А. В. Колчак

Для А. В. Колчака допрос имел особое значение. Он давал показания охотно, стремясь оставить для истории, потомства  и собственные биографические данные, и сведения о тех крупнейших событиях, в которых ему довелось непосредственно  участвовать. На допросах держался с  достоинством (см. приложение, рис. 42), вызывая  невольное уважение у следователей.

Но вот начавшийся без особой торопливости, по определенному плану  ход допроса был свергнут. С  участием С. Г. Чудновского он вылился  не в вопросительную, а чисто обвинительную  форму с прерыванием обвиняемого  на полуслове. Следствие уже не интересовали свидетельства виднейшего сына России об эпохе, ибо поступил приказ о его  немедленном расстреле¹⁴.

Комиссия вела допрос по заранее  определенному плану. Она решила дать путем этого допроса историю  не только самой колчаковщины в показаниях ее верховного главы, но и автобиографию  самого Колчака, чтобы полнее обрисовать этого "руководителя" контрреволюционного  наступления на молодую Советскую  республику. Замысел был правильный, но его выполнение доведено до конца  не было.. Допрос поэтому оборвался  там, где начиналась его самая  существенная часть — колчаковщина в собственном смысле, период диктатуры  Колчака, как "верховного правителя". Таким образом, обстоятельства сложились  так, что историко-биографический характер допроса в силу случайных обстоятельств  привел к отрицательным результатам. Допрос, несомненно, дал недурной автопортрет  Колчака, дал авто-историю возникновения  колчаковской диктатуры, дал ряд  характернейших черт колчаковщины, но не дал полной, исчерпывающей истории  и картины самой колчаковщины.

Долго, даже в зарубежной исторической и мемуарной литературе, считалось, что решение о расстреле А. В. Колчака было вынужденным и  принято на месте — иркутскими коммунистическими руководителями. Эта версия шла от мемуаристов, организовавших и производивших казнь. Для культивирования  этой версии было использовано такое  основание: приближение отступающих  войск белых к Иркутску и предъявление их командующим С. Н. Войцеховским ряда требований, в том числе — об освобождении и передаче А. В. Колчака  представителям союзников для отправки за рубеж¹⁰.

Колчак узнал о требовании от Тимиревой. Она переслала Колчаку  записку с сообщением об этом. Он ее получил. И ответил, заметив, что  из ультиматума Войцеховского "скорее... ничего не выйдет или же будет ускорение  неизбежного конца"

Каппелевцы, их командование, находясь в отчаянном положении, в сущности, скорее всего, блефовали, Они вряд ли имели реальные шансы штурмом  захватить Иркутск, тем более  потом вырваться из него. В их рядах насчитывалось не более 6–7 тыс. человек, многие из которых были больны. Игра генерала С. Н. Войцеховского  была проигрышной. На штурм Иркутска он так и не решился и через  Глазково, занятое чехословаками, ринулся  к Байкалу. Ни командование 5-й армии, ни Иркутский ревком, ни подчинявшееся  ему командование повстанцев всерьез  ультиматум не восприняли. Ультиматум их не испугал. Напротив, командующий  повстанческой армией Д. Е. Зверев требовал от С. Н. Войцеховского сдачи оружия и пр. Реальных шансов на освобождение Колчака у каппелевцев не было¹⁴.

Таким образом, Колчак предвидел возможность  своего расстрела. Это отразилось на последнем допросе. Колчак был настроен нервно, обычное спокойствие и  выдержка, которыми отличалось его  поведение на допросах, его покинули. Несколько нервничали и сами допрашивавшие. Нервничали и спешили. Нужно было с одной стороны закончить  определенный период истории колчаковщины, установление колчаковской диктатуры, а с другой — дать несколько  зафиксированных допросом ярких  проявлений этой диктатуры в ее борьбе со своими врагами не только революционного, но и право-социалистического лагеря — лагеря тех, кто эту диктатуру  подготовил. Это, значительно забегая  вперед от данной стадии вопроса, сделать  удалось, но удалось в очень скомканном виде.

События на еще не ликвидированном  Фронте гражданской войны, висевшая несколько дней над Иркутском  угроза временного захвата города подоспевшими остатками колчаковских банд, вынудили Ревком расстрелять Колчака в  ночь с 6 на 7 Февраля вместо предполагавшейся его отправки после следствия  на суд в Москву.¹⁰

После 6-дневных допросов по решению  Иркутского ВРК А.В. Колчак был приговорен к расстрелу.

Десятилетиями господствовало мнение, что вопрос о расстреле А. В. Колчака  без суда и следствия был решен  Иркутским революционным комитетом. Иногда упоминалось о согласовании "акта возмездия" с Реввоенсоветом 5-й армии.

Несколько лет тому назад один из российских авторов привел документ, свидетельствующий о том, что  приказ расстрелять Колчака иркутским  партийно-советским властям отдал  председатель Ревсовета 5-й армии  И. Н. Смирнов. Считалось, что те хотели сохранить жизнь находившегося  под арестом в Иркутской губернской тюрьме бывшего Верховного правителя  России А. В. Колчака, дабы впоследствии предать его суду.

