Лекции по "Социологии культуры"

В кальвинизме  же все иначе: жизнь мирская и  жизнь священная едины, причем именно мирская – священна. Если католицизм отнимает у человека мотивацию на успех в мирской жизни, перенося все надежды и упования на жизнь в церкви, то кальвинизм как бы соединяет одно и другое. Сам мир – церковь, мирская жизнь – служение Богу, а путь к спасению души есть усердие в мирской жизни согласно ее нормам и требованиям.

Это привело  к двум следствиям. Первое – практическое: церковь, молитвы, священники, многообразные сложные ритуалы, разветвленная догматика излишни. Все это усложняет жизнь и ни на йоту не приближает человека к спасению души. Поэтому долой церковь как организацию! Второе следствие – идеологическое. По словам Вебера происходит процесс расколдовывания мира, освобождения его от магии, суеверий, например, от магии молитвы, претендующей на способность преобразовывать мир путем произнесения соответствующих формул. МИР СТАНОВИТСЯ ПРОЩЕ, ПРЯМЕЕ, РАЦИОНАЛЬНЕЕ.

Для кальвинизма  человек поистине славит Бога, но не молитвой, а самим своим существованием согласно данной ему Богом судьбе. Поиск спасения не есть какая-то особого  рода деятельность, выходящая за пределы повседневного труда и повседневных интересов, и поэтому не нужны особые здания, т.е. храмы, организация, сложные ритуалы и т.д. Человек спасает душу, так сказать, на своем рабочем месте. Выполняя свою работу, человек следует божественным заповедям. Это и есть священный долг верующего человека. Т.о., социальная роль человека – призвание сверху, от Бога, и максимально усердное исполнение этой роли – священный долг. Следовательно, рациональная организация собственного дела, ведущая к максимизации результата деятельности, есть рациональная организация спасения собственной души.

Поэтому надо считать деньги, надо беречь их, надо всеми средствами приумножать капитал, ибо это угодно Господу. Капиталист угоден Богу не потому, что он богат  и может отдохнуть, вкусить земных плодов. Он угоден Богу потому, что не может позволить себе этого, потому что он выполняет свой священный долг приумножения капитала, отказывая себе во всем остальном. Он – пуританин в морали. А всякое стремление отдохнуть от своего труда и вкусить радостей, которые вроде бы заслужены собственным трудом, есть уклонение от исполнения долга. Это уже традиционализм, моральная максима которого: поработал - отдыхай. Именно невозможность отдыха, высокая интенсивность исполнения трудового долга за счет отказа от обыкновенных земных радостей – характерная черта протестантской морали, которую Вебер называл мирским аскетизмом.

Итак, согласно протестантскому учению, работа есть долг, работа есть спасение. Вебер приходит к констатации того факта, что  имеется совпадение фундаментальной  религиозной идеи (идеи долга, призвания, аскезы, того, ради чего может быть забыто все остальное) и максима повседневной экономической жизни, то есть тех культурных норм, которые могут быть названы духом капитализма.

Вебер показал, что протестантское вероучение плюс сектарианская организация конфессии оказались в своем роде уникальными. Они сыграли огромную роль в формировании культурных предпосылок капиталистического развития. Сначала новая этика, новое отношение к труду реализовывались исключительно в религиозном воспитании в духе аскетизма. Затем понемногу религиозный энтузиазм слабел и интенсивное переживание поиска царства Божьего постепенно преобразовывалось в трезвое и спокойное следование профессиональным добродетелям. «Религиозный корень постепенно отмирает и остается вполне посюсторонний утилитаризм» (Д. Кесслер).

Итак, мы видим, что культурно-аналитический подход (когда социология рассматривается не как естественная или квазиестественная наука, а как наука о культуре), предоставляет исследователю возможность анализировать  процессы становления глобальных социально-экономических систем. Веберовский анализ возникновения духа капитализма из духа и буквы протестантской догматики есть образец анализа влияния идей на общественное развитие.

Понимающая  социология Макса Вебера стала родоначальницей  традиции понимающей социологии  в социологическом мышлении.

Тема 3. Символический интеракционизм.

К культурно-аналитическому направлению относятся концепции  символического интеракционизма и социальной феноменологии.

Прямой предшественник символического интеракционизма – американский социолог Чарльз Кули (1864-1929). Основное утверждение – утверждение о социальной природе человека, которого можно назвать культурным существом. Социальная природа человека «вырабатывается в человеке при помощи простых форм интимного взаимодействия, или первичных групп, особенно семейных и соседских, которые существуют везде и всегда воздействуют на индивида одинаково». Она представляет собой некий общий для всего человечества комплекс социальных чувств, установок, моральных норм, составляющий универсальную духовную среду человеческой деятельности.

