Ли Да Чжао и его политическая роль в истории Китая

Возражая тем, кто хотел ввести конфуцианскую этику в Конституцию как главное направление воспитания, Чэнь Ду-сю подчеркивал, что «не только нельзя сделать конфуцианство государственной религией, но даже нужно разрушить конфуцианские храмы и отказаться от жертвоприношений».

Ли Да-чжао, как и некоторые другие, выступал не против личности Конфуция — «мудрого гения своей эпохи», жившего в глубокой древности, не против его учения, достаточно полно отражавшего мораль деспотического общества. Он был против конфуцианства в современной жизни, служащего оплотом реакции, тормозящего национальный прогресс Китая. «Если бы Конфуций был жив сегодня,— писал он,— может быть, и он стал бы пропагандировать великие принципы народоправства и свободы. По, к сожалению, он уже высохший труп, а учение его несовместимо с духом современной эпохи. Поэтому, отвергая Конфуция, я обрушиваюсь не па него лично, а на авторитет идола, вылепленного из Конфуция монархами. Я посягаю не на Конфуция, а на самую суть деспотизма, на его душу».

Чэнь Ду-сю считал, что это учение представляется ценным. Он был против принятия конфуцианства в целом на основании того, что это — продукт феодализма и не отвечает требованиям современного общества. Аргументы, подтверждающие этот взгляд, содержатся в некоторых его статьях, например «Основные различия в идеологии Запада и Востока», «Принципы конфуцианства и современная жизнь» и др.

Необходимость и важность борьбы с конфуцианством понимали многие деятели, но не все полностью сознавали, каким образом и какими методами надо вести эту борьбу. В журнале «Синь циннянь» поднимались вопросы, имевшие животрепещущее значение в повседневной жизни китайского общества и долгое время бывшие под запретом. Это — вопросы о взаимоотношениях в семье, воспитании молодого поколения, положении женщины в семье и обществе, вопросы свободы брака, развода и т. п. Все эти поднятые журналом проблемы не могли не волновать читателей, вызывали споры и дискуссии.

При анализе социальных корней конфуцианской идеологии Чэнь Ду-сю и другие были идеалистами в определении путей национального возрождения страны. В большинстве случаев они переоценивали значение разума и морали и возлагали свои надежды на идеологическую борьбу, в которой видели основной способ освобождения Китая от феодальных пережитков. Но в целом несомненно, что решительный разрыв с традиционной идеологией, понимание того, что ее господство тормозит социальное, политическое и экономическое развитие Китая, выдвигали авторский коллектив журнала «Синь циннянь» в передовые ряды борцов за демократическое обновление страны.

3.3 Политические взгляды Ли Да-чжао на пути развития Китая

В связи с окончанием мировой войны и победой Октябрьской революции вопрос о том, по какому пути развития — «русскому» или «западному», пролетарскому или буржуазному — должен идти Китай, стал предметом острой полемики в следе китайской интеллигенции. Значительная ее часть, обманутая демагогическими посулами американского президента Вильсона, возлагала серьезные надежды на Антанту, рассчитывая, что воевавший на стороне Антанты Китай займет равноправное положение среди держав-победительниц. Весть о заключении Компьенского перемирия вызвала бурное ликование в Китае. В Пекине толпа разрушила памятник убитому во время восстания ихэтуаней бывшему немецкому посланнику барону Кеттелеру, в свое время воздвигнутый по требованию Германии. В честь победы союзников не прекращались демонстрации, торжественные шествия с зажженными фонарями. На площади Тяяьаньмынь в Пекине 15 ноября 1918 г. состоялся массовый митинг, посвященный окончанию мировой войны. На нем выступил ректор Пекинского университета Цай Юань-пэй, который изображал державы Антанты носителями принципов демократии и свободы, одержавшей в справедливой войне победу над милитаристско-кайзеровской Германией. Он говорил о победе «светлых» идей над «темными», о победе «честной, справедливой демократии» над интригами, шпионажем, насилием и расизмом. Оратор призывал китайский народ поддержать доктрину Вильсона.

На следующем митинге, 16 ноября Цай Юань-пэй напомнил, что китайцы, послав во Францию 150 тыс. рабочих, внесли свой вклад в войну и вправе рассчитывать на справедливое к себе отношение. Цай Юань-пэй пытался обосновать свои возражения против «русского пути» развития Китая, ратуя за западный путь «сотрудничества и взаимопомощи» государств на основе пресловутой доктрины Вильсона.

На митинге 16 ноября выступил и Ху Ши, который приписал США исключительные заслуги в победе над Германией, достигнутой, по его мнению, не столько силой оружия, сколько мудрой доктриной Вильсона, указавшей путь окончательного разрешения проблемы вооружения — единственной, с точки зрения Ху Ши, причины возникновения войн. Создание Лиги наций и подчинение ей вооруженных сил всех стран должны были, по утверждению Ху Ши, исключить войны и утвердить на земле вечный мир. Восторженно восхваляя американского президента, Ху Ши призывал следовать по указанному Вильсоном пути.