После падения советской власти, была извлечена из архива телеграмма В. И. Ленина (Дело 24362) председателю Революционного совета 5-й армии, председателю Сибирского ревкома И. Н. Смирнову.

Вот его содержание:

"Шифром. Склянскому: Пошлите Смирнову (РВС 5) шифровку: Не распространяйте  никаких вестей о Колчаке, не  печатайте ровно ничего, а после  занятия нами Иркутска пришлите  строго официальную телеграмму  с разъяснением, что местные власти  до нашего прихода поступали  так и так под влиянием угрозы  Каппеля и опасности белогвардейских  заговоров в Иркутске.

Ленин. Подпись тоже шифром. Беретесь ли сделать архи-надежно?" Январь 1920г. Верно. (Из архива тов. Склянского)".

Повторялась история с царской  семьей: большевистский вождь хотел  снять с себя ответственность  за казнь без суда перед лицом  цивилизованного мира. Было выгоднее изобразить "акт возмездия".⁷

На основе этого распоряжения штаб авангардной дивизии направил телеграмму в Иркутск на имя А. А. Ширямова. Текст телеграммы сохранился и датирован 23-м января. Телеграмма гласит: "Реввоенсовет 5-й армии приказал адмирала Колчака  содержать под арестом с принятием  исключительных мер стратегии и  сохранения его жизни и передачи его командованию регулярных советских  красных войск, применив расстрел лишь в случае невозможности удержать Колчака в своих руках для  передачи Советской власти Российской республики. Станция Юрты, 23 января 1920 г. Начдив 30-й Лапин, военком Невельсон, за начдива Голубых".

Как видим телеграммой штаба 30-й  дивизии расстрел Колчака не запрещался.

Другая телеграмма — Смирнова, посланная 26 января Ленину и Троцкому: "В Иркутске власть безболезненно  перешла к Комитету коммунистов... Сегодня ночью дан по радио  приказ Иркутскому штабу коммунистов (с курьером подтвердил его), чтобы  Колчака в случае опасности вывезли  на север от Иркутска, если не удастся  спасти его от чехов, то расстрелять  в тюрьме".

Вряд ли возможно, что такое указание Смирнов мог дать без санкции  не только партийного центра, но и лично  Ленина. Вопрос был архиважным.

Итак, совершенно очевидно, что И. Н. Смирнов имел установку на расстрел А. В. Колчака непосредственно от В. И. Ленина. И он выбрал момент —  выход белогвардейцев к Иркутску — и направил Иркутскому Совету телеграмму: "Ввиду движения каппелевских отрядов на Иркутск и неустойчивого  положения советской власти в  Иркутске настоящим приказываю вам: находящихся в заключении у вас  адмирала Колчака, председателя Совета министров Пепеляева с получением сего немедленно расстрелять. Об исполнении доложить".

Так, председатель Иркутского ревкома  А. А. Ширямов писал, что он дал  указание председателю следственной комиссии С. Г. Чудновскому (он же председатель губчека) "взять Колчака из тюрьмы и  увезти его из города в более безопасное место"; комиссия тем не менее  решила его расстрелять (как и  Пепеляева), но все же через своего представитля в ревсовете 5-й армии  хотели выяснить мнение Смирнова на этот счет. Тот якобы ответил, "что  если парторганизация считает этот расстрел необходимым при сложившихся  обстоятельствах, то Ревсовет не будет  возражать против него". С. Г. Чудновский же изображает дело таким образом, будто  по его предложению ревком рассмотрел вопрос и принял решение. О Смирнове, Ревсовете 5-й армии он даже не упоминает. Комендант города И. Н. Бурсак также  умалчивает о телеграмме Смирнова. Более того, он утверждает, что через  Смирнова поступило указание Ленина: "Колчака при первой же возможности  направить в распоряжение 5-й армии  для отправки в Москву".

Что касается требований Ленина о "непечатании  ровно ничего" о расстреле Колчака, о присылке после вступления в  Иркутск Красной Армии "строго официальной телеграммы с разъяснением, что местные власти до нашего прихода  поступали так и так", то оно  в главном было выполнено. По запросу  из Москвы Сибирский ревком во главе  с И. Н. Смирновым 3 марта сообщил  об обстоятельствах расстрела, естественно, сваливая все на иркутские власти и опасность белых войск.

Но, видимо, перед расстрелом Смирнов  должным образом не проинструктировал  иркутских руководителей, чтобы  до прихода Красной Армии о  Колчаке ничего не сообщать в прессе. Или, наоборот, все было согласовано, и публикация только способствовала камуфляжу? Во всяком случае, текст "Постановления  № 27" ревкома о расстреле и  его мотивах был опубликован  незамедлительно — уже 8 февраля. Текст постановления, которому предпосылались традиционные для важнейших сообщений  слова: "Всем! Всем! Всем!", был телеграфно распространен всюду.

И пошла гулять по свету версия, что Колчак был расстрелян по инициативе и решению Иркутского ревкома. В  это поверили и белые. Но, как говорится, тайное в конце концов всегда становится явным¹⁰.