Социальной  природе человека соответствует  особое  социальное познание. Вебер  назвал бы такое познание «понимаем», предполагающим наличие субъективного  смысла деятельности, а социологию, которую строил Кули, - понимающей социологией.

Другой предшественник символического интеракционизма Уильям Томас (1863-1947) создал концепцию «определения ситуации». Томас считал, что социологи должны анализировать социальный мир в двуедином контексте: так, как его видит социолог через посредство объективных понятий, и так, как его видят сами действующие индивиды, по-своему, сугубо индивидуально определяющие ситуацию деятельности, т.е. согласно «субъективному смыслу», который они привносят в объективную ситуацию (пример – параноик убил несколько человек за то, что они имели привычку бормотать что-то про себя; он думал, что они всячески его поносят, т.е.он определял ситуацию как реальную ситуацию оскорбительного  по отношению к нему поведения, и она оказывалась реальной по своим последствиям). Эта концепция – попытка понять, как субъективный смысл превращается в объективные факты. Этот подход можно трактовать как культурный анализ на микроуровне.

Подлинным основоположником символического интеракционизма стал американский философ и социолог Джордж Мид (1863-1931). Центральное понятие теории Мида – понятие межиндивидуального взаимодействия. Анализ взаимодействия Мид начинает с понятия жеста. Жест – это индивидуальнее действие, начало и отправной пункт взаимодействия. Он является стимулом, на который реагируют другие участники взаимодействия. Жест предполагает наличие некоторого «референта» - «идеи», на которую он указывает. Это означает,  что жест выступает в качестве символа. В сознании человека, совершающего жест, и в сознании того, кто на этот жест реагирует, он вызывает один и тот же  отклик, одну и ту же «идею», которую можно определить как значение жеста. В понимании Мида, жест – не только и не столько физический жест, сколько «вербальный жест» - слово. Поэтому язык им рассматривается как главный конституирующий фактор сознания.

Мид объясняет и общие понятия – универсалии. В случае возможного взаимодействия, то есть происходящего с участием многих индивидов, учитывается и обобщающее мнение группы относительно общего объекта взаимодействия, которое Мид определяет  как «роль обобщенного другого».

Мидовская программа социологии во многом параллельна веберовской. Мид показывает, как в ходе формирования установки «обобщенного другого» возникают общие понятия, в которых, в частности, находит свое выражение «универсальность и безличность» социальных структур.

Мид отчетливо демонстрирует эмерджентный характер социального, которое возникает именно в ходе взаимодействий, а не существует «объективно» до этих взаимодействий.

Символический интеракционизм  стал одним из влиятельных направлений американской, а затем и мировой социологии. Обобщенное описание социального мира, каким он видится с позиции символического интеракционизма, дал Г. Бламер (представитель этого направления): «Человеческие существа живут в мире значимых объектов… Этот мир имеет социальное происхождение, ибо значения возникают в процессе социального взаимодействия. Так, различные группы вырабатывают различные миры, и эти миры меняются, если объекты, их составляющие, меняют свои значения. Мир объектов группы представляет собой  истинный смысл организации деятельности. Для того, чтобы идентифицировать и понять жизнь группы, необходимо идентифицировать мир ее объектов… Люди не прикованы к своим объектам, они вольны прекратить свою деятельность по отношению к ним и выработать новую линию поведения. Это обстоятельство вносит в жизнь группы новый источник трансформации».

В случае такого видения исследователю  приходится иметь дело не с объективным  социальным миром, каким он представляется в терминах науки, а с различными «мирами», какими они видятся разным группам, причем объекты, фигурирующие в этих мирах, постоянно заново определяются и переопределяются, меняют свои значения.

К данному  направлению относятся работы социологов - Т. Лукмана и И. Гофмана. Лукман («Социальная конструкция реальности») показывает, что мир, в котором живут и трудятся социальные индивиды и который они воспринимают как изначально и объективно данное, активно конструируется  самими людьми в ходе их социальной деятельности, хотя это происходит несознаваемо для них самих. Это диалектическая концепция: познавая мир, люди созидают его и, созидая, познают. Его произведение носит больше философский характер – вскрывается и систематизируются филос. предпосылки, на которых зиждется понимающая социология, или – культурно-аналитическое направление в социологии.

