Коррупция и международное сотрудничество в борьбе с ней

По нашему мнению, криминализация приготовления к взяточничеству в форме обещания, предложения  взятки или принятия такого обещания или предложения применительно  к «простому» взяточничеству, а тем  более, к коммерческому подкупу, не является насущной необходимостью в уголовно-правовом противодействии коррупции. Указанные деяния не обладают достаточной степенью общественной опасности, не являются опасным проявлением коррупции. Данные нормы, в случае их закрепления в уголовном законодательстве, обречены на неэффективное применение, а преступность, формируемая такими деяниями, на объективную и субъективную латентность.

Оптимального решения  данной проблемы не усматривается, ибо  Конвенция ООН против коррупции, в которой, применительно ко взяточничеству (ст. 21), имеется императивное требование криминализации данных деяний, в отличие от Европейской Конвенции, не предусматривает возможность оговорок. Видимо, одним из возможных решений может стать специальная оговорка об ответственности за приготовление к преступлениям, предусмотренным ч.1 ст. 290 и ч.1 ст. 291 УК РФ в ст. 30 Кодекса²⁸⁸, что позволит выполнить требование Конвенции через институт неоконченного преступления. Что же касается Европейской Конвенции, предписывающей криминализацию соответствующих форм коммерческого подкупа, то здесь неизбежными представляются оговорки о частичном неприменении Россией соответствующих норм²⁸⁹.

В литературе также констатируется расхождение между международными конвенциями и российским УК в вопросе о предмете подкупа в публичном и в частном секторе²⁹⁰. Действительно, в международном праве под таким предметом понимается «любое неправомерное преимущество для себя или для других лиц», тогда как по российскому УК под взяткой или предметом коммерческого подкупа понимаются «деньги, ценные бумаги, иное имущество или выгоды (услуги) имущественного характера». Конечно, формулировка международного права представляется более широкой, однако, на наш взгляд, не стоит преувеличивать данное противоречие. По-существу, «неправомерное преимущество» в подавляющем большинстве случаев носит именно материальный характер²⁹¹. В российском праве взяточничество исторически понималось и понимается ныне как корыстное преступление²⁹². Именно стремление к материальной выгоде мотивирует действия коррупционеров. По нашему мнению, данное противоречие является «мнимым». Ввиду отсутствия разъяснения в конвенциях термина «ненадлежащее преимущество» Российская Федерация вправе, на наш взгляд, толковать понятие «неправомерного преимущества» именно как материальную выгоду, что полностью соответствует положениям УК РФ. Нельзя также не отметить и то обстоятельство, что получение должностными лицами «ненадлежащих преимуществ», не носящих имущественного характера может быть квалифицировано в соответствии с общими нормами о должностных преступлениях (ст. 285, 286 УК).

Интересен в этой связи  опыт государств, внесших в свое уголовное законодательство изменения в связи с ратификацией европейской антикоррупционной конвенции. Так, в частности, изменения были внесены в Уголовный Закон Латвийской Республики 1998 г., прежние нормы о служебных преступлениях которого мало отличались от аналогичных норм российского УК. Латвийский законодатель расширил понятие взяточничества и коммерческого подкупа за счет включения в объективную сторону соответствующих составов преступлений  «предложения взятки (предмета коммерческого подкупа)» и «принятия предложения». Понятие взятки и предмета коммерческого подкупа  также претерпело изменения: помимо материальных ценностей и имущественных благ в качестве таковых могут выступать  «иные блага» (ст. ст. 198, 199, 320, 321 УЗ Латвии)²⁹³. Таким образом, избран путь инкорпорации конвенционных норм в национальное уголовное законодательство путем расширения соответствующих норм Особенной части (хотя, заметим, не совсем понятно игнорирование положений европейской конвенции о криминализации «обещания» взятки). Избранный латвийским законодателем вариант имплементации, как было показано ранее, является возможным и, пожалуй, наиболее легким, но далеко не безупречным, в том числе с точки зрения последующего правоприменения.

