Психологические особенности различных представителей религиозных групп

     Точка зрения В.И.Носовича представляется мне более справедливой. Ибо, доказывая, с одной стороны, иллюзорность религиозных потребностей, он всё-таки совершенно определённо отделяет их от всех иных социальных потребностей верующих, признавая при этом их жизненную необходимость.

     Религиозная потребность принадлежит к числу  духовных потребностей личности. Идейной  основой религиозной потребности  является вера в сверхъестественное. Она включает, как известно, веру в существование особых двусторонних отношений между религиозным человеком и сверхъестественными силами, причем эта вера находит свое практическое выражение в культовых действиях. Таким образом, религиозная потребность личности есть прежде всего и в основном ее потребность в отправлении культовых действий, посредством которых осуществляется ее иллюзорное взаимодействие с потусторонним миром. Именно в этом, по мнению многих учёных, состоит специфика религиозной потребности, отделяющая ее от всех иных духовных потребностей человека.

     Выше сказанное не означает, что религиозная потребность может быть целиком сведена к потребности в отправлении культовых действий. Речь идет лишь о том, что потребность в совершении религиозных обрядов, молитв и т.п. является специфическим ядром религиозной потребности, без которого последняя не существует.

     В то же время упомянутые выше советские исследователи религии, на мой взгляд, правы в том смысле, что религия действительно по-своему удовлетворяет и многие нерелигиозные потребности людей, в частности мировоззренческие, нравственные, эстетические, познавательные, потребности в общении, в утешении и даже в социальной активности. Одни социальные потребности, например мировоззренческие, нравственные, познавательные, находят специфическое удовлетворение через систему религиозных догматов, мифов и норм поведения, пропагандируемых религиозными организациями. Другие — эстетические — удовлетворяются благодаря эстетическим компонентам богослужения. Третьи — потребности в общении, утешении, социальной активности — реализуются в религиозной общине. Но во всех этих случаях вера в сверхъестественное является необходимой идейной основой или, по крайней мере, «фоном» удовлетворения здоровых социальных потребностей людей.

     Для характеристики религиозной потребности  личности М.Г.Писманик в работе «Личность  и религия» пользуется термином «псевдопотребность», «мнимая потребность»¹⁸. Мысль автора понятна: он хочет подчеркнуть, что религиозная потребность не принадлежит к числу разумных и здоровых потребностей, способствующих всестороннему развитию личности. Но потребность в культовых действиях, реализующих религиозную веру, отнюдь не является мнимой потребностью. Это вполне реальная потребность личности верующего, накладывающая отпечаток на его интересы и жизненные стремления, на все его поведение в обществе.

     Важной  характеристикой направленности личности являются мотивы ее поведения. Под мотивами современная психология понимает все то, что побуждает деятельность человека. В роли мотивов могут выступать потребности и интересы, влечения и эмоции, установки и идеалы¹⁹.

     Для выяснения особенностей личности верующего  важно понять мотивы его религиозности, Последние включают, с одной стороны, мотивы религиозной веры личности (т.е. факторы, которые, с точки зрения данной личности, делают ее веру необходимой) и, с другой стороны, мотивы культового поведения, т.е. посещения церкви, религиозных собраний. Между этими моментами мотивации религиозности, несомненно, существует тесная связь, но они не тождественны друг другу.

     Если  речь идет о мотивах, по которым данный индивид стал верующим, то далеко не всякий религиозный человек их осознает и может выразить. Нередки случаи самообмана, когда верующий в силу ряда обстоятельств не видит или не хочет видеть реальных причин, обусловивших его приход к религии, объясняет его, исходя из ложных предпосылок, источником которых является религиозное вероучение. Становление своей религиозности многие верующие объясняли божественным вмешательством, обретением «божественной благодати» и т.п. В то же время среди современных верующих, особенно живущих в условиях социализма, становится все больше тех, кто пытается доказать необходимость и благотворность религиозной веры причинами, лежащими вне религии. Это, бесспорно, один из показателей ослабления религиозности, утраты многими современными последователями религии нерефлексивной, слепой религиозной веры.

