Лекции по "Социологии культуры"

        Философия  нового возраста, по мнению О.  Галлана, состоит в том, чтобы насладиться молодостью и насколько возможно отсрочить момент принятия на себя обязательств как по отношению к другим людям (семья), так и по отношению к своему собственному будущему (продвижение по службе, карьера). "Пост-юношество" соответствует появлению новой формы независимости, которая позволяет освободиться от семейной опеки, не заставляя человека немедленно замыкаться новыми ограничениями. В контексте нашего исследования идентификация рассматривается на двух уровнях: как механизм (средство) группообразования и как самоценный процесс личностного развития. В связи с этим ценности молодежной субкультуры можно рассматривать как объект групповой идентификации личности, а социальную общность — как структуру, опосредующую и выстраивающую систему отношений "человек—мир".

         Принадлежность  к определенной субкультуре является  способом обретения общности "мы". Обретение локальной, групповой общности ("мы") необходимо с точки зрения интересов "большого" общества, ибо восприятие общечеловеческой системы ценностей невозможно осуществить "рывком" — отчужденное "я", минуя "мы" духовной общности (семьи, малой группы, нации), без "хоровой" поддержки неспособно "дотянуться" до общечеловеческого.

        Сегодня трагедия "одинокого человека" ощущается  молодыми людьми чаще и острее, чем в годы застоя. В те времена общность "мы" или, вернее, ее "превращенная" форма ("псевдо-мы") все же существовала. Каждый принадлежал (пусть не всегда добровольно) к какому-то коллективу, который регламентировал и контролировал его жизнь, т.е. обеспечивалось подключение единичного человека через локальную социальную группу к общественной системе ценностей.

       С разрушением  вертикальных связей, упорядочивавших  общественную жизнь, стала видимой  "псевдопринадлежность" людей многим из этих структур, вместе с тем усилилось чувство одиночества, страха. Роль промежуточной структуры, моста между "я" и родом, нацией, государством, миром стала выполняться самодеятельными общностями, в которых молодой человек находит и круг единомышленников, и систему ценностей, которую он разделяет, и дом, и семью.

         Консолидирующие  основания интеграции и идентификации  формируются по различным критериям:  национальным, этническим, культурным, духовным и т.д. В качестве  тенденции, проявившейся в последние  годы, следует отметить смещение  консолидирующего основания с  классовых признаков на другие  уровни, относящиеся к сфере духовной жизни человека.

       Анализ консолидирующих  основ самодеятельных общностей  позволяет выделить несколько типов внутренней идентификации.

       Примитивная идентификация. Она характерна для двух личностных типов: человека с низким уровнем развития и человека разочарованного, когда "я", потеряв всякую надежду обрести подлинное "мы", обретает эту общность на уровне телесной моторики молодежной дискотеки, в форме коллективной пьянки или токсикомании. Так, примитивная идентификация характерна для молодежных группировок фанатов. Объект их поклонения (или кумир) — это своеобразный символ объединения, знак, проявление отношения к которому позволяет отличать своих от чужих.

      Одним из проявлений  примитивной идентификации нередко  бывает групповое протестное  поведение, в основе которого  лежит демонстративное стремление  выделиться, обратить на себя  внимание окружающих. Такое поведение,  будучи локализовано в определенных сферах деятельности, может привести к позитивным результатам, например, в спорте (стремление опередить соперника, быстрее прибежать к финишу, выше всех прыгнуть и т.д.), в искусстве (особенно в нетрадиционных видах), политике и т.д. Для тех же, кто не способен на выдающийся результат, остается возможность выбрать нетрадиционный образ жизни (хиппи, панки), в крайних случаях — асоциальное и противоправное поведение, с помощью которого подросток выделяется в обществе (в группе ему подобных).

       Аутсайдерская идентификация. Этот тип идентификации характерен для лиц непризнанных, переживающих комплекс неполноценности. Общность в данном случае обретается в "сходстве судеб", единстве психических состояний, выделением из среды, негативно настроенной по отношению к подобным личностям, — общность "отверженных" (представители сексуальных меньшинств, лица с физическими и психическими недостатками и др.), общность непризнанных, общность одиноких, общность "непохожих" (клубы Гулливеров, близнецов, толстяков).

