Лекции по "Социологии культуры"

        В сфере  духовной культуры и искусства  возникла индустрия массового  сознания, в рамках которой производитель стал функционировать принципиально иначе, а именно: будучи вовлечен в коммерчески ориентированный промышленный процесс производства массовых духовных и художественных продуктов, он (это чаще всего интеллигент) практически во всем оказался несвободным  (частичным работником).

       Формировавшаяся  на такой основе духовная культура, естественно, изменялась и по содержанию. Осознание того, что дух во всех его проявлениях отягощен косной материей, что он производится вовсе не свободной игрой высших духовных потенций, а гигантской рационализированной машиной, выразилось, прежде всего, в распространении техницистских представлений, которые отразили свойственное буржуазному обществу противоречие между нарастающей рационализацией разнообразных сфер социальной деятельности и принципиальной непредсказуемостью ее результатов.

        Исследователи  отмечают несколько вех в становлении  массовой культуры:

1870 г. – в Великобритании был  принят закон об обязательной  всеобщей грамотности; стали появляться литература и картинки для «простого люда». Едва научившись читать, массы обратились к Пинкертону и популярной беллетристике, комиксам и детективам. На вопрос, почему публика так любит детективы, что она в них ищет, к чему стремится, автор детективного жанра Д.Чейз ответил, что «…люди хотят действия и ритма. Они хотят прочитать книгу, не отрываясь и не задумываясь над тем, почему герой поступает так, а не иначе. Люди сегодня живут в постоянных стрессовых ситуациях, им необходим отдых, они хотят спастись от реальности. Детектив – отличное средство для этого».

      1895 г. – изобретение  кинематографа – новой формы  творчества, близкой всем без  различия пола, возраста, вероисповедания,  не требующая даже элементарной  грамотности для своего восприятия.

       Изобретение граммофонной  записи, породившей легкую музыку, захватившую радиовещание, а затем и все формы звукозаписи и разделившую с экранным творчеством славу «развлечения» широких масс.

       Компьютер –  «символический идол технотронной  эры».

       Техницизм –  своего рода культ техники,  вера в ее решающую роль  в истории общества, в культуре, в совершенствовании человеческой  жизни. Техницизм ХХ в. был, конечно, преемником классического позитивизма, однако к либерально-эволюционистским иллюзиям добавил антидемократический технократизм. Техницизм проявил способность интегрировать идеи социального манипуляторства даже самого крайнего, фашистского, толка. Одновременно он в значительной степени универсализировался, обретя форму сциентизма, т.е. веры во всемогущество точных наук и их противопоставление искусству, морали, религии, духовности в целом, всей сфере «гуманитарности» как чему-то неполноценному и архаическому («две культуры», по Ч.Сноу). Поэтому сциентизм можно считать идейным ядром техницистской идеологии, которая проникла практически во все сферы человеческой деятельности, весьма далекие от науки. Ее последствиями можно считать

• конформизм и ритуализм как норма поведения «молчаливого большинства», ориентированного на пассивно усваиваемые инструментальные образцы поведения, приобретающие силу «здравого смысла»;
• цинизм политиканства – изощренной технологии обработки манипулирования общественным мнением;
• формалистические тенденции современного искусства, разлагающие человека и его мир на выполненные с холодной виртуозностью технические конструкции;
• принципы этического формализма, отвлекающего человека от ценностей человеческого существования и кодифицирующие безличные инструменты поведения;
• социологические теории, трактующие личность как полифункциональный комбайн для отыгрывания социальных ролей.

       И все же  власть техницизма не была  безграничной. Чем выше поднималась  техницистская волна, тем ожесточеннее и деструктивнее становилось противодействие ей. Эта индивидуалистическая «контркультура», рожденная  в недрах гуманитарно ориентированных слоев буржуазной интеллигенции в 50-60 гг. ХХ в., выступила в качестве антитезы господствующему типу мировоззрения, приобретя черты чего-то несамостоятельного. Антагонизм техницизма и контркультуры является главным нервом всей современной культуры.