     Социальная  направленность личности реализуется  и в ее социальных установках и ценностных ориентациях. Понятие установки существует и в общей и в социальной психологии. В общей психологии оно наиболее полно и глубоко разработано грузинским психологом Д.Н.Узнадзе и его учениками и последователями. Что касается социальных установок, т.е. предрасположенности личности к определенной оценке тех или иных социальных явлений и готовности к действиям, вытекающим из этой оценки, то первоначально традиция их исследования сложилась в зарубежной социальной психологии. В англоязычной социальной психологии социальные установки обычно обозначаются термином «аттитюд» (attitude), который нередко употребляется без перевода и в нашей литературе. При этом аттитюд рассматривается как сложная социальная структура, состоящая из трех компонентов: когнитивного (осознание объекта социальной установки), аффективного (эмоциональная оценка объекта) и поведенческого, или конативного (поведение по отношению к данному объекту)²⁰. Хотя в послевоенное время за рубежом были проведены многочисленные эмпирические исследования аттитюдов, многие теоретические проблемы их осмысления остались открытыми. В частности, было неясно, каково соотношение указанных трех компонентов аттитюдов, почему реальное поведение индивида далеко не всегда соответствует его социальной установке, выраженной в вербальной (словесной) форме.

     Говоря  об особенностях социальной направленности религиозной личности, вытекающих из ее веры в сверхъестественное, следует иметь в виду диспозиционные образования трех высших уровней, т.е. социальные установки по отношению к отдельным объектам и социальным ситуациям, базовые социальные установки, ориентирующие верующего на активное участие в религиозном культе и деятельности общины, и, наконец, ценностные ориентации религиозного человека, определяющие его мировоззрение и общую линию поведения в обществе.

     Многие  ещё советские авторы отмечают, что религиозные установки верующих играют роль своеобразного фильтра по отношению ко всей поступающей к ним информации. Как отмечает А.И.Клибанов, сектанты получают значительную нерелигиозную информацию, но осваивают ее «избирательно», в соответствии со сложившимися социальными установками. Один из баптистов по этому поводу сказал: «Рассказывают, будто у нас в кино не разрешают ходить. Ходи, пожалуйста, только выбирай, что тебе принесет пользу. Надо разбираться. Вот, например, на столе много кушаний стоит, а ты должен не все есть, а выбрать только то, что тебе нужно»²¹. Аналогично рассуждает и адвентистка: «Нам нельзя смотреть все подряд в кино или по телевизору. У меня своего телевизора нет, но когда приглашают, я все подряд смотреть не иду»²².

     В доме активной баптистки А.И.Клибанов увидел и разнообразную литературу (в том числе и светскую), и  радиоприемник, и магнитофон. Но из художественной литературы она преимущественно выбирает то, что, так или иначе, созвучно ее религиозным настроениям; магнитофон и радиоприемник используются для прослушивания религиозных проповедей, песнопений и «духовных» стихотворений. Таким образом, информация фильтруется в соответствии со сложившимися религиозными установками²³.

     Особенно  четко проявляются специфические  социальные установки верующих, когда речь идет об отношении к их единоверцам и служителям культа, с одной стороны, и к атеистам и атеистической информации — с другой. У глубоко верующих, как правило, существует прочная позитивная установка по отношению к служителям культа и религиозным проповедникам. Например, в баптистских общинах у большинства верующих пресвитер пользуется непререкаемым авторитетом, его слова, указания воспринимаются с особым вниманием и послушанием. Столь же прочна и позитивная установка в отношении единоверцев — «братьев» и «сестер». Такая установка как бы фильтрует все те впечатления, которые возникают в процессе общения с единоверцами. Верующий может долго не замечать тех или иных качеств, действий и поступков, которые не согласуются с его представлениями об облике «подлинного христианина». И напротив, все положительное, что он видит у верующих («не курят, не пьют, не сквернословят, вежливы друг с другом»), обычно приписывает благотворному влиянию религии. Таким образом, раз сформировавшись, позитивная установка к религиозным людям и служителям культа накладывает отпечаток на содержание и направленность сознания и поведения человека.

     Важную  роль в сознании и поведении ряда верующих играет и негативная установка к атеистам и атеизму. Так большинство баптистов (60,4%) хотя и имеют фиксированную негативную установку к неверующим, но реализуют ее в своем поведении непоследовательно, допуская, что среди неверующих «как исключение» есть люди высоких нравственных качеств. Среди близких знакомых и в семьях этих баптистов имеются люди неверующие, с которыми они поддерживают дружественные отношения. Можно предполагать, что жизненная практика ослабила у подобных верующих негативную установку к атеистам или она еще не успела закрепиться. У значительной части обследованных баптистов (32,9%) негативная установка к неверующим практически отсутствует. В ходе интервью они не высказывали отрицательного мнения о неверующих, а в практике своего поведения не проводят особых различий между верующими и неверующими²⁴.

