Влияние трудов М.В.Ломоносова на развитие медицины в России

и «художества». Он писал: «Учением  приобретенные  познания  разделяются  на

науки  и  художества.  Науки  подают  ясное  о  вещах  понятие  и  открывают

потаенные  действий   и   свойств   причины;   художества   к   приумножению

человеческой  пользы  оные  употребляют.  Науки  довольствуют  врожденное  и

вкорененное в нас любопытство;  художества  снисканием  прибытка  увеселяют.

Науки художествам путь показывают; художества происхождение  наук  ускоряют.

Обои  общею пользою согласно служат».  Как  видно  из  приведенных

слов, великий  ученый  под  наукой  понимал  теорию,  а  под  художеством  –

практику  и с поразительной проницательностью  подчеркивал их  взаимную  связь

и взаимную необходимость.

    Исходя из такого понимания,  можно и в медицине говорить  о науке и о  ее

«употреблении»  -  врачебном  искусстве,  художестве.  Поэтому   у   М.   В.

Ломоносова  мы встречаем отзывы, как о медицинской  науке, так и  о  врачебном

искусстве. Однако преобладают первые. М. В. Ломоносова –  естествоиспытателя

и философа – прежде всего, привлекала медицина как наука,  ее  теоретические

основы.

    М. В. Ломоносов называл медицину  частью физики. «Великая часть  физики и

полезнейшая роду человеческому наука  есть  медицина...». Такое

определение медицины он дает неоднократно. Это  определение  медицины  в  его

устах весьма существенно. Оно подчеркивало научный характер медицины.

    Поскольку под физикой в то  время понималось  естествознание  в  широком

смысле  слова, определение М. В. Ломоносова вводило медицину в  широкий  круг

естественных  наук.

    Составляя в 1758 – 1759 гг. проект  преобразования Академии наук, М.  В.

Ломоносов высказал  интересные  соображения  о  разделении  наук.  Он  делил

«высокие» науки на  три  класса.  «Сие  разделение,  писал  он,  имеет  свое

основание на познании человеческом,  из  которых  нижнее  представляет  вещи

просто, без изыскания причин и без  выкладки, одним  историческим  описанием;

второе  или среднее познание представляет вещи с  причинами,  по  физическому

рассуждению;  третие,  или  высшее   познание,   сверх   показания   причин,

утверждает  оные математическим исчислением».

    Предлагая, сообразно этому, иметь  в академическом собрании  три   класса

–  математический, физический и исторический,  М.  В.  Ломоносов  относил  к

первому классу академиков по высшей математике, астрономии  и  механике,  ко

второму – физика, медика и химика, к третьему – анатома-зоолога, ботаника  и

металлурга.Исходя из приведенной выше ломоносовской  классификации  наук,  следует

признать, что М. В. Ломоносов считал  анатомию  наукой  чисто  эмпирической,

описательной, медицину же – такой, которая «представляет  вещи  с  причинами,

по  физическому рассуждению»4.

    Такой  взгляд  на  медицину,  признание  за   ней   свойства   находить

причинность  изучаемых  ею  явлений,  да  еще  с  применением   «физического

рассуждения», был для того времени весьма прогрессивным.

    Считая  медицину  частью  физики  в  широком  смысле   слова,   т.   е.

естествознания, М. В.  Ломоносов  подчеркивал  ее  тесную  связь  с  другими

отраслями естествознания, в частности с  химией и физикой в узком смысле.

    Рассуждая о структуре Академии  наук, он писал в 1764  г.:  «Анатомия   и

ботаника  полезны физику, поелику  могут  подать  случай  к  познанию  причин

физических. Химик без знания физики подобен  человеку, который  всего  искать

должен  ощупом. И сии две науки так  соединены  между  собой,  что  одна  без

другой  в совершенстве быть  не  могут.  Анатомик,  будучи  притом  физиолог,

должен  давать из физики причины движения животного тела, а поелику  медик  –

разуметь  химию и в ботанике лекарственные травы...».

    Признание связи наук между  собой, необходимость ученому  не замыкаться в

рамки  узкой  дисциплины  неоднократно  звучит   в   высказываниях   М.   В.

Ломоносова.

