Влияние противоречий глобализации на организационно- функциональные взаимосвязи в мировой экономике

Дело еще  и в том, что степень интеграции и глобализации рынков рабочей силы значительно уступает глобализации рынков товаров и капитала. Конечно, десятки миллионов людей трудятся за пределами своих стран. И все же мобильность трудовых ресурсов ныне намного меньше, чем во второй половине XIX века, когда примерно 100 миллионов человек эмигрировали из Европы в страны

68

 

Нового Света, прежде всего в США. Сегодня даже в пределах Европейского Союза, где созданы наилучшие правовЕле условия для трудовой миграции между странами-участниками ЕС, эта миграция не столь значительна, и рынки труда сохраняют свой национальный характер.

Роль труда  как фактора экономической жизни  уменьшилась. Не имея той же свободы перемещения, как капитал, рабочие значительно ослабили свои позиции на переговорах с работодателями. Вместе с тем глобализация рынков труда как никогда прежде накладывает ограничения на рост заработной платы.

 Основные  причины массовой безработицы  в развитых странах обычно усматривают в разветвленной системе социальной помощи, которая уменьшает стимулы к поиску работы, а также в снижении уровня реальной заработной платы. Однако стратегия свертывания социальной помощи малоперспективна в деле стимулирования занятости, поскольку базируется на сомнительном предположении о наличии свободных рабочих мест. Глобальная конкуренция заставляет фирмы осуществлять политику «конкурентоспособного аскетизма». Общепринятым инструментом повышения конкурентоспособности еще в 70-е годы стала практика сокращения рабочих мест, которую дополняет курс на постоянное снижение уровня реальной заработной платы.

Глобализация  имеет наиболее противоречивые последствия  именно в этом аспекте. В ней видят причину растущего неравенства как в развитых, так и развивающихся странах. Вряд ли найдется в мире хоть одна страна, в которой за последние 10-20 лет не наблюдался бы рост нищеты и неравенства. Раньше этот рост смягчался мерами, предпринимаемыми правительствами, но господство неолиберальных доктрин в государственной экономической политике последних десятилетий свело это вмешательство к минимуму. Сильнее всего от этого пострадали развивающиеся страны, но и в развитых государствах налицо те же тенденции.

Другой фактор, способствующий росту экономического неравенства, как в развитых, так и в развивающихся странах, — это переливы капитала из тех стран, где под давлением профсоюзов работодатели вынуждены повышать заработную плату, в регионы с низким уровнем зарплаты. Значимость этого фактора также

69

 

мало исследована, но, несомненно, существует обратное влияние  этого процесса на замораживание  уровня заработной платы в тех  странах, откуда осуществляется экспорт капитала.

Основным  фактором, влияющим на образование  экономического неравенства, является механизм межотраслевой торговли: развитые страны экспортируют в развивающиеся высокотехнологичную продукцию, а взамен получают товары широкого потребления, производство которых является трудоемким, но не требует привлечения высококвалифицированной рабочей силы. В результате в развивающихся странах происходит «вымывание» с рынка труда высококвалифицированных работников, а уровень зарплаты неквалифицированных оказывается во много раз ниже, нежели у их коллег в развитых странах.

Еще в конце 60-х гг. классик монетаризма М.Фридман предостерегал, что любые попытки уменьшить безработицу ниже ее «естественного уровня» чреваты усилением инфляции. В 70-е гг., когда энергетический кризис вызвал одновременный рост безработицы и инфляции, виновником была объявлена Организация стран-экспортеров нефти (ОПЕК). Но и в 80-е гг., когда цены на нефть упали, проблемы безработицы и инфляции сохранили свою остроту. В 90-е гг. массовая безработица стала неотъемлемой частью глобальной экономики, о чем свидетельствует устойчивый рост доли безработных в самодеятельном населении ведущих стран ОЭСР.

В связи с  этим правительства Запада предпринимают  шаги по ограничению международной мобильности рабочей силы, хотя доказанной эмпирической зависимости между увеличивающимися объемами международной торговли, иммиграцией и ростом безработицы (особенно среди малоквалифицированной рабочей силы) пока не обнаружено. Вместе с тем наблюдается существенное влияние этих факторов на снижение уровня зарплаты малоквалифицированных работников. Здесь сказываются противоречия процесса глобализации: если «экономика» современного капитализма преодолевает 1раницы национальных государств, устремляясь к единому глобальному рынку, то «политика» капитализма остается националистической, с ярко выраженными изоляционистскими тенденциями. Об этом свидетельствуют теоретические построения, обосновы-

70

 

вающие зависимость  роста безработицы в развитых странах от импорта малоквалифицированной рабочей силы из стран третьего мира.