     Зарубежные  социальные психологи уделили большое  внимание эмпирическим исследованиям  социальных установок (аттитюдов) верующих. Например, многими социологами и  социальными психологами в США  и Великобритании изучалось влияние религиозных установок на социальное мышление и социально-политические ориентации граждан этих стран. Согласно сводным данным М.Аргайла и Б.Бейт-Халлами, религиозные установки, как правило, свойственны лицам, отличающимся авторитарным и догматическим типом мышления²⁵. Весьма любопытны также приведенные в их книге данные, характеризующие соотношение религиозных и социально-политических установок американцев. Например, наибольший процент людей, относившихся резко отрицательно к войне во Вьетнаме, был обнаружен среди американских студентов, которые не являются членами религиозных организаций, а среди участников демонстраций против войны во Вьетнаме число таких лиц превышало 60%²⁶. Социологом Г.Марксом обнаружена обратная зависимость между религиозностью негров США и степенью их активного участия в движении за гражданские права. Например, члены экстатических сект и культов, отличающиеся повышенной религиозностью, дают, по сведениям Г.Маркса, наименьшее число активных участников движения за гражданские права афроамериканцев. В группе опрошенных негров, которые считали религию исключительно важной в их жизни, только 29% активно участвовали в движении за гражданские права, в то время как в группе опрошенных, считавших, что религия не играет в их жизни никакой роли, таких было 62%²⁷. На основании этих и многих подобных фактов М.Аргайл и Б.Бейт-Халлами делают справедливый вывод о существовании отрицательной связи между религиозностью и стремлением к социальным изменениям²⁸.

     К аналогичным выводам о соотношении  религиозных и социально-политических установок пришли и американские социальные психологи Д.Бэтсон и Л.Вентис. Обобщая многочисленные исследования о связи между религиозностью и расовыми предрассудками в США, они пишут: «В противоположность религиозной проповеди универсального братства, большая религиозность индивида означает большую зараженность его предрассудками»²⁹ (прежде всего расовыми). И далее: «По крайней мере для белых христиан среднего класса в США религия связана не с ростом любви и терпимости, а с возрастающей нетерпимостью, предрассудками и фанатизмом»³⁰. С методологической точки зрения ценным является то, что Бэтсон и Вентис берут за основу прежде всего реальное поведение верующих в определенных социальных ситуациях³¹.

     Наряду  с исследованиями социальных установок  важную роль в системе характеристик социальной направленности личности играют ее ценностные ориентации.

     Не  вдаваясь в подробный анализ понятия  «ценность», отметим, что в системе  социологии оно обозначает определенный объект, рассматриваемый в его реальном соотношении с общественными интересами и потребностями. В качестве ценности могут выступать любые продукты материального и духовного производства (в том числе идеи, нормы, идеалы), а также те или иные стороны общественных отношений людей, если они рассматриваются с точки зрения их соответствия интересам и потребностям как общества в целом, так и определенной социальной группы.

     Личность  усваивает систему ценностей, на которые она ориентируется в  своей жизни и деятельности, из общества. В условиях, когда в обществе существуют различные системы ценностей, каждый человек в силу ряда субъективных и главным образом объективных причин избирает какую-то из существующих альтернативных систем ценностей. Таким образом, ценностные ориентации каждой личности, с одной стороны, являются реальным воплощением ее места в обществе, ее социальных качеств, а с другой — определяют общую «стратегическую» линию ее поведения, ее перспективные жизненные планы и решения.

     Религия прививает верующим специфическую  систему ценностных ориентации, которая характеризуется тем, что в ней главную роль играют идеи и нормы, вытекающие из веры в существование сверхъестественного мира. Земное подчиняется неземному, естественное — сверхъестественному. Устанавливается такая иерархия ценностей, при которой все реальные ценности, вытекающие из запросов и потребностей человека на земле, рассматриваются как второстепенные. Первое, главенствующее место в иерархии ценностей, пропагандируемых религией, занимают ценности иллюзорные, вымышленные, вытекающие из веры в сверхъестественное.