        Аутсайдерская  идентификация является весьма  распространенной в молодежной среде, стимулируя образование различных формирований с асоциальной и противоправной деятельностью. Чувство отверженности, которое способствует объединению подростков, может быть вызвано территориальным аутсайдерством (как правило, периферийные районы являются источником криминогенности — чем дальше от центра, тем меньше условий для досуга, самовыражения; нарушение общественного порядка является формой "мести" подростков обществу взрослых); этническим аутсайдерством, которое "питается" издержками социальной политики; националистическими проявлениями в школе, быту; социально-культурным аутсайдерством — в группы объединяются подростки из малообеспеченных семей, имеющие низкий социальный статус в классе, дворе.

       Одним из психологических  синдромов данного типа идентификации  является ощущение потери смысла  жизни, духовная опустошенность, готовность "лечь на дно", уйти  от проблем с помощью наркотиков. В этом же контексте можно  рассматривать и так называемых  невостребованных людей, которые  "за ненадобностью" обществу  ушли из своего социума, сменили  профессии инженеров и юристов  на дворников и сторожей. Как  правило, это нестандартно мыслящие  личности, не сумевшие "вписаться" в систему. Целая генерация людей, рожденная в 50—70 годы, получила название "дети застоя", оказалась поколением "невыявленных", "странных", "лишних" людей, которые не захотели "вписываться" в социокультурную ситуацию тех лет и не смогли адаптироваться к современным веяниям. По замечанию "идеологов" поколения тридцатилетних, их позицию можно охарактеризовать  как  "вненаходимость"  по  отношению к реальной жизни, бытие "за скобками" времени, ориентация не на внешнюю,   а  на  внутреннюю  жизнь (Князева М. Дети застоя // Литературная газета, 1990.13 июня).

        Выделяют общие  черты этого поколения, а именно: замедленное вхождение в жизнь  и, как защитная мера против  действительности, сознательно замедленное  развитие; отказ от социальной  активности, "инобытие" как основной  способ существования ("синдром  сомнамбулы"); поиск "культурной  родины" в других регионах, эпохах, веках; "самоделание", "само-созидание" как стиль, принцип и цель жизни ( Князева М. Указ. соч.). Одной из крайних форм "бегства" от реальности является уход в мистику. Тип личности с мистической ориентацией сознания становится в последнее время довольно распространенным, что находит выражение в увеличении количества религиозно-мистических  групп, различных форм богоискательства. Усиливается влечение молодых людей к восточным религиозно-мистическим культам. Питательной средой для возникновения таких групп является определенная система ценностей, включающая в себя веру в сверхъестественные явления, судьбу, гадания, приметы.  По данным журнала "Социологические исследования", число таких людей в последнее время растет. Из 2400 опрошенных выпускников ПТУ и средних школ половина верит в сны, каждые 45 из 100 верят в гадания, 53 — в приметы, 46% считают, что знахари действительно умеют "наводить порчу", 52% уверены в существовании телепатии и ясновидения. К встрече с летающей тарелкой готов каждый третий. Двое  из десяти не исключают возможности общения с потусторонним миром и божественного откровения (Мануильский М., Немировский В. Сны наяву // Сов. культура, 1988. 18 янв.)

        Увлечение  мистикой объясняется определенными  социальными явлениями, которые  "воспроизводят" этот интерес  и поддерживают его. "Маленькие  мифы" — вера в гадание, судьбу, космические силы, предсказания  и др. — это естественное и закономерное продолжение "мифов больших" (Мануильский М., Немировский В. Указ. соч.). Вера в сверхъестественное взрастала на почве деклараций и лозунгов о приближении "светлого будущего", на фоне которых общество захлестывали стихийные и неконтролируемые процессы. В результате у людей возникали ощущения "социального хаоса", господства слепых и неподвластных человеку сил, непредсказуемости последствий его активности. Это порождало чувство безысходности, скептицизма, протеста. Неприятие лживых и псевдооптимистических объяснений всего происходящего вопреки здравому смыслу, разрыв слова и дела рождали желание противопоставить господствующим над личностью слепым стихийным силам что-то иное, находящееся "по ту сторону" реальности. И довольно значительная часть населения (особенно молодежи) нашла жизненную опору в мире фантастических образов, мистических, потусторонних знамений.

