Обеспечение территориальной целостности и неприкосновенности российского государства сравнительно-правовые и уголовно-правовые аспект

Итак, предписания статей 271, 322, 323 УК необходимо рассматривать как блок правовых норм, связанных общностью объекта посягательства.

Поскольку вопрос относительно объекта нарушения правил международных  полетов был рассмотрен нами выше, обратим внимание на понимание объекта преступлений, предусмотренных ст. 322 и 323 УК, в отечественной науке. Палитра мнений по данному вопросу достаточно разнообразна. Так, П. Ф. Тельнов определял объектом незаконного выезда за границу и незаконного въезда в СССР (ст. 83 УК РСФСР) обороноспособность страны.^[257] З. А. Незнамова, Н. Г. Иванов, классифицируя преступления против порядка управления, относят рассматриваемые деяния к посягательствам на общественные отношения, связанные с обеспечением режима Государственной границы^[258] (заметим, что эта точка зрения имеет и нормативное подтверждение, поскольку согласно ст. 43 Закона «О государственной границе» уголовную и административную ответственность несут лица, виновные в нарушении правил режима Государственной границы, пограничного режима и режима в пунктах пропуска через Государственную границу»). А. Р. Саруханян определяет различные объекты для рассматриваемых преступлений: незаконное пересечение границы, по его мнению, посягает на содержание управленческой деятельности, а противоправное изменение Государственной границы – на предметы управленческой деятельности.^[259] В. И. Земцов также полагает, что данные преступления имеют различные непосредственные объекты: в ст. 322 им выступает порядок пересечения государственной границы, установленный законами и международными соглашениями в целях обеспечения пограничной безопасности РФ; а в ст. 323 – неприкосновенность государственной границы.^[260] Широко представлена в науке и группа ученых, определяющих эти преступления как посягательства на неприкосновенность Государственной границы (А. В. Кладков,^[261] Н. М. Иванов, В. П. Овчинникова,^[262] А. А. Игнатьев^[263] и др.).

На наш взгляд, в  определении объекта анализируемых  преступлений следует отдать предпочтение последней из представленных позиций. Неприкосновенность Государственной границы, предполагающая ее неизменность, нерушимость и незыблемость, означает не только запрет на изменение линии границы (как считает В. И. Земцов), но и недопустимость произвольного пересечения границы, поскольку и то, и другое нарушают суверенные права России на неприкосновенность ее территории.

Как видим, рассматриваемые  преступления отчетливо подразделяются на две группы: преступление, связанное  с изменением линии границы (ст. 323), и преступления, связанные с противоправным пересечением границы (ст. 271, 322). Заметим, что преступления последней группы можно рассматривать как нарушающие территориальную неприкосновенность России лишь в случае их совершения иностранными гражданам или лицами без гражданства, поскольку незаконное пересечение государственной границы собственными гражданами не способно причинить вреда данному объекту.

Все три посягательства справедливо отнести к группе преступлений со смешанной противоправностью, а диспозиции, их описывающие – к бланкетным, поскольку для квалификации всех обозначенных преступлений необходимо обращение к нормативно-правовым актам неуголовно-правового характера,^[264] в первую очередь – к административно-правовым и международно-правовым. В связи с этим при квалификации преступлений со смешанной противоправностью следует учитывать: а) особенности взаимоотношений норм международного и национального права, вытекающие из содержания ст. 15 Конституции РФ; б) специфику административно-правового регулирования общественных отношений, заключающуюся в наличии сложной иерархической системы административно-правовых актов; в) подлинность и пределы действия неуголовно-правовых актов. Учитывая, что особенности квалификации преступлений со смешанной противоправностью требует самостоятельного научного анализа, ограничимся характеристикой предусмотренных в УК РФ объективных и субъективных признаков составов преступлений, нарушающих неприкосновенность Государственной границы.

Объективная сторона  противоправного изменения Государственной  границы включает в себя несколько  альтернативных действий: изъятие, перемещение  или уничтожение пограничного знака.

Пограничный знак представляет собой специальный предмет для обозначения Государственной границы на местности и в структуре состава преступления занимает место предмета преступления.

В соответствии со ст. 6 Федерального закона РФ «О Государственной границе  Российской Федерации» на местности граница обозначается ясно видимыми пограничными знаками. Описание и порядок установки пограничных знаков определяются международными договорами и решениями правительства Российской Федерации.