Участь бывшего Верховного правителя  была определена телеграммой Ленина с указанием о его ликвидации.

Главное было сделано-тайна приказа  о расстреле Колчака надолго  сохранена.

4.2 Версии гибели А.И.  Колчака 

7 февраля 1920 года трагически  оборвалась жизнь легендарного  вождя Белого Движения. После  расстрела Анна Тимирева послала  запрос:

Из воспоминаний Анны Тимиревой: "…А наутро – когда меня переводили в общую камеру, я отозвала коменданта и спросила его:

- Скажите, он расстрелян?

И он не посмел сказать мне "да"

- Его увезли, даю вам честное  слово.

Затем Анна Тимирева послала запрос в чрезвычайную следственную комиссию:

"Прошу чрезвычайную  следственную комиссию мне сообщить, где и в силу какого приговора  был расстрелян адмирал Колчак  и будет ли мне, как самому  ему близкому человеку, выдано  его тело для предания земле  по обрядам православной церкви. Анна Тимирева".

Резолюция на письме: "Ответить, что тело Колчака погребено и никому не будет выдано"³.

Недавно в Иркутске был установлен памятник адмиралу. Трагедия А. В. Колчака  завершилась его смертью, но от нее  пошли волны и отзвуки, волнующие  нас поныне.

Трагедия Колчака — трагедия всего нашего многострадального  народа. Она продолжалась десятилетиями, к великому сожалению, продолжается и теперь.

На берегу небольшой реки Ушаковки, впадающей в Ангару стоит деревянный Крест (см. приложение, рис. 43), неподалеку — тюрьма, где адмирал провел последние дни. (Камере, где он содержался, недавно вернули прежний номер  — пятый, сделав ее таким образом  мемориальной.) "Его расстреляли  здесь, под этим обрывом..

А. И. Куприн в статье „Кровавые  лавры", впервые опубликованной почти  сразу после расстрела Адмирала оставил слова:

„Лучший сын России погиб  страшной, насильственной смертью. Великая  душа — твердая, чистая и любящая  — испытала, прежде чем расстаться с телом, те крестные муки, о которых  даже догадываться не смеет человек, не отмеченный Богом для высшего  самоотречения <...>. Будет ли для  нас священно то место, где навсегда смежились эти суровые и страдальческие глаза, с их взглядом смертельно раненного  орла? Или — притерпевшиеся к  запаху крови, все равно, будь это  даже кровь великомученика, равнодушные  ко всему на свете, кроме собственного сна и пищеварения, трусливые, растерянные  и неблагодарные — мы совсем утратили способность благоговеть перед  подвигом <...> и расчетливо преклоняемся только перед успехом, сулящим нам  еду и покой?"

1. Версия С. Мельгунова

Когда ранним утром 7 февраля 1920 года на окраине Иркутска на берегу рек  Ушаковки и Ангары при их слиянии  раздался залп, Адмирал и премьер-министр  в его правительстве Виктор Николаевич Пепеляев упали замертво и их тела, положив на санки, свезли к проруби, спустили в Ангару: "Плыви, дескать, Адмирал, в последнее своё плаванье", тела не уплыли далеко от места казни. Одежды на расстрелянных зацепились под водой за лёд, пристыли ко льду, и тела так и остались подо льдом, примерзли к нему. Спустя два с  небольшим месяца, весной, когда  началось снеготаянье, местные мальчишки, бегая по подталому льду Ангары, заметили тела подо льдом, сказали об этом родителям. Пришли взрослые, вроде  это были казаки, либо зажиточные крестьяне, во всяком случае, не поклонники новой  власти. Тела были извлечены из-подо льда. По одеждам, по лицам узнали в  покойниках Адмирала и предсовмина (адмирала-то уж наверняка и в  первую очередь опознали). Взрослые велели мальчишкам строго-настрого держать  языки за зубами. Под покровом ночи похоронили Колчака и Пепеляева  у церкви на территории Знаменского  монастыря… И на могилу тайком долгие годы потом приходили поклонники Адмирала… Что уж дальше – неведомо. То ли тех, кто навещал могилу лидеров  Белого движения в Сибири, выследили  и взяли, то ли… Словом, было погребение и затерялось… Такая вот легенда. Она долго бытовала.

Об этом писали в первые годы советской  власти. Писали и в России, и за рубежом⁶.

2. Версия чернорабочего  Солуянова принимавшего участие  в расстреле А.И. Колчака

По словам Солуянова, охрану в тюрьме, где сидел Колчак, сменили за день до его расстрела. Дело было рано утром. В камеру к Колчаку пришли ровно  в четыре часа и сказали, что есть постановление местного революционного комитета о том, чтобы его расстрелять. Он спокойно спросил: "Что, без суда?" Ему ответили, что без суда. Сначала  вывели из камеры Пепеляева, потом вывели Колчака и повели их на Ушаковку. В пятидесяти метрах от тюрьмы была прорубь, где обычно полоскали белье. Из семи сопровождавших Колчака только один был с карабином. Он освободил  прорубь ото льда. Колчак все время  оставался спокойным, не сказал ни одного слова. Его подвели к проруби  и предложили встать на колени.