Гофман анализирует  процессы конструирования социальной реальности, но на микроуровне, обращаясь при этом, что  весьма важно, к нормальным и привычным контекстам повседневных взаимодействий, вскрывая приемы и методы, которыми пользуются обычные люди, анализируя ситуации своих встреч и столкновений с другими людьми и приводя их в соответствие с собственными представлениями об объективно должном, т.е. о том, в какой именно объективной ситуации они находятся. Гофман блестяще продемонстрировал, как объективная социальная реальность конструируется нами постоянно и непрерывно в процессе сегодняшних, сиюминутных встреч и столкновений с коллегами, врагами, друзьями и незнакомцами».

Тема 4. Социальная феноменология.

Австрийский философ и социолог Альфред Шюц (1899-1959) целиком принял социологическую программу М. Вебера. Но его концепции стала иной версией понимающей социологии, хотя и родственной веберовской.

Концепция Шюца – концепция «жизненного мира» как сферы дорефлексивного, непосредственно переживаемого опыта. Шюц в соответствии с идеями Гуссерля искал в жизненном мире истоки и основания всех стабильных систем взаимодействия, всех крупномасштабных социальных структур, которые традиционно являются предметом исследования социологов. Он, Мид, Гофман, Вебер – не могли принять на веру представление об бъективности этих структур; он стремился разобраться, как происходит становление этой объективности в ходе процессов, протекающих в жизненном мире, т.е. в ходе простейших человеческих взаимодействий.

Гуссерль рассматривал проблематику жизненного мира в рамках феноменологической психологии, предмет которой он определял как «человеческую самость во всей совокупности действительной и возможной жизни сознания, в том числе конкретной жизни вообще». В конкретности жизни Гуссерль предполагал искать решение актуальных теоретических проблем философии, а также разрешение обнаруженного им кризиса науки и жизни.

Согласно  Гуссерлю, наука не дает возможности проникнуть в жизненный мир, наоборот, она поменяет живой человеческий мир миром объективированных абстракций. Следовательно, необходимо произвести своего рода редукцию по отношению к науке, к значениям элементов мира, полученных от науки, по отношению к научной картине мира вообще. Осуществив подобную редукцию, мы повторим путь науки, но пройдем его  в обратном направлении, т.е. вернемся к исходному пункту – к донаучным значениям мира. Т.о., восстанавливается чуждый науке мир повседневной жизни, или, по Гуссерлю, жизненный мир. Изучение жизненного мира, представляющего собой совокупность первичных, фундирующих интенций, должно раскрыть процесс возникновения из него различных систем знания, в т.ч. объективных наук, объяснить отношение последних к жизненному миру и тем самым наделить их столь недостающим человеческим содержанием.

Для жизненного мира характерны непосредственная очевидность, интуитивная достоверность его феноменов, т.е. субъективная достоверность, причем жизненная объективность – это «анонимная» субъективность. Еще одно свойство жизненного мира: он представляет собой целое, поскольку именно в целом он выступает как нечто самоочевидное, самодостоверное. Это целое не имеет четкой архитектоники, его структура не определена, не эксплицирована.

По отношению  к активности субъекта жизненный  мир представляет собой «горизонт» всех его целей, проектов, интересов  независимо от временных, пространственных, ценностных и прочих масштабов. Но любая  организующая, рефлектирующая деятельность ведет, считает Гуссерль, к сосредоточению на том или ином аспекте жизненного мира, к возникновению «закрытых» миров (например, мир специалиста), опосредованных особой целью и недоступных прямому постижению.

Обращение к  жизненному миру есть обращение к  глубинной реальности социальной жизни. По мысли Гуссерля, оно должно снять свойственную объективной науке (прежде всего естественной) претензию на раскрытие реальности, открыв науке ее действительное место в мире, отношение к человеческой субъективности. Пафос философа направлен против чистоты якобы «чистого» познания, оторванного от непосредственности человеческой жизни.

Ученик Гуссерля Шюц при изучении жизненного мира ставил те же цели, что и Гуссерль, хотя его интересы сосредотачивались прежде всего в области социальных наук. «Предметом всех эмпирических наук, - писал Шюц, -  является мир как пред-данное, но они, эти науки, как и их инструментарий, сами являются элементами этого мира». Этот мир, предшествующий объективирующей научной рефлексии, - мир человеческой непосредственности, феноменальный мир чувствования, стремления, фантазирования, желания, сомнения, утверждения, воспоминания о прошлом и предвосхищения будущего и т.п., это жизненный мир. Но социология не должна принимать этот мир «на веру» как данное. Наоборот, ее задачей становится исследование природы этой данности.