       Процессы демократизации  в буржуазном обществе (социальный  фактор возникновения массовой культуры) разблокировали доступ к культуре широких масс: была учреждена массовая культура, основная социальная функция которой – направить разбуженные научно-техническим и социальным прогрессом массовые культурные потребности в угодное для правящего большинства русло, что достигалось созданием иллюзорных форм культурного потребления. Такие «квазикультурные» процессы, хотя и активизируют общественно значимые способности личности, не ведут к ее действительному развитию и внутреннему обогащению. На первый план при этом выходит расхожий, обывательский вариант техницизма – «вещизм». Ориентированное на вещи культурное потребление видит в них не средство удовлетворения необходимых потребностей человека, а знаки жизненного успеха личности, зримое воплощение ее главных социальных качеств. К тому же стихия конкурентной борьбы погружает массового потребителя в хаос предметных форм, а капризы искусственно обновляемой моды то и дело обесценивают еще недавно столь надежные и престижные вещи. Потребитель оказывается добычей рекламы, которая театрально драматизирует мир вещей, искусно преувеличивая их действительную значимость в человеческой жизни, раздувая желание обладать ими до уровня всепоглощающей страсти.

      Тем самым вещизм  не только неоправданно преувеличивает  значение материально-вещных потребностей в ущерб потребностям духовно-творческим, но и придает элементарным нуждам людей видимость высокого духовно-эмоционального напряжения, превращая все действительно возвышенное в пресное, скучное или вообще излишнее.

       И если массовая  культура стремится «одухотворенно»  представить вещные потребности  коммерческим и идеологическим  соображениям, то подлинные духовные потребности человека в ней, наоборот, профанируются – они сводятся к низменным эмоциям и психическим стереотипам, таким как сексуальные влечения, страх, обывательское любопытство, спортивный азарт.

       Вполне естественно,  что самое широкое поле действия  массовая культура нашла в  сфере искусства, имеющего наиболее  легкий доступ к массовому  сознанию.

       В ХХ в. к классическим формам создания, распространения и потребления искусства прибавились новые формы. Произошло это в связи с размыванием внешних очертаний художественной культуры, с изменениями ее внутреннего строения. Экспансия художественной культуры (а значит, и искусства) шла по нескольким направлениям:

• возникали новые и модифицировались существовавшие ранее виды искусства, обусловленные изобретением и развитием фотографии, радио, кинопроекции, звуко- и видеозаписи, совершенствованием полиграфии;
• возникли новые технические средства, которые революционизировали трансляцию, тиражирование и репродуцирование художественных произведений;
• происходила последовательная «артизация» пограничных с искусством областей формирования предметно-пространственной среды, где участие художника становится непременным или решающим; наиболее яркое выражение данного процесса - дизайн в широком значении слова.

       Все это определило  становление и развитие массового  искусства в пространстве массовой культуры. Дифференциация форм деятельности в сфере художественной культуры имела своим следствием все большее разнообразие способов созидания, распространения и потребления искусства.

       С другой стороны,  в искусстве ХХ в. действуют  мощные унифицирующие силы, чье  влияние ведет к уподоблению  и стандартизации культурных  институтов. Это наглядно выражено в «вертикальном» сечении, где ясно различимы два главных уровня – «высокое» искусство и «массовое» искусство, которые либо подавляют, либо захватывают в свою орбиту и заставляют жить по своим правилам другие, ранее суверенные, виды художественной деятельности: фольклор, прикладные виды искусства и др.

       Наконец, генезис  массовой культуры был невозможен  без такого явления как «массовизация общества». Массовое общество держится на:

       - интенсивной  промывке мозгов населения СМИ  (вздувание тиражей периодики, аудиовидеопродукции, ее проката, выпусков карманных изданий, дайджестов);

      - тиражировании стандартов существования (вдалбливаемые через рекламу, пропаганду стереотипы стиля, моды, привычек, понятий престижа, принадлежности к референтным группам);

      - внедрение маскультуры, поп-арта (поточно-конвейерные приемы индустрии досуга, характеризующиеся примитивностью, развлекательностью, ходульностью, натуралистичностью).

       Шаблонизация жизни с культивируемыми общедоступностью, раскованностью означает переход от сокровенного бытия к откровенному бытованию, отличающемуся универсально-публичным режимам межиндивидуальных связей на базе особого экзистенциального комплекса коммунальности: ввиду вездесущности общества избегать его навязчивого влияния невозможно. Ощущение безнадежной бессильности личности перед лицом социального вовлечения легализует некий фамильярно-бесцеремонный тип групповой интеракции; универсальным образом действия становится амикошонство, возводимое в ранг ордонанса.

