Выработка взглядов СССР и США на послевоенный мир (1943-1947)

ж) Среди негативных элементов  буожуазно-капиталистического общества наиболее из всех являются те, которые  Ленин называл ложными друзьями народа, а именно умеренно-социалистические и социал-демократические лидеры (другими словами, некоммунистическое левое крыло). Они более опасны, нежели махровые реакционеры, поскольку  последние, по крайней мере, выступа¬ют под своими подлинными знаменами, в  то время, как умеренные левацкие лидеры запутывают людей, используя  атрибуты социализма в интересах  реакционного капитала.

Это все, что касается предпосылок. К каким выводам они приводят с точки зрения советской политики? К следующим:    

а) необходимо делать всё, чтобы  усилить относительную мощь СССР как движущей силы в международном  сообществе. И напротив, не следует  упускать ни одной возможности, с  тем чтобы уменьшить мощь и  влияние коллективное, а также  индивидуальное капиталистических  держав.

б) Советские усилия а также  усилия заграничных друзей России должны быть направлены на углубление и использование  различий и конфликтов между капиталистическими державами. Если они в конечном итоге перерастут в «империалистическую» войну, то эта война должна быть превращена в революционные восстания в различных капиталистических странах.

в) «Демократические, прогрессивные» элементы за границей должны максимально  использоваться для оказания давления на правительства капиталистических  стран по направлениям, отвечающим советским интересам.

г) Необходимо вести беспрестанную  борьбу против заграничных социалистических и социал-демократических лидеров.

Часть 2. История мировоззрения

Перед тем, как рассмотреть  последствия этой партийной линии  на практике, я хотел бы привлечь внимание к некоторым её аспектам.

Во-первых, она не представляет собой естественное мировоззрение  русского народа. Последний в целом  дружественно настроен к внешнему миру, стремится познакомиться с его  опытом, сравниться с ним своими талантами, которыми он обладает, стремится  превыше всего жить в мире и  наслаждаться плодами своего труда. Партийная линия представляет лишь тезис, который официальная пропагандистская машина продвигает с большим умением  и настойчивостью в общество, которое  зачастую совершенно не приемлет это  всеми фибрами своей души. однако линия партии определяет мировоззрение  и поведение людей, составляющих аппарат власти – партию, тайную полицию и правительство, - и нам  приходится  иметь дело исключительно  с этими людьми.

Во-вторых, пожалуйста, имейте в виду, что посылки ко которых  основывается эта линия патрии в  большинстве своем просто не соответствуют  истине. Опыт социалистических государств является вполне возможным. Основные внутренние конфликты в развитых странах  более не являются конфликтами, вытекающими  из развитого урбанизма и индустриализма как таковых. Причиной того, что Россия до сих пор не столкнулась с  ними, является не социализм, а исключительно  её собственная отсталость. Внутренние противоречия капитализма не всегда приводят к войнам; и не все войны  могут быть объяснены этой причиной. Это полный нонсенс говорить сегодня  о возможности интервенции против СССР после ликвидации Германии и  Японии, не учитывая пример последней  войны. Не будучи спровоцированным силами нетерпимости и подрывными силами, «капиталистический» мир сегодня  вполне в состоянии жить в мире с самим собой и с Россией. Наконец, ни один здравомыслящий человек  не имеет оснований ставить под  сомнение искренность умеренных  социалистических лидеров в западных странах. Кроме того, несправедливо  отрицать успех их усилий в деле улучшения положения рабочего населения  в тех случаях, как, например, в  Скандинавии, когда им был предоставлен шанс показать, на что они способны.

Ложность этих посылок, каждая из которых восходит своими корнями  к предвоенной истории, была достаточно полно продемонстрирована самим  этим конфликтом. Англо-американские противоречия не стали основными противоречиями западного мира. Капиталистические  страны, помимо стран оси, не проявили склонности к решению своих противоречий посредством присоединения к крестовому походу против СССР. Вместо превращения империалистической войны в гражданские войны и революцию СССР столкнулся с положением, когда он был вынужден сражаться бок о бок с капиталистическими державами за известную общность целей.

