Культура варварского мира

    Культура  варварского мира

    Термин  “варвары” – “бородатые”, имеющий  греческое происхождение, претерпел  в научном и обыденном сознании определенную эволюцию. Греки классической эпохи называли так все иные народы. Такое противопоставление “своего” – “чужому” имеется в любых  культурах (китайцы и ху, зороастрийцы и дэвопоклонники, христиане и язычники, мусульмане и “неверные”). Следовательно, греки включали в понятие “варвары” и представителей высокоразвитых древневосточных цивилизаций: египтян, вавилонян, лидийцев, финикийцев. С точки зрения древнегреческих мыслителей, например, Аристотеля, такое деление существовало и будет существовать всегда.

    Данную  терминологию восприняли римляне, бывшие учениками и преемниками греков. Но они проводили обширную колонизаторскую  политику, прежде всего в Европе (Иберии, Галлии, Иллирии, Фракии, Британии), втягивая в орбиту своей деятельности и образа жизни независимые народы. Те, принимая римский порядок, “Pax Romana”, как бы переставали быть “варварами”, становясь, по современному выражению “цивилизованными людьми”, (как, например, галло-римляне). Следовательно, “варвары”, с точки зрения Рима есть народы и племена Европы, еще не успевшие приобщиться к античной культуре (либо активно противодействующие этому). При этом, римляне воспринимали "Варварскую Европу" – "Барбарикум" как некую этно-культурную целостность. Данному противопоставлению способствовало и то, что римский мир и Барбарикум принадлежали к различным типам культуры: первый – к типу культуры античного полиса, второй – к типу культуры скотоводов-кочевников (Каган, 2000, кн.1, 162-165). Хотя традиционно кочевниками называют тюрко-монгольские народы Центральной Азии, надо признать, что расширенное понимание термина, включающее многочисленные бродячие народы позволяет увидеть кочевой мир как глобальное историко-культурное явление. Народы Варварской Европы могут рассматриваться как часть этого мира, проявляя характерные для него три доминанты: "скотоводство, кочевой образ жизни и агрессивность" (Каган, 2000, кн.1, 182). Даже в 12 веке в ирландских и шотландских королевствах именно скот играл роль основного богатства.

    Римское понимание в какой-то мере унаследовало и возникшее в недрах империи  христианство. Но когда оно стало  господствующим, в число необходимых  атрибутов принадлежности к цивилизации  было включено и исповедание христианского  учения. Последователь новой веры стал называться гордым именем “ромей”, противопоставляя себя “паганусу” – язычнику, под которым мог пониматься и уроженец империи и иноземец. Позже паганусом называли просто деревенского жителя (и не случайно – именно в сельской местности дольше всего держались языческие обряды).

    Затем, наполовину христианизированные и  романизированные германцы разрушили  обветшавший Рим и основали средневековый  мир. Но элементы римской идеологии  сохранились. Правда, новый, феодальный уклад не выводим ни из античного  социума, ни из христианской общины, а  представляет порождение “варварского”  общества (например, феодальная турнирная  зрелищность, возможно, происходит от любви варваров к показному блеску и тщеславию). В какой-то степени, он есть способ для племени завоевателей, сменившего к тому же ландшафт обитания, господствовать над покоренной массой населения бывшей Римской империи. С другой стороны, европейский феодализм  имеет, вероятно, и более глубокие корни, о чем говорят особенности  организации кельтской общности, контролировавшей Западную Европу еще  в доримское время.

    Несмотря  на привнесенные новшества, представление  об универсальной империи как  о некоем идеале сохранилось. Отсюда и коронация Карла Великого, и  “Священная римская империя германской нации”, и даже императорский титул  Наполеона. “Варварами” западные европейцы  стали называть народы, не признававшие религиозный авторитет римских  пап и политический (пусть даже фиктивный) сюзеренитет новых императоров. Преимущественно под это понятие  подпадали народы Восточной Европы.

