Ли Да Чжао и его политическая роль в истории Китая

В этой концепции Ли Да-чжао угадывается не только утверждение прогрессивного, поступательного развития мира и человека, но и оптимистическое, утверждающее отношение к окружающей действительности, которая вечно юна. Такой подход к действительности свидетельствовал о разрыве Ли Да-чжао с конфуцианской традицией, которая понимала развитие как Движение по кругу и была пессимистичной.

В соответствии со своей концепцией мирового развития Ли Да-чжао считал, что время существует лишь как «сегодня», а не как «вчера» или «завтра», поскольку «прошлое кончается сегодня и сегодня же начинается завтра».

При всей расплывчатости и неопределенности этих философских взглядов они были основой, которая позволяла Ли Да-чжао радикально и оптимистически подходить к окружающей жизни и делать выводы, выражавшие революционные тенденции китайской истории. Если действительность обновляется и вечно молода, то, делал вывод Ли Да-чжао, должен обновиться и Китай, который тянет вниз огромный груз прошлого. «То, что Китай должен доказать миру, состоит не в том, что старый Китай не мертв, а в том, что рождается новый, молодой Китай».69

Надо, однако, сказать, что в 1916 г. Ли Да-чжао еще полностью не преодолел влияния конфуцианства. В его взглядах продолжали оставаться элементы конфуцианского китаецентризма. Так, даже в его прогрессивной статье «Молодость» можно найти такие высказывания: «Великая задача нашей молодежи состоит в том, чтобы Китай смог достичь в пространстве центрального положения в Поднебесной и оказался бы в центре времени».70

На этом, домарксистском этапе своей деятельности Ли Да-чжао искренне полагал, что труды Конфуция (особенно ранние) могут быть использованы для создания прогрессивной идеологии. В учении Конфуция и его последователей Ли Да-чжао привлекали в этот период проблемы личности, самовоспитания, сознательного воздействия на развитие общества и т. д.71

Если же судить по его статье «Народные принципы и политика», опубликованной незадолго до отъезда из Японии также в 1916 г. и представлявшей в известном смысле его кредо как демократа, то можно сказать, что в целом Ли Да-чжао понимал, что китайская традиционная система взглядов, и особенно конфуцианство, препятствовала росту в Китае политического сознания и распространению идей революционного демократизма. Ли Да-чжао бросал вызов китайской традиционной системе взглядов, резко выступая с критикой конфуцианства в ряде своих статей того периода. Понятие «минь-и» — народные принципы он противопоставлял понятию «цзун-и» — принципы клана, — олицетворявшему конфуцианскую традицию и рабство.72

В статье «Народные принципы и политика» он поднимал вопрос о конфуцианских традициях и свободе, которая «необходима для осуществления политики народного представительства». Ли Да-чжао неоднократно цитировал переведенный Янь Фу на китайский язык труд Милля «О свободе», показывал связь, существующую между правами народа и политикой, говорил о взаимоотношениях между свободой и традициями, утверждал, что традиции прошлого сковывают свободу, препятствуют ее процветанию. Он считал, что особенно сильно ограничивают свободу исторические предания, прошлые философы и прежние мудрецы. Влияние этих традиций, в свою очередь, оказывает отрицательное воздействие на права народа, а это затем ведет к загниванию политики. Ли Да-чжао делал вывод, что Китай пришел в упадок из-за того, что в нем родился Конфуций, и китайцы не знают, что еще есть «новая судьба наций», что кроме древних мыслителей еще есть «новые идеалы нации».

Ли Да-чжао резко критиковал конфуцианские традиции, которые, как он подчеркивал, «лишают человека самостоятельности» и превращают его в марионетку, правила и порядки, глубоко укоренившиеся в китайском обществе. Нельзя пользоваться «узелковым письмом в эпоху письменности», «луком и стрелами в войну с самолетами, подводными лодками и пушками», «нельзя возродить колодезную систему», — делал вывод Ли Да- чжао. В следовании старине и обычаям Ли Да-чжао видел причины консервативности и закоснелости общественной мысли в Китае.

Упадок китайской культуры Ли Да-чжао связывал с господством династии Цинь (III в. до н. э.) и политикой легистов — Шан Яна и Ли Сы. «Отсюда, — писал он, перефразируя Тань Сы-туна, — в Китае нет науки. А если она есть, то это наука Ли Сы. В Китае нет политики. А если она есть, то это политика Цинь», т. е. политика деспотическая, антидемократическая. Тань Сы-тун в «Жэньсюэ» писал: «В Китае нет науки. А если она есть, то это наука Сюнь-цзы. В Китае нет политики. А если она есть, то это политика Цинь».73 В этой же статье Ли Да-чжао ставил проблему великих людей, героев и их роли в истории. Приводя слова китайского мыслителя XV в. Ван Ян-мина: «Легко искоренить бандитов, находящихся в горах, трудно искоренить бандитов, находящихся в сердцах», он обстоятельно рассматривал взгляд на роль героев, выраженный Карлейлем, Эмерсоном и Л. Толстым. У Карлейля герой движет историей. Обычный человек — хворост. Герой — огонь (искра может сжечь степь). Обычный человек не может, какой бы эксплуатации он ни подвергался, подняться на сопротивление. Только герой может подняться на борьбу и вдохновить других. Поэтому герой — это святой человек. Он способен видеть и знать то, чего не могут другие.74

Точка зрения Л. Толстого прямо противоположна взгляду Карлейля. Движущая сила истории — народ. Поэтому тот, кто отрывается от народа, — не герой, ибо оторваться от народа — значит утратить силу, влияние.