Тем не менее все эти  тезисы, какими бы безосновательными  и ложными они не были, сегодня  самоуверенно выдвигаются вновь. На что это указывает? На то, что советская  партийная линия не основывается на каком-либо объективном анализе  положения за пределами границ России; она, бесспорно, не имеет ни чего общего с условиями, существующими вне  России, и вытекает главным образом  из основных внутренних потребностей, которые существовали до последней  войны и существуют сегодня.                                         

В основе неврастенического  взгляда Кремля на международные  дела лежит традиционное и инстинктивное  российское чувство присутствия  опасности. Первоначально это была неуверенность мирных людей, занимавшихся сельским хозяйством, которые пытались жить на обширной открытой равнине  по соседству со свирепыми кочевыми народами. Когда Россия вошла в  контакт с экономически развитым Западом, к этому добавился страх  перед более компетентными, более  мощными, более высокоорганизованными  обществами в сфере экономики. Однако этот последний тип неуверенности  сказывался в большей мере на правителях России, нежели на русском народе, поскольку  российские правители всегда чувствовали, что их правление является относительно архаичным но форме, хрупким и  искусственным в своей психологической  основе, не способным выдержать сравнение  или контакт с политическими  системами в странах Запада. По этой причине они всегда опасались  иностранного проникновения, боялись  прямых контактов с западным миром, боялись того, что могло бы произойти, если бы русские узнали правду о  внешнем мире или если бы иностранцы узнали правду о внутреннем мире России. И они научились добиваться безопасности лишь посредством упорной, однако смертельной  борьбы за полное уничтожение противостоящей силы, никогда не вступая во взаимодействие и в компромисс с ней.                

Не является случайностью тот факт, что марксизм, медленно тлевший в течение полувека в  Западной Европе, впервые по-настоящему занялся и ярко разгорелся в России. Лишь на этой земле, которая никогда  не знала дружелюбного соседа или  какого-либо приемлемого равновесия отдельных сил, будь то внутренних или  международных, могла расцвести  доктрина, в рамках которой считается  невозможным разрешить экономические  противоречия общества мирными средствами. После установления большевистского  режима марксистская догма, ставшая  еще более жесткой и нетерпимой в результате ее ленинской интерпретации, стала совершенным механизмом чувства  отсутствия безопасности, которому большевики были подвержены еще более, нежели предыдущие правители России. В этой догме, с  ее базовым альтруизмом цели, они  нашли оправдание своему инстинктивному страху перед внешним миром; диктатуре, без которой они не знали как  можно управлять; жестокостям, которые  они не посмели не применить: жертвам, которые они сочли необходимым  требовать. Во имя марксизма они  пожертвовали все этические ценности своих методов и тактики. Сегодня  они не могут избавиться от этого. Это является фиговым листком  их моральной и интеллектуальной респектабельности. Без этого они  предстанут перед историей в лучшем случае лишь как последние из длинной  череды жестоких и расточительных русских  правителей, которые неуклонно двигали  страну к все новым высотам  военной мощи, с тем чтобы гарантировать  внешнюю безопасность своих внутренне  слабых режимов. Именно поэтому советские  цели должны всегда быть наряжены в  торжественные внешние атрибуты марксизма и поэтому никто  не должен недооценивать важность догмы  в советских делах. Таким образом, особенности положения советского руководства и вынуждают их и в прошлом, и сейчас прибегать к догмам, которые (очевидный пропуск) внешний мир как злой, враждебный и угрожающий, но и несущий в себе микробы, ползучие болезни и которому суждено погибнуть от все усиливающихся внутренних потрясений, пока растущая мощь социализма не нанесет ему завершающий смертельный удар и он не  уступит место новому и лучшему миру. Этим тезисом обосновывается тот рост военной и полицейской мощи русского государства, та изоляция русского населения от внешнего мира и то изменчивое и постоянное давление к расширению проделов русской полицейской мощи, которые в совокупности представляют собой естественные и инстинктивные потребности русских правителей. В своей основе это всего лишь неуклонное продвижение тревожного русского национализма — многовековое движение, в котором сложнейшим образом смешались концепции нападения и защиты. Однако в своем новом обличий международного марксизма с его подслащенными обещаниями отчаявшемуся, истерзанному войной внешнему миру он еще более опасен н коварен, нежели когда-либо прежде.