    После Реформации, в связи с секуляризацией культуры Западной Европы, последняя, утратив название “Христианский  мир”, к эпохе Просвещения стала  именоваться миром “цивилизованным”. Постепенно принадлежность к христианской религии (не только в ее западном варианте, но и в целом) перестала играть роль индикатора для вхождения в  данную культурно-историческую общность. Решающее значение, как и в римскую  эпоху, получило противопоставление “варварства” и “цивилизации”. С подобной точки  зрения, усвоение такой экзотической страной как Япония ряда политических, технологических, юридических стандартов приобщило ее к Западному, “цивилизованному” миру.

    В научной же области закрепилось  римское понимание “варваров”, как народов древней Европы, не охваченных античной цивилизацией. Но существует и параллельная тенденция  трактовать термин как определеннуя стадию развития. Например, Маркс, говоря о предшествующих государственному развитию периодах “варварства” и “дикости” следовал за Морганом. Данный подход имеет кроме недостатков и определенные достоинства. Ведь сами греки осознали свое размежевание с соседними народами начиная с определенного периода. Как пишет Н. Никулина “...разделение на греков и негреков – “варваров” возникло, по существу, только в классический период греческой истории, после знаменитых греко-персидских войн, в которых эллины одержали блестящую победу” (Никулина, 1994, с. 20). А если мы заглянем вглубь их истории, то увидим, что предки спартанцев дорийцы пришли на Балканский полуостров в 12 в. до н. э. из Центральной Европы, где жили бок о бок с предками кельтов, иллирийцев, германцев, балтов и прочих, ничем не выделяясь среди них. Да и другие прагреческие племена (ахейцы, ионийцы и т. д.) явились из разных мест Европы, где никак не превосходили по своему цивилизационному уровню прочие ее народы. Значит, они были тогда варварами, подобно своим соседям. Не будем же мы утверждать, что “варварами” окружающие народы стали тогда, когда греки их таковыми посчитали. Причем обращение к “цивилизации” происходило постепенно. Македоняне, например, третировались как “варвары” даже после Пелопонесской войны. Еще позднее “цивилизованным народом” осознали себя римляне и италики в целом.

    Стадиальное понимание “варварства” имеет немаловажное значение для настоящего исследования. Наиболее вероятно, что мифопоэтическая  традиция есть продукт устного творчества народов, находящихся на героической, “варварской” ступени развития. Индийские  риши, кельтские барды, скандинавские скальды и даже греческие аэды воспевали богов и храбрых вождей с такой силой образов, потому, что их сердца были молоды. По словам Леви-Строса, в “... те прошлые времена творцы были такого формата, какой теперь кажется за пределами достижимого".

    А гениальный итальянец Джамбатиста Вико, разработавший в 18 веке циклическую концепцию истории (на материале Европы и Ближнего Востока) писал о двух круговоротах развития. Первый охватывал Древний мир. Начало его теряется в глубине веков, когда правили цари-жрецы. В их эру торжествовали “религиозные времена”. Затем наступила гомеровская эпоха, которую Вико назвал “героическими” или “щепетильными” временами. Их увенчала Римская империя с утвердившимся в ней монархическим принципом. Каждое время, по Вико, характеризовалось своим типом юридических норм: “божественное право”, “героическое право”, “человеческое право”. Новый цикл истории начался со “второго варварства” (мы говорим – период Великого переселения народов). Тогда вновь воцарилось “божественное право” (вспомним “божий суд” в юридической практике). Божественные времена сменились временами героическими (аристократическими) с их феодальными войнами и крестовыми походами. И, наконец, в Новое время наступила эпоха гражданских времен. Из теории итальянского мыслителя следует, между прочим, что “человеческие времена” на исходе и мы стоим на пороге “третьего варварства”.

    Этнокультурные  и хронологические  рамки материала:

    Необходимо  отметить, что Варварская Европа, как  культурно-историческое единство, была образована почти исключительно  “индоевропейскими европейцами”. Народы, находящиеся за пределами  означенной индоевропейской языковой семьи (иберы, пикты и др.) превратившиеся в реликты ко времени начала интересующего  нас периода, оставили весьма ограниченное языческое наследие.