    Ломоносов не всегда придерживался  такой классификации наук.  В   «Списке

наук  Академии»,  предположительно   датируемом   1745   г.,   все   медико-

биологические науки отнесены ко второму классу и  названы иначе:  анатомия,

физиология  и патология, хирургия. В дальнейшем, как мы видим,  хирург

заменяется  медиком  и  исключается  физиология  и  патология.  Впоследствии,

вновь составляя предположения об устройстве Академии наук    (1764),  М.  В.

Ломоносов исключил из состава  академиков  физиолога,  пояснив,  что  знание

физиологии  «всегда должно требоваться... от анатома  или физика», и  исключил

также медика. В этом он был, однако,  не  последователен,  так  как

несколькими  страницами  ниже  он   предлагал   профессоров   академического

университета  выбирать из числа академиков, а  среди  предметов  медицинского

факультета  этого университета называл и  практическую медицину.

    Вполне присоединяясь к мнению  Цицерона, который считал, что   все  науки

«столь  тесное  имеют  между  собой   взаимство   и   соединение,   что   по

справедливости  за одну и неразделимую  фамилию  их  почитать  надлежит».  В.

Ломоносов  приводил  в  пример  медицину.  Он  писал:  «Другой  желает  быть

медиком,  не  зная  совершенно  анатомии,  фармацевтики  и  пр.,  как  может

врачевать болящего, различать травы и составлять лекарства?»

    Сохраняя в  своем  материализме  немалый  элемент  механицизма,  М.  В.

Ломоносов был склонен строение и функции  тела,  а  также  причину  отдельных

заболеваний истолковывать по законам физики.

    Но еще большее значение для  медицины М. В.  Ломоносов   придавал  химии.

«Медик  без  довольного  познания  химии  совершен  быть  не  может,  и  всех

недостатков, всех  излишеств  и  от  них  происходящих  во  врачебной  науке

поползновений дополнения, отвращения и  исправления  от  одной  почти  химии

уповать должно».

    М. В. Ломоносов напоминал, как  важно для химиков не отвлекаться  от «дел

практических, в обществе полезных, чего от химии  ожидают  краски,  литейное

дело, медицина, экономия и прочее».

    Только химия может установить  наличие в тех  или  иных  телах  целебных

свойств, поскольку их причина «лежит в  частях, недоступных  остроте  зрения».

    Намечая  в  плане  курса   физической  химии  (1752)  программу  физико-

химического исследования основных качеств веществ, М.  В.  Ломоносов  наряду

со  сцеплением, упругостью, цветом, вкусом, притяжением и т.  п.  называет  и

«лечебные силы».

    Только благодаря химии  становятся  понятными  физиологические  функции

человеческого организма, а также их нарушения  – болезни. Химия помогает и  в

изучении  строения тела. Ратуя за коллективное разрешение научных  проблем  и

за  «союз наук» в академии, М. В. Ломоносов  писал:  «Часто  требует  астроном

механикова и физикова совета, ботаник и анатомик –  химикова...  Слеп  физик

без математики, сухорук без химии. Итак,  ежели  он  своих  глаз  и  рук  не

имеет, у других заимствовать должен, однако свои чужих лучше.. .»  .

Иначе говоря, анатом, как и физик, должен досконально знать химию.

    Только химия, по мнению М.  В.  Ломоносова,  позволяет   познать  природу

основных  соков организма, «жидких материй, к содержанию  жизни  человеческой

нужных, обращающихся в теле нашем, которых  качества,  составляющие  части  и

их  полезные и вредные перемены и  производящие и пресекающие их  способы  без

химии никак испытаны быть не могут. Ею познается  натуральное смешение  крови

и питательных соков...».

    Знание строения и свойств  тела для врачей, по мнению  М. В.  Ломоносова,

– главное. Гениальный ученый ясно видел, что медицина, наука  о  болезнях  и

их  лечении, зиждется на знании строения и жизнедеятельности организма  в  его

нормальном  состоянии. Без этого знания не  может  быть  достигнута  основная

цель  медицины  –  исцеление  болезней.  Для  излечения  болезней  необходимо

понять  их непосредственную причину,  а  «причины  нарушенного  здравия»,  по

словам  М. В. Ломоносова, медицина «чрез познание свойств тела  человеческого

достигает».

    Как известно, для химии М. В.  Ломоносов сделал чрезвычайно много. Одним

из  первых важных начинаний нового профессора химии явилась постройка в  1748

г. химической лаборатории  Академии  на  Васильевском  острове.  Одноэтажное