       Парциальная идентификация (З.Фрейд) (от лат.  pars - часть). Здесь противоречивым образом смешиваются любовь и ненависть к объекту подражания. Подобную амбивалентность З.Фрейд объяснял эдиповым комплексом — врожденным стремлением человека занять место отца и копировать его поведение и образ жизни.

       Помимо психологической  детерминации (конфликт потребностей  в доминировании и подчинении), обозначенный тип групповой идентификации может являться следствием определенной идеологической обработки и системы воспитания. Так, примитивная идентификация характерна для молодежных группировок фанатов. Объект их поклонения (или кумир) — это своеобразный символ объединения, знак, проявление отношения к которому позволяет отличать своих от чужих. Сознание носителей подобной идентификации сформировано в условиях  "простого" мира,  где есть свои и чужие,  бедные и богатые,  где одна правда,  одна партия и один вождь. Психологически такое сознание постоянно "возвращает" человека к "простой" и "хорошей" модели государственного и общественного устройства,  основанной на предельно централизованной власти. Происходит как бы взаимосохранение  и взаимоформирование  власти  и потребности ей подчиняться: тоталитарный режим формирует тоталитарное сознание, а оно, в свою очередь, требует постоянного воспроизводства порождающего его режима власти. Человек "бежит" от свободы, не желая брать на себя ответственность за поступки, отказываясь от права выбора. Обретая нового вождя, кумира, который обещает ему лучшую жизнь, указывает на врагов, человек избавляется от беспокойства и страха неопределенности, он готов беспрекословно подчиниться воле своего лидера. Как правило, социально-культурная и политическая деятельность носителей тоталитарного сознания сопровождается различными формами экстремизма (Гозман Л. Психология власти // АиФ. 1989. № 24).      

        Индоктриналъная идентификация. Одним из центральных объектов идентификация молодежной общности является лидер — носитель определенной идеи (ценности, мифа). Сверхдоверие к слову лидера при отсутствии критического отношения превращает идею в доктрину, которая требует безусловного подчинения себе (Лоренц К. Указ. соч.). Сторонники доктрины (как правило, это лица, непосредственно знающие носителя идеи и подсознательно полностью идентифицирующие себя с ним) стремятся не столько развивать идею и следовать ей, сколько защищать ее, ненавидя всех несогласных и презирая равнодушных. Как отмечал К. Лоренц, доктрина, став всеохватывающей религией, доставляет своим сторонникам глубокое удовлетворение "совершенным знанием"¹. Поэтому все противоречащие ей факты или отрицаются, или игнорируются, вытесняясъ в подсознание.

        Интересно  отметить, что индоктринация объекта идентификации чаще всего возникает в том случае, когда сама идея проста, доступна большинству и удобна в "использовании". Нередко широким слоям населения импонирует простота идеологических схем и "житейская" привлекательность идеалов. Это характерно, в частности, для многих нетрадиционных религий, например, кришнаизма, претендующего, как многие другие религии, на безусловную истинность основных принципов.

       Проективная идентификация. Основой консолидации данной общности становится образ времени (настоящего, прошедшего, будущего) и отношение к нему. Причем этот образ, как правило, предельно субъективен и одновременно является проекцией сегодняшних бед, проблем, противоречий и способом их разрешения. "Временной" критерий идентификации нередко можно обнаружить в различных общественных движениях. Их идеология в таком случае представляет собой некую комбинацию ценностных отношений к настоящему, прошлому, будущему — от "обожествления" этих "миров" до их полного неприятия.

        Помимо объекта  идентификации, фактором внутренней  интеграции самодеятельной общности, как правило, выступает и некий субъект-антагонист. Нередко на этапе формирования группы таким субъектом является общественная система в целом или ее отдельный элемент, задачи которого противоположны основной идее, возникающей в самодеятельной общности. Например, антагонистом экологического движения выступают те социальные институты, для которых природа не является самоцелью, а лишь "ресурсом", употребляемым для сохранения благополучия. Другими словами, антагонист всегда находится вовне и его определенность зависит от преобладающей ориентации самодеятельной группы (Яницкий О.Н. Экологическое движение // Социс.   1989. № 6. С.   73—81).