    В основу общепринятого в науке  выделения той или иной мифологической традиции положен языковой критерий. Это связано с именами немецких ученых А. Куна, В. Манхарда, английского М. Мюллера, русских Ф. И, Буслаева, А. Н, Афанасьева и других, опиравшихся на достижения сравнительно-исторического языкознания и нацеленных на реконструкцию индоевропейской мифологии как исходной системы мифологических представлений предков современных народов этой языковой семьи. “Под индоевропейской мифологией понимают также совокупность хеттской мифологии (и других анатолийских – лувийской, палайской и более поздних – лидийской, ликийской), арийской (включающей индийскую мифологию, иранскую мифологию, дардскую и нуристанскую (кафирскую), ближневосточную митаннийскую, арийскую мифологии), армянской мифологии, греческой мифологии, италийской мифологии, кельтской мифологии, германо-скандинавской мифологии, балтийской мифологии, славянской мифологии, тохарской мифологии, а также фрагменты мифологий относящихся к албанской, фракийской, иллирийской, фригийской, венетской и некоторым другим традициям, известным в неполной передаче” (Мифы народов мира, 1998, т. 1, 527).

    Вторым  критерием для выделения той  или иной традиции являются данные археологии. Происхождение индоевропейцев часто связывают с археологической  культурой боевых топоров или  шнуровой керамики (хотя по данному  поводу имеются серьезные возражения). Эта культура простиралась в начале 3 тыс. до н. э. от Ютландии до Волги. Говорить о каких-либо представителях ныне существующихязыковых групп, в свете полного отсутствия письменных свидетельств не приходится. В период с позднего бронзового до раннего железного веков (14 – 7 вв. до н. э.) значительную часть Западной и Центральной Европы занимала так называемая культура полей погребений. Параллельно существовали культуры в Скандинавии и Восточной Европе. Вероятно, тогда уже шел процесс формирования известных нам европейских народов. Тем не менее, мрак вокруг их истории развеивается позже (латенский период – с 5. в. до н. э.), когда они попадают в поле зрения греческих авторов.

    Применительно к этому времени, используя в  совокупности лингвистический и  археологический критерии, специалисты  выделяют крупные культурные общности. Например, в Европе на рубеже старой и новой эр М. Б. Щукин насчитывает 7 таких общностей, назвав их “культурными мирами”. “Все эти миры не моноэтничны и не монокультурны, а представляют собой конгломераты различных археологических культур, различных племен и народов (при том, что культуры и этносы не обязательно совпадают друг с другом). Но составляющие каждого мира обладают и определенным сходством, обусловленным рядом причин – аналогичными формами хозяйственной деятельности, социальной организации, природными условиями, а также вытекающими отсюда и сходством структуры большинства культур каждого “мира”, а, возможно, в какой-то мере и психического склада подавляющей части населения, что наиболее адекватно отражается в искусстве, но также в общем облике культуры.” (Щукин, 1994, с. 12 – 13). Щукин условно именует эти миры 1, 2, 3, 4, 5, 6, и 7, но признает, что за данной нумерацией скрываются соответственно, греки и италики, кельты, прагерманцы, балты, финно-угры, скифо-сарматы, фрако-дакийцы, хотя и считает, что в данные миры могли входить и народы иных языковых групп. Данного определения понятия "культурного мира" настоящее исследование и будет в целом придерживаться. Однако античный мир находится за рамками Варварской Европы. Он представлял, скорее, иной полюс существования, образовывавший вместе с "полюсом варваров" более обширную систему. Оба этих полюса находились в тесном взаимодействии. Не входят в круг Варварской Европы и финно-угры, которые не являются индоевропейцами и, находясь на далекой периферии Европы, практически не контактировали с античным миром и имели особую историческую судьбу. С другой стороны, поскольку в настоящем исследовании затрагивается более широкий временной интервал, нежели в работе Щукина, к числу культурных миров рассматриваемого региона следует отнести также славян (которые не учтены Щукиным, ибо он полагает, что они еще не сформировались к 1 веку н. э.) и иллирийцев (последние с точки зрения Щукина уже сошли к рубежу эр с исторической сцены). Итак, мы имеем семь культурных миров Варварской Европы: кельтский, германо-скандинавский, балтский, скифо-сарматский, фрако-дакийский, иллирийский, славянский. Кроме них и античного мира данное исследование неоднократно обращается к некоторым другим родственным индоевропейским культурным мирам: этрусскому, хетто-лувийскому, древнеиранскому и индийскому, предоставляющими важную дополнительную информацию.