На том же митинге выступил видный в то время ученый Тао Мэн-хэ. Он заявил, что, как показала война, народам необходимо «избегать тайной дипломатии, избегать нарушения законов, вмешательства военщины в политику, избегать диктатуры». Он полагал, что ликвидация этих «четырех зол» явится надежным средством предотвращения войн.

Чэнь Ду-сю, выступая со статьями об уроках войны, высказывал мнение, что победа над Германией есть заслуга не только Антанты, но и немецких социал-демократов, готовивших революционное свержение власти кайзера и милитаристов. Это не помешало Чэнь Ду-сю также включиться в хор, воспевающий «14 пунктов» Вильсона, выдавая их за образец справедливости и основу взаимоотношений между людьми и государствами. Самого Вильсона Чэнь Ду-сю называл «самым замечательным человеком в мире». Чэнь Ду-сю, по его словам, «стыдно за Китай, который не внес никакого вклада в эту победу». Он обрушился на тех, кто разрушил памятник Кеттелеру, сооруженный якобы по вине... ихэтуаней. В глазах Чэнь Ду-сю это был не столько памятник национального позора, «сколько память о «реакционном крестьянском восстании». Чэнь Ду-сю отрицал антиимпериалистический, антифеодальный характер движения ихэтуаней, явившегося, по его мнению, главной причиной отсталости Китая. Единственный путь к прогрессу страны автор видел в подражании западной цивилизации и в предотвращении крестьянских восстаний, которые «могли бы привести к новой интервенции, к сооружению новых памятников, подобных статуе Кеттелера».

Чэнь Ду-сю не понимал империалистического характера мировой войны, не смог оценить исторического значения Октябрьской революции, а следовательно, и определить путь дальнейшего развития Китая.

Совершенно по-иному понял уроки войны и значение Октябрьской революции Ли Да-чжао. Выступая на массовом митинге 16 ноября 1918 г., он решительно заявил, что победили в войне не Антанта и не Вильсон, не милитаристы разных стран, а народные массы и большевики. Ли Да-чжао характеризовал первую мировую войны как империалистическую и захватническую, приведшую к социальной революции в России и Германии, к поражению империализма, к победе народных масс, чьи совместные антивоенные выступления в разных странах приблизили конец войны. Ли Да-чжао указывал, что Октябрьская революция в России открыла новую эру, предвещая мировую революцию XX в., что-»русский путь» — единственный путь освобождения и возрождения Китая. Он призывал учиться у большевиков революционной теории и практике. Ли Да-чжао разъяснял китайскому народу, что рождение новой эры сопряжено с трудностями и опасностями —тем более новую эру нужно приветствовать и верить в ее победу. «Русская революция,—писал он,—это первый листик, упавший с тунгового дерева, предвещающий наступление осени старого мира».106

Толкуя термин «большевизм», который империалисты и реакционеры трактовали как «экстремизм», Ли Да-чжао отмечал, что большевизм— это «революционный социализм». «Большевики,— писал он,— основывались в своей деятельности на учении немецкого социалиста экономиста Маркса», а целью их является «уничтожение производственной системы,, обеспечивающей интересы капиталистических монополий». Большевики выступают против защиты буржуазного отечества и во всеуслышание заявляют, что «война —это война царя,, кайзера, короля, императора и капиталистических правительств... Наша война классовая, война пролетариев всех стран против мировой буржуазии, и ее успешный исход обеспечит работу трудящимся женщинам и мужчинам, сплотит всех трудящихся, осуществит передачу всех предприятий производителям и ликвидирует частную собственность. Большевики, объединяясь с пролетариями всех стран, с величайшей энергией сделают землю свободной». Слово «большевизм» создано русскими, но «его дух может стать духом общей сознательности в сердцах всего человечества XX в.»,—заявлял Ли Да-чжао.

Считая русский путь революции образцом для других стран, в том числе для Китая, Ли Да-чжао предсказывал: «Подобно широкому, бурно клокочущему потоку, массовое движение XX в. не может быть остановлено современными капиталистическими правительствами, потому что оно охватило все человечество, в ходе этого всемирного движения масс исторические пережитки, такие, как императоры, аристократы, военщина, бюрократия, милитаризм и капитализм,— все, что может быть препятствием на пути нового движения, будет непременно опрокинуто силой, равной десяти тысячам ударов грома. Никто из них не устоит перед этой неодолимой волной, один за другим они падут, как падаюг пожелтевшие, высохшие листья от прикосновения холодного-осеннего ветра». Ли Да-чжао воспевал торжество большевизма, предвещал наступление новой эры человечества: «Ныне все, что мы видим,— это победные знамена большевизма; все, что мы слышим отовсюду,—это звук триумфальной песни большевизма. Прозвучал набат гуманизма. Взошла заря свободы. Будущий мир неизбежно будет миром, красных знамен».

Ли Да-чжао призывал китайский народ трудиться и бороться не щадя сил, «пользоваться лучами света великого-Октября, озаряющими путь к новой жизни в ночном мраке Китая».

