Лекции по "Социологии культуры"

       Вполне естественно, что фольклор обладал чрезвычайно широким разнообразием форм, даже в пределах одной национальной культуры, ибо зависел и от особенностей природной среды, и от складывающихся в каждой местности и обладавших необыкновенной стойкостью традиций, и от весьма ограниченных контактов между крестьянами не только разных стран, но и разных районов одной страны; это разнообразие проявлялось во всех сферах народной культуры, начиная с особенностей жилища, одежды, утвари и кончая диалектальными чертами речи. И в то же время фольклор сохранял повсеместно некие структурные черты, которые позволяют отличать произведения народного творчества от изделий профессионализированного городского ремесла, как отличались труд и быт крестьянина и горожанина.

        В основе  фольклорной субкультуры лежал  – как и во всех других  случаях – тот образ жизни, который крестьянство вело в условиях раннего феодализма и который оказывался достаточно стабильным, слабо и с большим опозданием реагируя на изменения, происходившие в жизни города.

       Крестьяне –  древнейший слой общества, постоянный  источник пополнения других социальных  слоев. Слово «крестьянин» указывает  на человеческий тип и, конечно,  на образ (стиль) жизни. Крестьяне  как носители определенной субкультуры являют собою многообразие в той же степени, в какой многообразны люди земли, с которой они срослись как улитка со своим домиком.

      Можно назвать  ряд черт, которые объединяют  крестьян, где бы и когда бы  они ни жили. Это семейное хозяйство, хозяйство на земле, деревенская традиционная культура, низшее положение в системе социальной иерархии.

      Эти особенности  определяют крестьянский габитус (внешний облик, наружный вид) (по Бурдье).

      Крестьянин –  это сельскохозяйственный производитель,  который использует мелкий инвентарь  и труд членов семьи, работает  на удовлетворение собственных  нужд и выполнение обязательств  по отношению к обладателям  политической и экономической  власти. Это не делает крестьянское  хозяйство автономным и натуральным.  Потому что в нем могут присутствовать  и товарообмен, и вовлеченность в рынок труда. Но в любом случае мы имеем дело с крестьянской семейной экономикой. Хозяйственная деятельность тесно переплетена с отношениями в семье, отношениями с соседями. Человек здесь подчиняется семейно-ролевому поведению и патриархальной власти. Семья – синоним хозяйственной единицы. Совместное проживание под патриархальной властью главы семьи, тесное сотрудничество в повседневном труде, «общий кошелек» и полное слияние с хозяйством – таковы особенности как прежнего, жившего в обществах, которые называют традиционными крестьянскими, так, во многом, и современного крестьянина. Тот, кто входит в хозяйство, становится членом семьи, член семьи сходит в хозяйство. Сын, отделившийся со своим хозяйством, - чужак. Женщины одновременно подчинены, второстепенны и относительно автономны. Половое разделение труда ярко выражено: у каждого своя работа. Дети тоже включены в хозяйство с ранних лет. У них – свои установленные от века ролевые функции. Они выполняют определенные виды работ.

        Крестьянский  мир – это мир невыделенности человека из группы, мир ролей. Хорош тот, кто соответствует своей роли.

        На примере  крестьянской семьи и деревенской  общины легко понять, что такое социальная связь личного типа. Жизнь крестьянина протекает главным образом в мире, где все друг друга знают, где отношения не анонимны. Именно поэтому, связь, объединяющую людей, можно назвать короткой. Люди общаются с людьми, а не с абстрактными системами. Даже с институтами (учреждениями) они общаются не так уж часто.

        Крестьянская  община – это не единственный  тип общности, в которой все  друг друга знают. Этот тип  связей мы можем наблюдать  в любых обществах: дворянское общество, соседская община, подростковые «племена», мафия. Жизнь таких общество отличается локализмом (от лат. loсus – место). Локальны традиции агрикультуры. Существуют местные обычаи, которые изучают этнографы и антропологи. Локальным характером отличается язык.

        Облик крестьянина  как человека определяется способом включения его в социальные отношения, создающиеся в процессе воспроизводства жизни. В крестьянском хозяйстве естественно возникшие средства производства (земля, рабочий скот) доминируют над исторически приобретенными, искусственными, изобретенными. Человек выступает как рабочая сила при натуральной системе производительных сил.

        С одной  стороны, жизнь в крестьянском  сообществе не несет неожиданностей. Все движется по накатанной веками колее. Детство, юность до женитьбы или замужества, женитьба, ведение собственного хозяйства, смерть. Жизнь регулируется традицией, обычаем, обычным правом (по прецеденту). Временной цикл подобен природному: здесь господствует представление о «времени-круге», вечном возвращении. С другой стороны, крестьянское существование – жизнь на краю. Крестьянин живет на границе природы и общества. Природа и сейчас, в начале ХХI века, грозит погубить крестьянские надежды на урожай и изобилие.