Чтобы уменьшить  риск социального демпинга со стороны стран (главным образом развивающихся), в которых не соблюдаются основные социальные права трудящихся, Франция и США предложили ввести в правила регулирования международной торговли так называемую «социальную оговорку». Ее суть состоит в том, что любая страна может свободно экспортировать свою продукцию только в том случае, если в ней будут соблюдаться разработанные Международ- ной организацией труда (МОТ) социальные правила и нормы, т.е. устранение принудительного и детского труда, проведение коллективных переговоров между работодателями и трудящимися, отмена дискриминационных ограничений при найме рабочей силы и т.д. Санкции против государств, нарушающих эти правила, должны определяться странами - торговыми партнерами. Хотя проблемы введения «социальной оговорки» обсуждались на конференции Всемирной торговой организации в декабре 1996 г. в Сингапуре, правительства многих развивающихся стран, особенно азиатских, выступили против ее принятия.

Увеличение  диспропорций в развитии национальных экономик. Про-цесс глобализации, будучи стихийным и потому крайне противоречивым, значительно увеличивает различия между странами, меняя соотношение потенциалов социально-экономического развития. Специалистами отмечается, что неравенство условий жизни на глобальном уровне никогда не было столь велико, как сейчас. Синтетическим показателем этого служит уровень душевого дохода: в Японии он в 100 раз выше, чем в Индии, в Швейцарии в 400 раз выше, чем в Эфиопии [The Economist. 1999. July 24, p. 19]. Крайне неравномерно распределяются  социальные и экологические издержки роста: развивающиеся страны несут непропорционально большое бремя тяжелых производств, переносимых из богатых стран, которые могут позволить себе значительные расходы на улучшение социальных условий и качества окружающей среды в своих национальных границах.

«Хотя некоторые  развивающиеся страны добились улучшения  социально-экономических показателей (прежде всего Индия и Китай), поляризация богат-

71

 

ства и  бедности усиливается. С 1960 по 1994 г. доля наиболее богатых 20% населения мира в общем объеме доходов увеличилась с 70 до 85%, а доля беднейшей пятой части уменьшилась с 2,3 до 1,1%. Таким образом, разрыв между теми и другими увеличился за это время с 30:1 до 78:1» [МЭиМО. 1999, №5, с.48].

Это неравенство  становится особенно очевидным в  условиях ликвидации прежней обособленности хозяйств, превращаясь в катализатор социально-политической напряженности и подрыва стабильности всей мировой системы.

Социальный  сдвиг на глобальном уровне происходит и в другой форме. Новые технологии вызывают к жизни новый тип работника, ориентированного на творчество, высокоинтеллектуальный труд — то есть новую элиту в виде тонкой прослойки специалистов, вооруженных особым типом знаний, квалификацией и талантом и занимающих привилегированное положение независимо от того, в какой стране работают. Этот тип социальной дифференциации приобретает таким образом подлинно глобальное измерение и становится одним из факторов «утечки мозгов». Профессор Г.Г.Дилигенский отмечал в связи с этим, что категория таких работников, отрываясь от своей социальной среды и как бы выделяясь в наднациональную структуру глобального характера, тем самым перестает быть фактором развития собственной национальной экономики. Фигуры программиста или менеджера, использующего современные методы управления, становятся достаточно типичными в мире. Однако эти профессии остаются недоступными подавляющему большинству людей, живущих вне развитых стран, а также значительному большинству в самих развитых государствах. У представителей этой группы лиц гораздо больше общих черт, чем между ними и представителями других групп населения из стран, выходцами из которых они являются.

Однако возникают  и другие тенденции. Специфической чертой процесса глобализации в 90-е гг. стало укрепление связей между странами с высоким и низким уровнем доходов. Если о взаимозависимости высокоразвитых экономик США, Японии и стран Западной Европы можно было говорить еще в 60-е годы, то включение беднейших стран в глобальные системы торговли, финансов и производства как партнеров и участников рынка стало подлинным открытием

72

 

последнего  времени. Этот факт с точки зрения энтузиастов глобализации мировой экономики обещал дальнейший рост взаимовыгодной торговли и быстрый экономический подъем для всех групп стран, пока еще столь резко дифференцированных по уровню доходов. По мнению же скептиков, интеграция богатых и бедных государств в рамках глобальной экономики грозит дальнейшим ростом экономического неравенства и крупными потрясениями в дальнейшем.