    Хронологически  материал маркируется следующим  образом. В массовом обьеме, произведения искусства, могущие содержать в себе мифологические образы и сюжеты, коррелирующиеся с литературными источниками, начинают появляться в Варварской Европе с начала железного века (так называемого гальштата С – 7 в. до н. э., и особенно со следующего за ним латенского периода – с 5 в. до н. э.). К этому времени возникли кельтский и скифский, фрако-дакийский и иллирийский культурные миры (относительно столь раннего происхождения германо-скандинавов, балтов и славян нет такой уверенности). И, что важно, в этот же период культурно обособилась, противопоставив себя "варварам" античная Греция, (факт, имевший далеко идущие последствия).

    Верхняя граница существования Варварской Европы более размыта. На территории Римской империи, которой были завоеваны  кельтский и фрако-дакийский миры, христианство утвердилось в 4 в. н. э., вытесняя языческие культы. Параллельно шел более медленный процесс крещения германцев, завершившийся к 10 в. н. э. Скифы и сарматы стали жертвами эпохи Великого переселения народов, хотя их реликт – аланы, уцелел в горах Кавказа и создал богатую эпическую традицию, густо насыщенную мифологическими мотивами.

    Дольше  сохраняли языческую мифологию  славяне и скандинавы. У последних  она даже пережила подлинный расцвет  в 5 – 11 вв. н. э. То были “запоздалые  цветы северного язычества” Тем  не менее, к 12 веку крещение славян и  скандинавов было в основном завершено. Последний бастион – литовское  язычество пало в начале 15 века.

    Все сказанное относится к языческим  культам как к господствующей системе мировоззрения. Но на уровне фольклора и народного искусства  пережитки мифологии прочно сохранялись  до 19 – начала 20 веков. Они также  являются важным материалом для исследователя.

    Основные  культурные миры Варварской Европы имели  во многом общую судьбу. Они произошли  из единого индоевропейского корня, на протяжении веков сохраняя сходство в языческих культах и мифологиях. При этом громадную роль в их эволюции сыграло греко-римское влияние (затронувшее, в частности, иконографию и письменность). Характерным, по-видимому, является отсутствие у народов, находящейся на героической  – "варварской" стадии развития изобразительной  традиции. Подобную коллизию мы можем  наблюдать на различных примерах. Д. С. Раевский пишет: “В предскифскую эпоху в Северном Причерноморье в равной мере не известны ни изображения человека, ни изображения животных <...> Сопоставим эти данные с тем фактом, что в истории индоариев, продвинувшихся на территорию п-ова Индостан, также существовал длительный период, когда они, видимо, не знали изобразительного искусства <...> Не принесли с собой изобразительного искусства и иранцы, расселившиеся на рубеже 2 – 1 тысячелетий до н. э. на иранском плато: в основу изобразительной традиции, существовавшей здесь позже, лег, по выражению В. Г. Луконина, “стиль цитат”, т. е. она сформировалась на базе заимствования образов и иконографических схем из арсенала искусства Ближнего Востока предшествующего времени.” (Раевский, 1985, 89 – 90). Германцы заимствовали изобразительные приемы у римлян, кельты у этрусков, а те, в свою очередь – у греков. Разумеется, героическая стадия часто характеризуется высоким уровнем духовной культуры и варвары, используя чужие иконографические схемы, вкладывают в них оригинальное содержание. Однако соблазн соседней развитой цивилизации всегда очень сильно воздействует на варваров. Ни один из народов Варварской Европы не смог от начала и до конца пройти свой оригинальный путь развития, будучи культурно поглощен античным, или в позднее время христианским мирами. Ни один из данных народов не сформировал устойчивой централизованной державы в рамках своей изначальной традиции. Кельты, фрако-дакийцы и скифо-сарматы стали жертвами завоевания. Германские и славянские народы строили свою государственность на основе христиано-римского наследия. Тем не менее, черты индоевропейской традиции оказались глубоко укоренены в европейских культурах, оказав мощное влияние на всю последующую историю данной части света. В феодальную эпоху они стали важной составляющей одновременно народного и аристократического мировоззрений, а в 19 веке – в период образования национальных государств Европы были востребованы новой интеллигенцией, искавшей пути самоидентификации.