        Жизнь в  крестьянских общностях – пример  нераздельности социального и культурного. Когда исследователи спорят о крестьянской культуре, то очень часто не разделяют социальных и культурных функций вещей, элементов образа жизни и пр. Так, крестьянская одежда не только защищает тело от холода и жары, но и обозначает принадлежность к той или иной общности, маркирует социальную роль (например, девушка, замужняя женщина), несет на себе знаки различия ритуалов.

        Крестьянскую  культуру обозначают как традиционную, т.е. функционирующую как задано от века. Крестьянская культура ритмична и ритуальна. Ритуал здесь – одна из основных форм социального контроля.

        Ритм, исключая бытовую статичность и неподвижность, проявляется во всем, формируя цикличность жизни. Можно говорить о дневном цикле и о недельном, для отдельного человека и для целой семьи, о летнем или весеннем цикл, о годовом, наконец, обо всей жизни: от зачатия до могильной травы. Любое нарушение ритма – война, мор, неурожай – лихорадило весь народ,  все государство. Перебои ритма в семейной жизни (болезнь или преждевременная смерть, пожар, супружеская измена, развод, кража, арест члена семьи, гибель коня, рекрутство) не только разрушали семью, но сказывались на жизни всей деревни.

       Цикличность  и ритуальность сказываются и в отношении к смерти, которая воспринимается в крестьянских культурах не как этап, а как состояние. Такое представление и сейчас сохраняется в глубинах народной жизни, народного сознания. Оно обозначается выражением все умрем. Это отношение к смерти как к обыденному явлению, не вызывающему особых страхов. Смерть – это часть стратегии по отношению к природе.  Смерть пробивает брешь в системе защиты общества от дикой природы. Смерть, как и сексуальная жизнь, находятся под постоянным контролем общества. Жизнь человека – это звено цепи.

        Вопрос о том, как именно крестьяне воспринимают мир, - одна из больших загадок. Жизнь и картина мира крестьянина чаще всего дана нам глазами внешнего наблюдателя – историка, этнографа, антрополога, писателя, художника. Как проникнуть в этот мир? Это можно сделать, анализируя и хозяйство, и обычаи, и ритуалы (что и как едят, как рождаются, как хоронят мертвых), сказки, легенды, пословицы. С приходом в деревеню грамотности мы получили возможность ближе познакомиться с внутренним миром крестьян. Об этом говорят дневники крестьян.

        Крестьяне  пребывают на низших ступенях  социальной иерархии. Это задает  особенности габитуса, т.е. правила  жизненной игры. Крестьяне прибегают  к специфическим тактикам и  стратегиям, направленным, прежде всего, на продолжение существования. Крестьянство всегда на грани. Существование неопределенно и зависимо от капризов погоды, капризов приходящего из города «начальства». Угроза голода почти постоянна. Отсюда – феномен моральной экономики как этики выживания. Периодические кризисы продовольствия, урезанные нормы потребления, обременительная зависимость и унижения, заданные условиями существования. Но есть и собственно социальные приемы «жизни вместе»: взаимопомощь, вынужденная щедрость, общинная земля, разделение труда. Вырабатываются способы совместного существования, которые помогают преодолеть угрозу сталкивания людей с уровня выживания. Крестьянская община в определенном смысле организована вокруг проблемы минимального дохода и снижения риска, сохранения культурно зафиксированного уровня существования. Крестьяне действуют подобно полипам, создающим коралловый риф. Они могут провалить реформы, задуманные в столицах. Единое общественное мнение, нормы, безоговорочно разделяемые всеми,- источники силы как оппозиции власти. Повседневное крестьянское сопротивление более мощно, чем восстания. Извечна борьба между крестьянством и теми, кто стремится отнять у них труд, еду, содрать налоги и процент с урожая. Каковы эти техники сопротивления? Волокита, симуляция, дезертирство, воровство, мнимое неведение, саботаж, поджоги и другие способы, позволяющие избежать явного столкновения с властями.

          Распад  русской крестьянской общины  – это история потери крестьянством  своего лица. Началось все с  распада деревенских приходов. Процесс  этот постепенный, начало его отмечено XVIII в. Причин можно назвать несколько: существование крепостного права, систематическое государственное давление на приход, развитие раскола и, может быть, главное, гонение на монастыри в царствования от Петра I до Екатерины II. Эти события подготовили внутренние предпосылки для распада русской крестьянской общины. Именно они и сыграли роковую роль в период коллективизации. К этому времени крестьянская община уже не имела ресурсов для внутреннего сопротивления.