Ли Да-чжао пришел к заключению, что взгляд Карлейля ведет к зарождению монархической, деспотической идеологии. Он отвергал и теорию Эмерсона, которая близка взглядам Карлейля, и принимал точку зрения Л. Толстого как наиболее демократическую и правильную. Таким образом, Ли Да-чжао был против теории героев, которая является «источником диктатуры». Он за демократию, за народ.

Ли Да-чжао считал, что «XX век не может быть эпохой теории героев». Враг деспотии, монархии, сторонник демократии во всех ее формах, он выступал за конституцию и парламент, ибо не знал еще других форм демократии. В то же время он полагал, что политика парламентаризма еще находится в Китае в стадии испытания и пока неизвестно, каков будет ее результат. Но даже если результат будет отрицательный и ее потребуется изменить, то все равно нельзя возвращаться к диктатуре.

Ли Да-чжао утверждал, что конституционная политика «основывается на законах свободы». Гарантия свободы не только связана с духом правовой системы, но особенно нуждается в общественном мнении. Он также ставил вопрос о значении личности человека, увязывая его, как и проблему героев, с борьбой против конфуцианства и деспотизма. По его мнению, обязанность нации, установившей конституцию, не только в поддержании авторитета государства, но и в уважении к человеку. Он говорил: «Надо силой разума закладывать основу для силы закона. Цивилизованный человек должен заставлять условия подчиняться себе и не становиться их рабом». Так же должны поступать государство и нация: «Нация в целом имеет свою великую судьбу, она ведет борьбу с обстановкой». Причины того, что китайская нация приспосабливается к условиям, что она пала духом, Ли Да-чжао видел в монархической диктатуре: «Народ и монарх не могут быть вместе. Свобода и произвол не могут существовать одновременно, поэтому, если монарх живет, народ умирает, если произвол живет, то свобода гибнет. Но политика произвола и монархическая система подобны воде и рыбе, их связь нерасторжима».75 Указывая на то, что в Китае снова распространяют произвол, призывают к монархизму, Ли Да-чжао подчеркивал: «Сегодняшний день — это начало переделки мира, начало переделки Китая».76

Статья «Народные принципы и политика» имела для Ли Да-чжао в известном смысле программный характер. Многие вопросы, поднятые Ли Да-чжао в этой статье, получили развитие в его последующих работах. Он неоднократно будет возвращаться к проблеме китайских традиций и реакционной роли конфуцианства.

В истории китайской революции борьба против конфуцианства представляла собой неизбежное явление, без которого было немыслимо дальнейшее развитие китайского общества, и особенно его демократизация. Поэтому не случайно в Китае борьба за демократию шла параллельно с борьбой против конфуцианства. Очень большое значение для идейного развития Ли Да-чжао и преодоления им давления китайской традиционной идеологии имело антиконфуцианское движение, развернувшееся в Китае после революции 1911 г., в котором Ли Да-чжао принял непосредственное участие.77

Наступление на китайскую традиционную культуру начал в 1915 г. журнал «Новая молодежь», в первом номере которого была опубликована статья Чэнь Ду-сю, подвергшая критике китайские традиционные взгляды, обычаи и институты. Эта статья произвела огромное впечатление на китайскую радикальную молодежь, хотя критические замечания в адрес конфуцианства раздавались в среде китайской мыслящей интеллигенции уже с конца XIX в. (конфуцианство умеренно критиковали Тань Сы-тун и Лян Ци-чао). Однако такая критика китайской конфуцианской традиции, которая была начата журналом «Новая молодежь», появилась в Китае впервые, тем более что она носила не только идеологический, но и политический характер.

Китайская реакция явно пыталась использовать конфуцианство в своей борьбе против китайской революции и демократии. К 1916 г. споры о конфуцианстве в Китае приобрели особую политическую остроту, поскольку оказались связанными с вопросом о включении в конституцию положения, согласно которому конфуцианство признавалось государственной религией Китая. Эту идею активно поддерживал Юань Ши-кай. После его смерти парламент стал проявлять колебания в отношении конфуцианства. Однако Каи Ю-вэй продолжал резко настаивать на превращении конфуцианства в государственную религию Китая. В связи с этим журнал «Новая молодежь» начал кампанию против конфуцианства, в которой принял участие и Ли Да-чжао.78