На суше государственная  граница обозначается, как правило, пограничными знаками, состоящими из трех составляющих их элементов – двух пограничных столбов и центрового промежуточного столбика, установленного непосредственно на линии границы. Каждый пограничный столб имеет номер данного пограничного знака и герб соответствующего государства. Иногда обозначение Государственной границы на суше осуществляется одинарными пограничными знаками, а также с помощью концов (пограничных маяков), пирамид, курганов и других знаков.

На реках (ручьях), по которым  проходит Государственная граница, она обозначается, как правило, пограничными знаками, состоящими из двух столбов, устанавливаемых по обоим берегам реки (ручья). В местах, где граница переходит с водного участка на сухопутный или наоборот, государственная граница обозначается створными пограничными знаками, состоящими из четырех элементов – трех пограничных столбов и одного центрового столбика.

На озерах и водохранилищах, которые Государственная граница  пересекает по прямой линии и где  расстояние между противоположными берегами сравнительно небольшое (в пределах видимости), граница обозначается обычными пограничными знаками, устанавливаемыми на противоположных берегах. Если же озера и водохранилища, по которым проходит Государственная граница, достаточно широки и граница имеет повороты на этих водоемах, стороны обозначают ее створными знаками либо буями и вехами.

Во всех случаях установка  пограничного знака осуществляется в точке, координаты которой определены с требуемой точностью (как правило, на геофизической основе), с нанесением его местоположения на карту.

Государственная граница  на море, как правило, пограничными знаками не обозначается. Однако в  отдельных случаях по соглашению сторон такое обозначение имеет  место. Для этой цели используются морские  буи, вехи, а также створные знаки.

Любой из вышеперечисленных  знаков, обозначающих на местности  пределы государственной территории, может рассматриваться в качестве предмета преступления, предусмотренного ст. 323 УК РФ.

По конструкции объективной  стороны состав противоправного  изменения Государственной границы определен законодателем как формальный, то есть последствия указанных в диспозиции ст. 323 УК действий находятся за рамками состава преступления и не требуются для квалификации.

Понимание действий, образующих объективную сторону состава преступления, не вызывает сложностей в науке и на практике. Под изъятием пограничного знака понимается его извлечение (например, из грунта) или снятие (например, с опоры) без установки на новом месте. Перемещением пограничного знака называется его изъятие с последующей установкой на новом месте. Уничтожением следует признавать необратимое разрушение пограничного знака, которое не позволяет идентифицировать его как пограничный знак и использовать по прямому назначению.^[265]

Обязательным признаком  указанных действий является их противоправность, что позволяет, как отмечалось, оценить  диспозицию ст. 323 УК как бланкетную, поскольку для квалификации содеянного всегда необходимо обращения к тем нормативно-правовым актам, которые устанавливают легальный порядок установки, перемещения, уничтожения пограничных знаков. Этот порядок согласно ст. 6 Закона «О Государственной границе» определяется международными договорами Российской Федерации и решениями правительства РФ. В связи с этим считаем необходимым отметить некоторые погрешности в законодательной технике при описании признаков объективной стороны анализируемого преступления. Название статьи 323 говорит о «противоправном изменении» границы, а в содержании диспозиции части первой речь идет об определенных действиях, совершенных «в целях противоправного изменения».

Указание на цель совершения действий в качестве обязательного  признака состава преступления (чего не было в предшествующем УК) вызвало неоднозначную реакцию в науке. Ряд ученых поддерживает законодательное решение. Так, В. С. Комиссаров отмечает, что совершение приведенных в диспозиции действий из хулиганских побуждений или по другим мотивам не образует преступления, предусмотренного ст. 323 УК.^[266] С. В. Максимов указывает, что умышленное уничтожение или повреждение пограничного знака с иными целями при отсутствии отягчающих обстоятельств квалифицируется по ч. 1 ст. 167 УК.^[267] Однако есть и иной взгляд на проблему. В частности, В. И. Земцов пишет, что «в анализируемой норме специальная цель указана без достаточных оснований. Изменить государственную границу только путем изъятия, перемещения или уничтожения пограничного знака практически и юридически невозможно».^[268]Полагаем, что последняя точка зрения выглядит более убедительной, учитывая, что установление или изменение границы осуществляется в результате заключения международных договоров, а не в результате изъятия или перемещения пограничных знаков. Однако исключение из текста статьи 323 УК указания на цель не решает проблемы отграничения противоправного изменения Государственной границы от правомерного, с одной стороны, а с другой – отграничения этого преступления от смежных составов. Нам представляется, что законодателю следовало бы трансформировать противоправность изменения границы из субъективного признака состава преступления – в объективный, для чего воспроизвести в диспозиции указание на противоправный характер действий виновного. В этом случае признак противоправности изъятия, перемещение или уничтожения пограничных знаков будет отграничивать преступление от законного изменения границы. От составов преступлений против собственности (хищений и умышленного уничтожения или повреждения чужого имущества) состав противоправного изменения Государственной границы будет отличаться характеристикой объекта, предмета и субъективной стороны.