Вместе с  тем более богатый и развитый мир по-прежнему характеризуется крайне неравномерным распределением доходов: 20% мирового населения, проживающего в развитых странах, потребляют 85% мировых богатств (в 1960 г. - 70%). В рассматриваемый период разрыв в душевых доходах между развитыми и развивающимися странами утроился [Процесс глобализации: экономические, социальные и культурные аспекты, 2000, с.52]. Усиление неравенства в определенной мере отражает такой новый феномен последних 30 лет, как расслоение развивающихся стран, среди которых появились быстрорастущие НИС. Эти страны смогли достичь впечатляющих экономических успехов не в последнюю очередь потому, что они сумели создать механизмы более справедливого распределения доходов.

Не всем развивающимся  странам удается эффективно включиться в этот процесс, но исключения лишь подкрепляют правомерность общетеоретических  выводов. Речь идет, во-первых, о «географических  барьерах» на пути экономического развития. Страны, расположенные в труднодоступных регионах (в Андах, Гималаях или Центральной Африке), из-за высоких транспортных издержек оказываются изолированными от интенсивных торговых коммуникаций. Немаловажным фактором являются и неблагоприятные климатические условия.

Кроме того, низкая прибыльность вновь нарождающихся  секторов промышленности по сравнению с добывающими отраслями, ориентированными на экспорт, снижает в национальных экономиках стимулы для развития передовых отраслей обрабатывающей промышленности, что в долговременной перспективе негативно сказывается на общих темпах экономического роста. Известен «голландский синдром», когда открытие нефтегазоносных месторождений в Северном море привело, в конечном счете, к частичной деиндустриализации этой

73

 

страны: расширение экспорта природных ресурсов вызвало  укрепление национальной валюты, что резко снизило конкурентоспособность обрабатывающих отраслей промышленности на международной арене и обусловило в дальнейшем их упадок.

В целом, страны, богатые природными ресурсами, оказываются неконкурентоспособными в обрабатывающих секторах экономики и, как следствие, в долгосрочной перспективе имеют более низкие темпы экономического роста в силу того, что добывающие отрасли и сельскохозяйственное производство предоставляют меньшие возможности для нововведений, обучения делом и повышения производительности. Поэтому необходимы специальные протекционистские меры, направленные на защиту перспективных отраслей обрабатывающей промышленности, однако степень реального вмешательства государства в функционирование рыночной экономики каждый раз становится предметом горячих дискуссий.

Развитие  процессов регионализации и локализации. Специфика данной тематики заключается в том, что во многих исследованиях, где она так или иначе затрагивается, регионализация и локализация очень часто понимаются как схожие и даже идентичные процессы, а если и не идентифицируются, то все равно довольно сложно выявить существенную разницу, которую авторы вкладывают в эти понятия. Зачастую два этих термина используются для обозначения одного и того же явления — создания устойчивых местных союзов, общностей и группировок, обеспечивающих совокупность, но сохраняющих индивидуальную автономию входящих в группу субъектов.

Действительно, обе тенденции — регионализация и локализация — имеют много общего в своей основе: и то и другое - процесс объединения государств, причем объединения именно в рамках региона, то есть исходя из территориальной близости. Относительное различие можно увидеть в разной природе и целях этих объединений.

Локальные сообщества, как правило, представляют собой  консолидацию этнических и цивилизационных  образований, то есть объединяются на основе культурного (а иногда - идеологического) единства и коллективистской иден-

74

 

точности  и, как считают некоторые специалисты, объединяются с целью культурной изоляции и проведения соответствующей внутренней и внешней политики. Такие объединения часто ориентируются на традиционные (автаркические) способы ведения хозяйства. То есть акцент делается на исключительности отдельных форм социальной идентификации. В основе же региональных объединений лежат в большей степени экономические аспекты. Целью такого территориального группирования является усиление экономических позиций от объединения с намерением использовать мощь группировки в дальнейшем развитии внешнеэкономических отношений с остальным миром.