В статьях «Конфуций и конституция» (январь 1917 г.) и «Естественно-этические взгляды и Конфуций» (февраль 1917 г.).79 Ли Да-чжао с позиций республиканства и демократизма повел борьбу с конфуцианством. Он видел в Конфуции апологета монархического деспотизма и поэтому резко протестовал против включения в проект конституции статьи о нравственном воспитании в соответствии с учением Конфуция. «Конституция — гарантия свободы современных наций,— писал он.— Как деспотизм исключает свободу, так и Конфуций не оставляет места для конституции. Если Конфуция, апологета деспотизма, втиснуть в современную конституцию, гарантию свободы, то она даст ростки деспотизма, а не свободы. Такая конституция будет сковывать народ, а не служить эмансипации прав человека, станет орудием карьеристов, а не законом, благами которого могут пользоваться простые люди. Такая конституция — провозвестник возрождения деспотизма, крайнее выражение автократии».80

Для Ли Да-чжао мораль Конфуция — это мораль деспотизма. Поэтому он говорил: «Я посягаю не на Конфуция, а на саму суть деспотизма». О самом же Конфуции Ли Да-чжао писал, что он «был мудрым гением своей эпохи» и что «его учение отражает мораль общества, к которому он принадлежал».

Находясь под воздействием социал-дарвинизма. Ли Да-чжао не только уповал на то, что «естественный отбор» положит конец конфуцианству как морали, «не соответствующей сегодняшнему общественному бытию», «о и призывал приложить усилия для того, чтобы ускорить ход «естественной эволюции». Ли Да-чжао был глубоко уверен в том, что китайская традиционная мораль, формировавшаяся под воздействием конфуцианства, может быть преодолена и изжита китайским народом.

Одновременно с преодолением воздействия на него конфуцианства Ли Да-чжао начал постепенно освобождаться и от своих идеалистических представлений. В статье «Естественно-этические взгляды и Конфуций» он писал: «Издревле распространенные в Китае, Индии и даже Европе различные религиозные и философские школы допускают существование непостижимого, таинственного высшего творца, наделенного абсолютным разумом, абсолютным смыслом... С нашей точки зрения, такие представления не могут быть приняты поколением, живущим в современную эпоху».81 Далее следовала такая оценка мира: «Мы считаем, что мир — это реальное бытие, не имеющее ни начала, ни конца... Возникновение и развитие (морали.— Авт.) должно соответствовать естественной эволюции общества... не воле древних мудрецов». «Давайте приложим и сваи собственные силы, чтобы ускорить ход естественной эволюции», — призывал Ли Да-чжао.82

После роспуска Прогрессивной партии ее члены создали в 1916 г. Общество изучения конституции (Сяньфа яньцзюхуэй, или, сокращенно, Яньцзюси), с которым Ли Да-чжао был связан, будучи одним из секретарей его лидера Тан Хуа-луна. Однако эта связь была чисто формальной. Взгляды Ли Да-чжао, все больше становившиеся радикальными, приходили в противоречие с политическими установками руководителей Яньцзюси.

Порвав с газетой «Чэньчжун бао», Ли Да-чжао стал редактировать газету «Цзяин бао», в которой за три месяца 1917 г. опубликовал более 60 статей и заметок. Но демократические взгляды Ли Да-чжао, его интерес к революции в России вызвали недовольство хозяев «Цзяин бао», и ему пришлось уйти из газеты.

Когда в Китай проникли сообщений о революции в России, сначала о Февральской, а затем Октябрьской, Ли Да-чжао воспринял их как весть о начале того всемирного обновления, которого он ждал и которое должно было способствовать рождению нового, молодого Китая. Отсюда — его огромный интерес к событиям в России, безоговорочное, восторженное принятие им русской революции. Революция в России подтверждала веру Ли Да-чжао в грядущую весну человечества, выраженную им в статье «Молодость».

Следует напомнить, что с начала китайского революционного движения в новое время русская революция была для китайских революционеров образцом и примером. Именно с ней они связывали надежды на начало новой эпохи и победу мировой революции. В известной мере такое отношение китайской радикальной интеллигенции было результатом влияния японских социалистов, которые с большим уважением относились к русской революции и публиковали о ней статьи в своей периодической печати. В течение первого десятилетия XX в. китайская революционная пресса также была полна сообщений о русской революции (1905 г.), которая представлялась тогда китайцам как результат деятельности главным образом народников, нигилистов и анархистов. Софья Перовская была любимой героиней китайской молодежи того времени.83

Китайская революционная демократия внимательно следила за революцией в России и во многом подражала русским революционерам. Революция в России 1905—1906 гг. оказала прямое воздействие на революционно-демократическую мысль и движение в Китае. Вот как писала в русскую газету «Воля» в 1906 г. китайская девушка: «Ваша революция — это не только ваше национальное дело. Она интернациональна. Каждый из нас должен начать работу в своей собственной стране, но пусть наши идеи распространяются по всему земному шару. Справедливость должна восторжествовать».

Д. С. Прайс, написавший специальную работу о влиянии русской революции на Китай — «Россия и корни китайской революции 1896—1911 гг.», считает, что китайские революционеры «взяли в качестве образца русскую революцию или революционное движение. Действительно, анализ их отношения к России до 1911 г. приводит к мысли, что русский образец... давал значительные стимулы китайской революционности».84