На основе вышесказанного не следует думать, что советская  партийная линия обязательно  является лицемерной и неискренней, когда речь идет о всех тех, кто  ее проводит. Многие из них слишком  мало знают о внешнем мире и  являются слишком зависимыми в своих  суждениях, чтобы поставить под  вопрос (очевидный пропуск в тексте) самогипноз, и кому не представляет трудности заставить себя верить в то, во что легко и удобно верить. И наконец, мы сталкиваемся с непостижимой тайной, связанной  с тем, кто на этой великой земле  действительно получает точную и  неискаженную информацию о внешнем  мире, если такой человек вообще имеется. В атмосфере восточной  секретности и таинственности, которая  пронизывает это правительство, имеются неисчислимые возможности  искажения или отравления источников и потоков информации. Неуважение русских к объективной правде, само их неверие в ее существование  приводят к тому, что они рассматривают  любые факты как инструменты  продвижения к той или иной скрытой цели. Имеются все основания  подозревать, что это правительство  фактически является заговором в  заговоре; и лично мне, например, мало верится в то, что сам Сталин получает сколь-лнбо объективную картину  внешнего мира. Здесь имеются все  возможности для того вида тонкой интриги, в которой русские являются мас-терами. Невозможность для иностранных  правительств четко изложить свою позицию  русским руководителям — тот  масштаб, в котором их отношения  с Россией зависят от благорасположения  незаметных и безвестных советников, которых они никогда не видят  и на которых не могут повлиять, — это, по моему мнению, яв¬ляется  наиболее тревожной чертой дипломатии в Москве, причем той, которую западным государственным деятелям следует  хорошо помнить, если они хотят понять природу трудностей, с которыми здесь  сталкиваются.

Часть 3. Отражение советского мировоззрения в практической политике на официальном уровне

Мы сейчас познакомились  с характером и предысторией советской  програм¬мы. Чего можно ожидать в  плане ее практического осуществления?

Советская политика, как это  отмечается в соответствующем запросе  Депар¬тамента, проводится в двух плоскостях: 1) официальная плоскость, представленная действиями, предпринимаемыми официально от имени Советского правительства;

в 2) подпольной плоскости  действий, проводимых учреждениями, ответственность    , за действия которых не признается Советским правительством.

Политика, проводимая в обеих  плоскостях, рассчитана на обслуживание основных направлений политики от а) до г), изложенных в части 1. Действия, пред¬принимаемые в различных плоскостях, характеризуются значительным различием, однако совпадают друг с другом в  своей цели, сроках и последствиях.

В официальной плоскости  следует обратить внимание на следующее:

а) Внутренняя политика посвящена  укреплению любым способом мощи и  пре¬стижа Советского государства: интенсивная военная индустриализация: макси¬мальное развитие вооруженных  сил; выставление напоказ, с тем  чтобы поразить посторонних; постоянная засекреченность внутренних вопросов, рассчитанная на то, чтобы скрыть слабые стороны и информацию от оппонентов.

б) Во всех случаях, когда  это считается своевременным  и многообещающим, предпринимаются  усилия в целях расширения официальных  границ советской мощи. На данный момент эти усилия ограничиваются некоторыми соседними точками, которые считаются  имеющими непосредственное стратегическое значение, такими, как Северный Иран, Турция, возможно, Борнхольм. Однако в  любое время могут появиться  другие точки, если и по мере того как  скрытая советская поли¬тическая  мощь будет охватывать новые области. Так, к «дружественному» персидскому  правительству может быть обращена просьба предоставить России порт в  Персидском заливе. Если Испания попадет  под контроль коммунистов, может  возникнуть вопрос о советской базе в Гибралтарском проливе. Однако подобные притязания возникнут на официальном  уровне лишь тогда, когда завершена  неофициальная подготовка.

