Православие как культурообразующий компонент русской культуры

Православная монастырская культура дала России не только сонм праведников. Она дала ей ее летописи, т.е. положила начало русской историографии и русскому национальному самосознанию. Пушкин выражает это так: «Мы обязаны монахам нашей историей, следственно и просвещением» (Пушкин. «Исторические Замечания» 1822 г.). Нельзя забывать, что Православная вера долго считалась в России истинным критерием «русскости».

Православное учение о бессмертии личной души (Утраченное в современном протестантизме, толкующем  «вечную жизнь» не в смысле бессмертия личной души, которая признается смертной), о повиновении высшим властям за совесть, о христианском терпении и об отдаче жизни «за други своя» дало русской армии все источники ее рыцарственного, лично-бесстрашного, беззаветно послушного и всепреодолевающего духа, развернутого в ее исторических войнах и особенно в учении и в практике А.В. Суворова, и не раз признававшегося неприятельскими полководцами (Фридрихом Великим, Наполеоном и др.).

Все русское искусство изошло из православной веры, искони впитывая в себя ее дух сердечного созерцание, молитвенного парения, свободной искренности и духовной ответственности (См. у Гоголя «В чем же наконец существо Русской Поэзии». А также «О лиризме наших поэтов». Срв. мою книгу «Основы Художества. О совершенном в искусстве»). Русская живопись пошла от иконы; русская музыка была овеяна церковным песнопением; русская архитектура пошла от храмового и монастырского зодчества; русский театр зародился от драматических «действ» на религиозные темы; русская литература пошла от церкви и монашества.

2.1. Идеалы православия в русской культуре

У людей, не знакомых с  основами православной культуры, возникает  много вопросов по поводу отношения  русских к другим народам и  к материальному миру. Почему патриотизм и верность Православию у русского народа так естественно сочетаются с терпимостью к другим вероисповеданиям и с некоторым равнодушием к материальным потерям? Почему Православие никого не принуждает к обращению в православную веру и вместе с тем так открыто? Почему православный русский народ не закрывает себя от общения с другими народами и национальностями, а гостеприимно принимает их в свою церковную, государственную и гражданскую общность, несмотря на то, что это чаще всего совсем «невыгодно»? Видимо, Православная Церковь и русский народ несут в себе идеалы, несравнимо более высокие и значимые, нежели сиюминутная выгода, материальные ценности и земное бытиё. Но понять это можно, лишь в достаточной мере изучив историю христианства и основы Православия. Истоки уважительного и доброжелательного отношения ко всем людям и вместе с тем готовности прийти на помощь нуждающимся в защите восходят к учению Христа: «…кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду. Просящему у тебя дай, и от хотящего занять у тебя не отвращайся. Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных. Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари? И если вы приветствуете только братьев ваших, что особенного делаете? Не так же ли поступают и язычники? Итак, будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный»

Эти великие христианские идеалы проносит русский народ через  все испытания, стараясь проявлять  милосердие и терпение к каждому человеку, поступаясь материальными благами ради блага высшего, всеобщего, всебратского во имя Христа. Вместе с тем для русских людей защита Православия и Отечества всегда считались священным долгом христианина, потому что в этом случае защищались святыни. Достойно нести и воплощать эти высочайшие идеалы в человеческом мире, где реализуется множество иных личных, национальных, политических и социально-культурных идей, очень непросто. По этому поводу Ф.М. Достоевский писал: «…народ русский в огромном большинстве своём православен и живёт идеей Православия в полноте, хотя и не разумеет эту идею отчётливо и научно. В сущности в народе нашем кроме этой «идеи» и нет никакой, и всё из неё одной и исходит, по крайней мере народ наш так хочет, всем сердцем своим и глубоким убеждением своим. Он именно хочет, чтоб всё, что есть у него и что дают ему, из этой лишь одной идеи и исходило. И это несмотря на то, что многое у самого же народа является и выходит до нелепости не из этой идеи, а смрадного, гадкого, преступного, варварского и греховного. Но и самые преступник и варвар хоть и грешат, а все-таки молят Бога, в высшие минуты духовной жизни своей, чтоб пресекся грех их и смрад и всё бы выходило опять из той излюбленной «идеи» их».

Здесь говорится о  наличии сил для возрождения народа и каждого (даже погибающего) человека. Эти силы – в правильном понимании спасения как освобождения от грехов благодатью Божией, в способности к покаянию как необходимом условии спасения и в горячей молитве как проявлении воли души к спасению.