В описываемое время Ли Да-чжао еще не подошел к пониманию сущности марксизма-ленинизма, не выдвинул конкретной программы борьбы китайского народа за национальное и социальное освобождение, но революционным чутьем, он понимал и глубоко верил, что путь русского пролетариата, указанный великим Лениным, является единственным путем, освобождения китайского народа.107

Система взглядов Ли Да-чжао, высказанная им в то время, основывалась еще не на марксизме-ленинизме, а на революционном демократизме, на гуманизме и «принципе труда».

Источниками гуманистических воззрений Ли Да-чжао были, с одной стороны, китайские традиционные идеи жэнь (гуманность), с другой — идеи буржуазных просветителей и великих утопистов западных стран. Древнекитайский и просветительский гуманизм, несмотря на громадную разницу имеют общие черты. Тот и другой преклонялись перед человеком как частью природы, выступали против религии, ставившей в центре мира сверхъестественную, божественную силу. Гуманизм провозглашал свободу личности, отвергал религиозный аскетизм, утверждал право человека на удовлетворение земных потребностей, на справедливое общественное устройство.

С гуманистических позиций Ли Да-чжао высказывался против насилия, эксплуатации человека человеком, подавления свободы, против всякого экспансионизма, который рассматривал как источник войн и угнетения.

Гуманизм Ли Да-чжао имел мало общего с буржуазным: и тем более с древнекитайским гуманизмом. Как и социалисты-утописты, Ли Да-чжао особое значение придавал формам общения и взаимной связи людей. Он призывал к имущественному равенству, равному участию всех в общественном производстве; к созданию такого строя, где труд был бы обязанностью для всех без исключения членов общества, где «паразитизм и леность будут объявлены вне моральных законов». С этой точки зрения капитализм   с   его   системой эксплуатации трудящихся Ли Да-чжао рассматривал как «антигуманное общество».

Разгром иностранных интервентов Красной Армией, отстоявшей революционные завоевания Октября, доказал китайскому народу практическую возможность победы угнетенных народов над вооруженными до зубов империалистами. Социальным итогом войны, считал Ли Да-чжао, является поражение капитализма и «торжество принципов труда». И далее: «Отныне мир становится миром тружеников... Всякий, кто не работает,— грабитель. Борьба двух грабителей за не принадлежащее им имущество ничем не отличается от разбоя и является одной из его разновидностей».

Критикуя капиталистический строй, Ли Да-чжао не ограничился замечанием, что при капитализме труд не является обязанностью всех, что существуют также паразитизм и тунеядство. Он подчеркивал и то, что при капитализме народ фактически лишен права на труд. Лишение человека этого неотъемлемого права — главное проявление антигуманной сущности капитализма. С победой демократизма, гуманизма и «принципа труда» будет обеспечено, по мнению Ли Да-чжао, право на труд всего человечества, в том числе и китайцев. «Теперь, когда мир стал огромной мастерской, где могут найти работу все... мы должны стать тружениками,— писал Ли Да-чжао и призывал: — Соотечественники! Скорее за работу!».108

Логическая цепь рассуждений Ли Да-чжао существенно отличается от формулы «Труд — святое дело», выдвинутой Цай Юань-пэем и ставшей позже общим лозунгом «движения 4 мая» 1919 г. Гуманистическое мировоззрение Ли Да-чжао, поднявшегося до острейшей критики капитализма, служило своего рода мостом для перехода передовых людей Китая от революционной демократии к марксизму. Что касается «принципа труда», то он привел Ли Да-чжао к пониманию исторической роли рабочего класса в борьбе народа за освобождение.

Объективную экономическую закономерность смены общественных формаций Ли Да-чжао тогда еще не в состоянии был осмыслить. Всем разумом и сердцем приветствуя новый общественный строй, он исходил из этических категорий добра, гуманности, справедливости. Смену капитализма социализмом Ли Да-чжао представлял как «торжество принципа взаимопомощи над принципом борьбы, конкуренции, соперничества». «В основе социалистических учений всех направлений лежит мораль в чистом виде,— писал Ли Да-чжао.— Сотрудничество и дружба являются общим законом жизни человеческого общества... и утописты и сторонники научного социализма — все они соответственно своим знаниям и умению строили теорию на базе этого общего закона — закона сотрудничества, дружбы, взаимопомощи, любви. Такие отношения, свойственные семье и роду, социалисты хотят возродить в жизни всего общества».

Эту идею Ли Да-чжао в значительной мере почерпнул из учения Кропоткина о «биосоциологическом законе взаимопомощи», широко распространенного в то время в Китае. Следует заметить, что, критикуя социальный дарвинизм и мальтузианство, он также исходил из позитивистской теории Кропоткина о взаимопомощи как первоначальном инстинкте человека и законе природы. «Совсем недавно сторонники естественной эволюции во весь голос заявляли: погибает слабый, побеждает сильный, пожирающий слабого,— писал Ли Да-чжао.— Теперь всем ясна ошибочность этих взглядов, все понимают, что человеческая жизнь развивается не как борьба, а как взаимопомощь».109