Изложенное позволяет  говорить и о необходимости изменения  названия статьи 323 УК. Поскольку при  изъятии, перемещении или уничтожении  пограничного знака изменение границы не происходит, целесообразно данное преступление обозначить как противоправное изменение обозначения Государственной границы. С предложениями об изменении названия статьи 323 УК  и исключения цели из описания признаков состава соответствующего преступления высказали согласие 87% опрошенных респондентов.

Субъективные признаки основного состава противоправного  изменения Государственной границы  не вызывают проблем. Субъектом данного  преступления может быть лицо, достигшее  шестнадцатилетнего возраста, независимо от его гражданской принадлежности. Относительно формы вины заметим, что включение в текст диспозиции статьи указания на цель совершения действий (равно как и в предлагаемом варианте изменения статьи указание на противоправный характер действий), формальный состав преступления исключают постановку вопроса о возможности совершения данного преступления по неосторожности; оно может быть выполнено только умышленно.

В числе квалифицирующих  признаков состава анализируемого преступления законодатель называет наступление тяжких последствий.^[269] К таковым обычно причисляют нарушения нормального функционирования участка Государственной границы, вызванное этим существенное нарушение конституционных прав граждан, срыв сроков выполнения международного договора, причинение крупного имущественного ущерба.^[270] Установление характера и степени тяжести наступивших последствий – дело факта, определить их исчерпывающий перечень в доктринальных разработках невозможно. Однако общие правила оценки тяжести наступивших последствий теорией предлагаются. В частности, А. И. Рарог указывает, что в случае, когда последствия определены в диспозиции УК как тяжкие, усмотрение правоприменителя в части определения характера последствий должно быть ограничено рамками видового объекта преступления.^[271] Н. Ф. Кузнецова в этой связи обращает внимание на то, что тяжесть последствий зависит исключительно от характера и степени вредных изменений в объекте посягательства; другие элементы состава (форма вины, способ действия, субъект) непосредственно не влияют на эту оценку.^[272] В. Н. Кудрявцев обращает внимание на то, что уяснить степень тяжести наступивших последствий в известной мере можно с помощью сравнения санкций, установленных за совершение различных преступлений.^[273] Таким образом, мы можем заключить, что тяжкие последствия в смысле ст. 323 УК – это вред, причиняемый неприкосновенности Государственной границы, порядку управления в сфере обеспечения безопасности границы, режиму Государственной границы, государственной собственности на границе.

В рамках анализа данного  признака представляется необходимым  рассмотреть вопрос о форме вины субъекта в отношении наступивших последствий. Как определено практикой применения уголовного закона^[274] (это мнение не оспаривается и наукой) форма вины в преступлении определяется психическим отношением виновного к наступившим последствиям, как признаку состава преступления. В части второй ст. 323 УК законодатель не указывает форму вины в отношении последствий противоправного изменения границы. Такое решение актуализирует давно ведущийся в науке спор относительно содержания психического отношения виновного к квалифицирующим последствиям в составе умышленного преступления. В. Г. Макашвили считает, что оно может быть только неосторожным,^[275] В. Н. Кудрявцев указывает, что в умышленном преступлении каждый объективный признак состава должен осознаваться,^[276] А. И. Рарог полагает, что при отсутствии в диспозиции нормы прямого указания на форму вины в отношении последствия, она может быть либо умышленной, либо неосторожной, при этом квалификация деяния (как единичного преступления или совокупности) будет зависеть от законодательной оценки степени тяжести умышленного или неосторожного последствия, взятого самого по себе, и степени опасности преступления, квалифицированного данным последствием.^[277]