туда от его высочества Ибрахим-паши ⁽³³⁵⁾, которое имело следующее содержание: «Если ты пожелаешь довести положение своих дел до султана Абд ал-Маджида, то пришли [бумагу] ко мне». Имам с этим согласился, после чего позвал своего ученика Амирхана Чиркеевского и объявил ему, что он, Шамиль, желает отправить его гонцом. Амирхан ответил Шамилю, что он слушается и повинуется.