2.2. Православие и государство

Наши предки до Х века были язычниками, но не христианами. Год 988 вошёл в историю русского народа как год крещения Руси. С этого времени Православие стало официально государственной религией на Руси. Во главе государства мог стоять только православный монарх, венчанный на княжение или царствование по православной традиции. Официальные акты государства (рождение, брак, венчание на царство, смерть) регистрировались только Церковью, в связи с чем совершались соответствующие Таинства (Крещение, Венчание) и богослужения. Все государственные церемонии сопровождались молебнами (специальными богослужениями). Православная Церковь играла важнейшую роль в государственных делах и в жизни народа. В XVI–XVII веках в состав Российского государства вошли многие иноверческие (исповедующие другие религии) и инославные (католики, протестанты) народы и государства. Русская Православная Церковь не проводила насильственного обращения народов в Православие, однако переход в Православие поддерживался и поощрялся. Крестившимся в Православной Церкви людям давали различные льготы, в частности снимали налоги. Понятия «русский» и «православный» на Руси до XX века были неразделимы и означали одно и то же, а именно: принадлежащий к русской православной культуре. Православным, а значит принадлежащим к русской православной культуре, мог стать человек любой национальности, готовый принять через Святое Крещение и веру во Христа православное мировоззрение и образ жизни. И так случалось часто: представители других национальностей и вероисповеданий принимали Православие как веру, мировоззрение и, соответственно, христианское бытие и становились истинными сынами нового для них православного Отечества. Нередко эти люди оставляли яркий след в истории нашей культуры, стремясь верой и Правдой служить новой Родине во славу Божию, как говорили на Руси, что означало честное служение не ради личной корысти и собственных интересов, а ради прославления Господа. Таким образом, Гражданская общность в России формировалась не по национальному признаку, а по принадлежности к Православию и отношению к православному государству. После Октябрьской революции, 23 января 1918 года, новое советское правительство приняло Декрет «Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви». Был провозглашён принцип «свободы совести и религиозных убеждений», который на деле превратился в настоящий террор против Православной Церкви, священнослужителей и прихожан. Государство и общество были объявлены атеистическими (атеизм – отрицание Бога), а вместо обеспечения прав граждан на свободу совести и религиозных убеждений проводилась политика борьбы с религией. Храмы закрывали и разрушали, священников арестовывали, подвергали истязаниям, убивали. В монастырях устраивали концентрационные лагеря. В 1930 году в Москве был запрещен колокольный звон. Такие страшные, жестокие и безнравственные страницы нашей истории были вызваны новой атеистической идеологией, совершенно чуждой традиционной русской культуре, формировавшейся веками на православных идеалах любви, добра и смирения. Однако православные традиции были глубоки, и православная религия оставалась самой распространённой на территории России. А в закрытых храмах зачастую само время словно не смело касаться тлением ликов святых. С 90-х годов XX века православная культура в России начала интенсивно возрождаться. Изменились и официальное отношение к Церкви, и сознание граждан. Вновь зазвонили колокола, в открытых и восстановленных храмах и монастырях стали совершаться богослужения. Тысячи россиян пришли в храмы впервые, обретая духовную защиту и поддержку. Возрождению православной культуры не могла воспрепятствовать и даже «способствовала» деятельность проповедников-сектантов, разного рода «целителей», а также миссионеров (распространителей) иных религий. С начала 90-х годов они активно пропагандировали свои «пути ко спасению», «воспитательные программы», методы «оздоровления и духовной помощи», распространяли литературу и разнообразные фетиши (фетиш – предмет, якобы наделенный сверхъестественными свойствами). Причиненный ими многообразный вред обратил многих россиян за духовкой защитой к родным традициям. В настоящее время Православие официально не является государственной религией, но остаётся культурообразующей и традиционной для России, так как традиции православной религии сохранялись в России на протяжении всей её истории и отразились на всех сферах бытия россиян, включая законодательство, общественные, семейные, бытовые отношения, а также литературу и искусство. В Москве и других исконно русских городах, среди преимущественно русского населения, и раньше, и в нынешнее время живут и продолжают активно расселяться люди самых разных национальностей и вероисповеданий и не стремятся возвращаться на родину предков. Это значит, что великая русская культура, основанная на православных традициях и морали, привлекает другие народы не только высокими духовно-эстетическими и научными достижениями, но и прекрасными традициями человеческого общежития, миролюбия и братского отношения ко всем людям. Очень важно в современном мире проявлять благородство, гостеприимство, доброту и умение даже повседневные заботы и личные проблемы осмысливать и подчинять высочайшим духовным идеалам.