        Энтелехией  сдвига от элиты к массе  выступили случившиеся в ХХ  в. три мощных сотрясающих устои  традиции социальных катаклизмов,  именуемые культурной, сексуальной  и популистской революцией. Они  сняли покровы с мира, превратив тайну в басню. Перестали быть загадкой любовь, женщина, семья, брак, космос, руководство обществом. Закрытое открылось, прикровенное обнажилось.

        Культурная  революция сравняла избранных  и толпу; сексуальная революция  упразднила различия высокого  и низкого, небесного и мирского; популистская революция устранила  барьеры между вождем и народом,  предводителем и стаей. В оцениваемых  явлениях главным оказывается  момент омассовления, предопределяющий опрощение, усреднение, неизбежное размытие демаркацией продуктивного и репродуктивного таланта и посредственности.

        От элитарного  к массовому – тенденция, пронизывающая современность и связанная с феноменом вовлечения. Непосредственно сказывается в суггестивно-технологических изысках универсализации жизни. Разумеются нивелирующие процессы сериации производства, потребления, ритуализации общения, колонизации чувственности, в качестве интегрального конечного эффекта имеющие складывание массового общества. Оформлению последнего предшествуют объективного явления индустриализации, технизации, урбанизации, бюрократизации, доверяющего естественные поставляющие функции социума до автоматизма и одновременно и наряду с этим усиливающие деиндивидуализацию, духовную зависимость, отчуждение.

         Ведущие  мыслители ХХ в. крайне скептически  оценивали массовое общество и последствия его появления. Так, по мнению К.Ясперса, в массовом обществе возникает угроза того, что «в искусстве исчезнет не только дисциплинирующее, но и содержательное ремесленное образование;  в науке – опирающееся на смысл целого обучения в области знания и исследования; в философии – передающееся от лица к лицу традиция веры». Массовая культура побуждает человека бежать от самого себя, приняв признанный образ деятельности, необходимый для всеобщего блага. В массовости заключается кризис человеческой личности. Вместе с тем, отмечает Ясперс, «мы живем в духовно несравненно более богатой возможностями и опасностями ситуации». Проблема, однако, заключается в том, что человек может не справиться с опасностями массовой культуры. «Расширяя свое существование, человек жертвует бытием, в котором он обретает себя». Массовое общество и массовая культура толкают человека к отказу от себя, от своей свободы. Но человек не может полностью отказаться от себя и раствориться в массе. «Техника, аппарат и массовое существование не исчерпывают бытие человека». С другой стороны, в своем самобытии человек не может противопоставить себя миру. Действительность мира невозможно игнорировать. Человеку необходимо жить в обществе вместе с другими людьми, не позволяя массе поглотить свою индивидуальность. Самобытие должно устанавливать связь одного человека с другим. Близость людей друг к другу может, по Ясперсу, преодолеть кризис, связанный с появлением массовости. Ясперс писал: «О массе говорят, имея в виду либо просто всю массу населения (в этом качестве она всегда есть), либо мгновенную реакцию и поведение людей в острой ситуации (в этом качестве масса возникает и столь же внезапно исчезает), либо неполноценность толпы, некой усредненности, чье существование своим массированным давлением определяет все…»

        Д.Белл, характеризуя  массовое общество, насчитывает  пять его признаков:

        недифференцируемое множество, гетерогенная аудитория средств массовой коммуникации;

        «суждение  некомпетентных», низкое качество современной цивилизации;

        «механизированное  общество», в котором человек  является придатком машины;

        «бюрократическое  общество», отличающееся хорошо  расчлененной организации, в которой принятие решений допускается исключительно на высших этажах иерархии;

        «толпа», общество, характеризующееся отсутствием  различий, однообразием, бесцельностью, недостатком организации.

       Массовое общество  страдает сейчас от расслоения  образованной публики, обладающей  вкусом к изысканной культуре, но не имеющей к ней призвания.  Специализация ослабила согласованность  интеллектуального слоя общества, состоящего из творцов, воспроизводителей и потребителей; она рассеяла фокус внимания и таким образом оставила неудовлетворенными культурными потребности, которые начали удовлетворяться «посредственной» и «низкой» культурами, бытующими в СМК и частной жизни. Потребление «низшей» и «посредственной» культур – это следствие, а не причина процессов, происходящих независимо от специфических особенностей массового общества. Жизнеспособность и индивидуальность, которые могли бы реабилитировать нашу интеллектуальную публику, по-видимому, явятся плодом высвобождения сил и возможностей, присущих массовому обществу.