в) Русские будут официально участвовать в работе международных  организаций в том случае, когда  они видят возможность расширения советского влияния или сдерживания  или размывания влияния других. Москва рассматривает ООН не как механизм постоянного и устойчивого мирового сообщества, основанного на взаимных интересах и целях всех стран, а как арену, обеспечивающую возможность  достижения вышеуказанных целей. Советы останутся в ООН до тех пор, пока будет считаться, что эта  организация служит достижению данной цели. Однако если когда-нибудь они  придут к выводу, что ООН наносит  ущерб дости-жению целей расширения их влияния, и если они увидят лучшие перспективы до¬стижения этих целей  по другим направлениям, они, без сомнения, покинут ООН. Это будет означать, однако, что они считают себя достаточно сильными, чтобы разрушить единство других стран посредством своего выхода, сделать ООН не¬эффективной в плане угрозы их целям или  безопасности и заменить ее междуна¬родным инструментом, являющимся более эффективным, с их точки зрения. Таким образом, советское отношение к ООН  в значительной мере будет зависеть от Лояльности других стран по отношению  к этой организации и от степени  энергич-ности, решительности и сплоченности, с которой эти страны защищают в ООН Мирную и многообещающую концепцию международной жизни, которую эта организация представляет собой в соответствии с нашим  образом мышления. Я вновь подчеркиваю, что у Москвы нет абстрактной приверженности идеалам ООН. Ее отношение к этой организации будет оставаться в целом прагматичным и основанным на тактических соображениях.

г) В отношении колониальных районов и отсталых или зависимых  народов советская политика даже на официальном уровне будет направлена на уменьшение мощи, влияния и связей развитых западных стран, основываясь  на теории что, пока эта политика проводится успешно, будет образовываться вакуум, способствующий коммунистическому  советскому проникновению. Таким образом, советское давление в отношение  участия в соглашениях по опеке, по моему мнению, является стремлением  получить возможность затруднять и  сдерживать влияние Запада в этих точках, а не обеспечить основной канал  для продвижения советского влияния. Нельзя сказать, что последний мотив  отсутствует, однако в этих целях  Советы предпочитают полагаться на иные каналы, нежели официальные соглашения об опеке. Следовательно, можно ожидать, что Советы, будут просить об участии  в любых соглашениях об опеке  или подобных соглашениях и использовать получаемые подобным образом рычаги, с тем чтобы уменьшить влияние  Запада на эти народы.                                              

д) Русские будут энергично  стремиться расширять советское  представительство и официальные  связи со странами, в которых, по их мнению, имеются большие возможности  противопоставления западным центрам  власти. Это касается широко разбросанных географических точек, как Германия, Аргентина, страны Ближнего Востока  и т. д.                                       

е) В международных экономических  вопросах советская политика будет  фактически определяться стремлением  Советского Союза и соседних районов  в целом, доминируемых Советским  Союзом, к автаркии. Это, однако, будет  основной политикой. Что касается официальной  линии, то позиция здесь пока не ясна. Советское правительство проявляет  странную сдержанность со времени прекращения  враждебных отношений в области  международной торговли. Если наметятся  крупные долгосрочные кредиты, я  считаю, что Советское правительство  может вновь лицемерно выступить, как это было в 30-е годы, за желательность  развития международных экономических  связей в целом. В противном случае я желаю возможным, что советская  внешняя торговля может быть в  значительной мере ограничена собственно советской сферой безопасности, включая  оккупированные районы Германки, и  может иметь место холодное официальное  отношение к принципу общего экономического сотрудничества между странами.

ё) Что касается культурного  сотрудничества, то здесь также будет  отмечаться неискренняя поддержка  желательности углубления культурных контактов между народами, однако на практике это никоим образом не будет интерпретироваться как потенциал  к снижению уровня безопасности советских  народов. Практические проявления советской  политики в этой связи будут ограничиваться узкими каналами тщательно контролируемых официальных визитов и функциц, характеризоваться избытком водки  и речей и отсутствием постоянных результатов.