3. Евразийская ориентация  русской культуры

Евразийское движение, расцветшее в  среде русской эмиграции в 1920—1930-е гг., переживает в наше время как бы второе рождение. Идеи евразийства в той или иной мере подхвачены интеллектуальной элитой истеблишмента в России и не только в ней. В частности, всем памятен выдвинутый в апреле 1994 г. президентом Казахстана Н. Назарбаевым проект создания Евразийского союза. К идеям евразийства сочувственно относятся такие разные по мировоззрению и устремлениям деятели, как бывший (до 1993 г.) советник российского президента С. Станкевич и лидер коммунистов Г. Зюганов, один из вдохновителей “духовной оппозиции” А. Проханов вкупе с целым рядом других русскоориентированных писателей. Евразийскую идеологию пропагандируют русскоцентристский литературно-художественный журнал “Наш современник” и орган Российской Академии наук “Общественные науки и современность”. К евразийским источникам восходят, за редчайшими исключениями, все построения столь популярного ныне географа и историка Л.Н. Гумилева, чье собрание сочинений выпускается сейчас с большой помпой библиотечным объединением “Танаиc”. Все это вызывает насущную потребность вернуться к самым истокам евразийского учения, проанализировать его основные постулаты, вспомнить, какова была сверхзадача евразийского движения, ради чего оно создавалось. Несмотря на то, что в последние годы евразийская идеология стала объектом пристального внимания российских ученых, многие ее аспекты все еще остаются в тени и требуют специального изучения. Это относится, в частности, к национальным проблемам, которые в свое время очень живо обсуждались евразийцами. Напомню, что основной пафос евразийского движения сводился к сохранению во что бы то ни стало целостности Российского государства, независимо от того, будет ли оно называться Российской империей, СССР или Евразией. Впрочем, последнее название, предложенное П.Н. Савицким, опиравшимся на определенную традицию в русской географической мысли, казалось им предпочтительным.

Евразийцы понимали, что бурный рост национальных движений на территории бывшей Российской империи и последовавшее вслед за тем получение отдельными народами широких политических прав и свобод делает невозможным былое господство русских на всей территории государства, предоставляя им равный со всеми другими народами политический статус. Здраво оценивая происходившие на их глазах кардинальные изменения в национально-политической ситуации, евразийцы видели будущее Российского государства только в свободном союзе (федерации) равноправных народов. В то же время их пугало расширение политических и культурных прав отдельных народов, которое при определенных условиях могло породить сильные сепаратистские устремления и привести страну к развалу. Чтобы это предотвратить, евразийцы и предлагали целенаправленно создавать общеевразийскую культуру и культивировать общеевразийское самосознание, которые бы гармонично сочетались с развитием отдельных этнических культур и не противоречили бы локальным идентификациям. Вместе с тем, по евразийской концепции, связующим стержнем такого сообщества народов должен был стать русский народ, равно как основу общеевразийской культуры суждено было составить русской культуре. Все эти идеи в наиболее концентрированном виде были изложены в 1927 г. Н. С. Трубецким.

3.1. Евразийская теория культуры и проблема межкультурных контактов

Будучи незаурядными мыслителями  и высококвалифицированными специалистами, идеологи евразийства видели одну из главных своих задач в научном  обосновании изложенных выше идей. В основу своих построений они  положили теорию культуры, содержавшую ряд положений, которые позднее нашли свое применение в концепциях этнических культур и локальных цивилизаций. Особый интерес для настоящей работы имеют их представления о характере контактов между особыми этническими культурами, или “культурными мирами”, о возможных результатах этих контактов и об особенностях интеграции отдельных локальных культур в более крупные многокомпонентные сообщества. Евразийцы мыслили культуру как сложную иерархическую систему, состоявшую, подобно матрешке, из единиц разного охвата, причем единства более высокого уровня интеграции включали по нескольку более дробных локальных общностей. Например, по Л. П. Карсавину, следовало делать различия между культурными мирами (“христианский”, “мусульманский” и т. д.), региональными общностями (европейско-католическая, евразийско-русская и пр.) и входящими в них отдельными народами. Согласно этой концепции, между единицами, составлявшими единую общность, было больше культурных сходств и, следовательно, больше взаимопонимания, чем между теми, которые входили в разные общности. Эти сходства порождались не столько общей генетической основой, сколько возникали в процессе тесных межкультурных контактов. В частности, евразийская концепция утверждала, что восточнославянские народы по своей культуре были гораздо ближе к финно-угорским и тюркским народам, нежели к южным и западным славянам, которые входили в иную культурную общность.