         В XIX в., ближе к его концу, деревня переживала нестабильность, что неудивительно. События накатывались как лавина: голод, социальные потрясения, японская война, непонятная народу, все увеличивающийся поток революционной пропаганды, быстрый рост капитализма и связанных с ним отношений, наконец. И не мудрено, что люди отчасти теряли ориентацию в мире. Имел место кризис идентификации. Все более и более акцентируются «мирские» парадигмы в сознании крестьян, «мирская» альтернатива со всем комплексом связанных с ней понятий. Община перестала быть приходом. Христианские ценности отступили на задний план.  «Мирская» альтернатива превратилась в самоцель. Община стала лишаться своего смысла. Речь идет, конечно, об утрате идеального смысла общины. 

4. Молодежная  субкультура

      Обобщение различных  содержащихся в специальной литературе  взглядов на формирование современных  молодежных субкультур показывает: это явление имеет, как минимум,  три источника своего возникновения  — "демографический", "межпоколенческий" и "статусный"( Художественная жизнь современного общества. Т. 1. СПб., 1996).

       Выделение демографического  источника возникновения молодежной  субкультуры имеет своим основанием  иерархическую структуру, которая  формировалась на протяжении многих веков и предполагала ранжирование всех членов общества по демографическим признакам. Согласно этой структуре, женщины ценились меньше и стояли ниже мужчин, дети и молодежь — ниже взрослых и стариков. В традиционных обществах пожилые люди занимали высокое положение, поскольку их возраст сам по себе считался признаком мудрости.

        Молодой человек  оставался "неполноценным"  до тех пор, пока не становился  взрослым. Соответственно, молодежь  практически не привлекалась  к участию в делах общества, в управлении, в занятии важных  постов и т.п. Тем самым общество само выделило молодежь в обособленную от детей и взрослых, промежуточную группу.

        Выделение  межпоколенческого источника формирования молодежной субкультуры основано на следующем. Как известно, патриархальное общество ориентировано на опыт прежних поколений и его живых носителей — стариков (традиционное общество). Ускорение темпов развития общества обусловливало неизбежные перемены: опыт и знания, выработанные в конкретной историко-культурной ситуации, все чаще и чаще показывали свою несостоятельность при их применении. Влияние родителей стало не только уравновешиваться, но и перевешиваться влиянием сверстников.

       Как указывает  М. Мид, темпы развития стали настолько быстрыми, что прошлый опыт уже не только недостаточен, но часто оказывается даже вредным, мешая смелым и прогрессивным подходам к новым, необычным обстоятельствам. Поэтому не только молодежь учится у старших, как это было всегда, но и старшие все больше прислушиваются к мнению молодых. Раньше старший мог сказать юноше: "Ты должен слушаться меня, потому что я был молодым, а ты не был старым, поэтому я лучше тебя все знаю". Сегодня он может услышать в ответ: "Но вы никогда не были молоды в тех условиях, в которых нам предстоит жить, поэтому ваш опыт для нас бесполезен" (Лапина Н.Ю.  Динамика социального развития современной Франции: (Социокультурные аспекты). М., 1993. С. 18).

        Приметой нового времени (по мнению М. Мид, это середина XIX века) стало то, что межпоколенческая трансмиссия культуры стала двунаправленной: она включает в себя не только информационный поток от родителей к детям, как это было на протяжении многих столетий, но и встречный — от детей к родителям, и шире — от молодого поколения к старшему. Молодежь порой воспринимает современную ситуацию более адекватно, чем люди, сформировавшиеся в прежней историко-культурной реальности, и оказывает влияние на старшее поколение. Это стимулирует возникновение и развитие разнообразных молодежных субкультур.

      Говоря о статусном  источнике формирования молодежной  субкультуры, необходимо отметить, что приметой нового времени стало формирование иной, чем прежде, модели жизненного цикла. В традиционном обществе существовал жестко заданный жизненный цикл, где каждому возрастному периоду соответствовало конкретное содержание деятельности: юности — получение образования, зрелости - начало трудовой деятельности, уход из родительского дома и создание собственной семьи, старости — прекращение  трудовой  активности и выход на пенсию. Эти периоды следовали один за другим, создавая некую единую цепочку (Мид М. Иней на цветущей ежевике. М., 1988. С. 423). Социальный статус определялся  в  момент перехода от юношеского  возраста  к зрелости: у мужчин это было начало трудовой деятельности, у женщин — замужество. Между завершением юношеского этапа жизненного цикла и началом следующего — "взрослого" — во временном отношении практически никакого "зазора" не было. Ныне же между юностью и приобретением постоянной работы, созданием собственной семьи нередко проходят годы. Между двумя стабильными фазами жизни — юностью и зрелостью — формируется новый жизненный период, он распространяется на значительную часть молодых людей в возрасте от 16 до 28 лет. К его основным характеристикам относятся нестабильность социального и экономического положения, а также материальная зависимость от родителей или от системы социального обеспечения.