Н. С. Трубецкой посвятил несколько  специальных работ для обоснования  этого тезиса. Он подчеркивал непреходящую ценность отдельных этнических культур, которые только и позволяли отдельным людям или целым народам полностью раскрыть и реализовать свою индивидуальность. Так как, по евразийской концепции, основу любой культуры составляла самобытная национальная психология (национальный характер), черпающая истоки в религии, следовательно, настаивал Трубецкой, отдельные культуры будут тем сильнее отличаться друг от друга, чем сильнее различаются по своей национальной психологии их носители. Тем самым, во-первых, ни один народ не способен полностью перейти на культуру другого, во-вторых, невозможны даже какие-либо аутентичные культурные заимствования, так как в новой культурной среде поступающая извне информация в обязательном порядке перерабатывается, наконец, в-третьих, культурные заимствования могут быть полезны или вообще иметь место только при контактах между близкими по духу культурами. Попав в благоприятную для себя по духу этносоциальную среду, народ может слиться с ней в гармоничную многокомпонентную общность. В противном случае культурное взаимодействие ведет либо к деформации данной культуры, либо к ее полному разложению. Трубецкой писал: “Систематическое подражание одного народа другому или нескольких народов друг другу может быть полезно только в том случае, если народы, о которых идет речь, связаны друг с другом достаточным числом черт внутреннего духовного родства, существенным сходством и линиями притяжения. Как отдельный человек, будучи обречен на длительное общение исключительно с чуждыми ему по духу людьми, испытывает мучительную тоску, могущую превратиться в неврастению, духовное разложение, так точно и народ, попавший в неподходящую для него среду других народов, может духовно разложиться”. Карсавин добавлял, что чуждые культурные компоненты могут послужить ферментами распада лишь для “больной” культуры, здоровой они не грозят.

4. Соборность как этическая основа культуры.

Соборность, как социальное понятие, трактуется весьма широко, охватывая  весь уклад жизни социума, комплекс морально-этических, нравственных норм внутри сообщества. Во многих случаях эти нормы безоговорочно осуждают крайний индивидуализм, эгоизм, эгоцентризм, стремление отдельного индивида противопоставить себя общности. Соборность отвергает такое понятие, как «личное счастье», утверждая, что быть счастливым в одиночестве для человека невозможно. Соборность исповедует альтруизм и самоотверженность во благо общего дела.

Соборность, как характеристика координационно-организованного (синергетического) состояния общества, современной наукой  рассматривается на основе исследования механизма функционирования целостных или холистических систем. На основе открытых, динамических, самоорганизующихся формаций.

Соборность в обществе предполагает возможность добровольного выбора людьми новой стратегии жизни  и тактики поведения.

Для одних людей главный смысл  жизни состоит в реализации демократических  принципов и признании власти человека над человеком, как доминирующей ценности. Данная задача успешно реализуется  в рамках традиционного государственного устройства.

Для Соборных же, стратегия жизни заключается в том, чтобы добровольно сформировать систему, в которой люди будут признавать моральные ценности друг друга, «принимать их такими, какие они есть», совершенствуя, в первую очередь, себя, а не других, для реализации главной цели — создание гуманистического, социально-справедливого общества.

Соборное общество обладает ментальной и духовной общностью свободных  индивидов, на основе естественных, органичных факторов социального бытия.

В Соборности  заключается смысл  жизни представителей качественно иной формы объединения людей — соборного общества. Для других же остается одно - продолжать жить в существующем порочном обществе, признавая влияние и власть человека над человеком доминирующими факторами существования.

Вместе с тем, соборное общество не предусматривает отказа от государства, государственности, как от основы и неотъемлемого условия своего формирования и развития.

Формирование соборного общества процесс не случайный, а закономерный, как соглашается большинство, российских писателей, философов, ученых.

Соборность — это цельность, внутренняя полнота, множество, собранное  силой любви в свободное и  органическое единство.

Д.А. Хомяков дает определение соборности, которое продолжает идейную линию  российской мысли еще с дохристианских времен. Соборность, по его утверждению, — целостное сочетание свободы и единства многих людей на основе их общей любви к одним и тем же абсолютным ценностям.