Наиболее существенным пробелом российского уголовного законодательства с позиций его соответствия международным антикоррупционным документам является, на наш взгляд, отсутствие норм об ответственности за подкуп иностранных должностных лиц и служащих международных организаций. Данные разновидности транснациональной и международной коррупции представляют исключительную опасность и подлежат криминализации согласно международным конвенциям (ст. 5, 9,10,11 Конвенции Совета Европы, ст. 16 Конвенции ООН против коррупции, ст. 8 Конвенции ООН против транснациональной организованной преступности).

 Российское законодательство  ответственности за такие действия  не предусматривает. С.В. Максимов считает, что «российское уголовное законодательство позволяет, исходя из смысла примечания 1 к ст. 201 УК РФ, привлекать к уголовной ответственности по ст. 204 «Коммерческий подкуп» УК РФ за подкуп иностранных государственных должностных лиц, если он имел место на территории РФ, либо хотя и вне территории и РФ, но был направлен против интересов России (ч. 2 ст. 12 УК РФ) либо ответственность за него была предусмотрена международным договором. В случае ратификации Конвенции последняя оговорка снимается, т.к. в этом случае автоматически устанавливается противоречие данного коррупционного преступления интересам РФ, что также вытекает из текста ч.3 ст. 12 УК РФ». Автор также полагает возможным привлечение к ответственности по ст. 204 УК РФ и за подкуп служащих международных организаций²⁹⁴. Данный вывод не основан на законе. Субъектом ответственности по ст. 204 УК РФ, согласно примечанию к ст. 201 Кодекса, являются служащие коммерческих и некоммерческих организаций, выполняющие организационно-распорядительные или административно-хозяйственные функции. Понятие коммерческих и некоммерческих организаций определяется гражданским законодательством и закреплено в ст. 50 ГК РФ. Иностранные государственные учреждения и юридические лица в числе таких организаций не упомянуты. Непонятно, что имел ввиду С.В. Максимов, говоря о «смысле примечания к ст. 201 УК». Если автор считает, что в данном примечании речь идет о всех субъектах гражданских правоотношений, к которым действительно могут относится иностранные юридические лица, то такое понимание является недопустимо расширительным толкованием уголовного закона, в данном случае искажающим смысл его норм.

Налицо пробел российского  уголовного закона. По нашему мнению, он должен быть устранен путем введения в законодательство специальных норм об ответственности за транснациональный подкуп.

Полагаем неверным решение, предложенное все тем же С.В. Максимовым. Последний предлагает дополнить примечание к ст. 201 УК РФ после слов «а также некоммерческой» словами «в том числе международной», то есть включить названные действия в состав коммерческого подкупа. На наш взгляд, это не будет отвечать задачам борьбы с международным взяточничеством, поскольку данное деяние несравненно более общественно опасно, нежели коммерческий подкуп²⁹⁵. Во всяком случае, ответственность за данное деяние должна быть обособлена в отдельной норме уголовного закона.

Вызывает возражения и помещение данной нормы в  главу 23 УК. Интересные соображения по этому поводу высказывает Г.К. Мишин. Он пишет: «На наш взгляд, высказанное в литературе предложение об уголовно-правовой квалификации взяточничества, совершаемого с участием должностных лиц иностранных государств и международных организаций с использованием норм о коммерческом подкупе, предусмотренных ст. 204, более чем спорно. Отнесение иностранных правительств и международных (надправительственных) органов к «иным организациям», приравненных к коммерческим, предусмотренным в диспозициях данной статьи, явно противоречит если не «букве», то «духу» действующего закона. Представляется очевидным, что такое решение не отражает опасности международной коррупции и не соответствует смыслу подписанных Россией конвенций о борьбе с транснациональной преступностью и об уголовной ответственности за коррупцию. Уголовно-правовые нормы о международной коррупции вместе с предложенными Н.Ф. Кузнецовой нормами о международном терроризме (соответствующие предложения она направила в Комитет Государственной Думы по безопасности) могут лечь в основу новой главы Особенной части»²⁹⁶.  Предложение о формировании новой главы УК о международных преступлениях, безусловно, нуждается в обсуждении и дальнейшем исследовании. Как временную меру, мы считаем возможным помещение нормы о международном подкупе в гл. 30 УК РФ, понимая, при этом, некоторую упречность подобного законодательного решения. Данная норма, по нашему мнению, могла бы быть сформулирована следующим образом:

Статья 291.1. Подкуп должностных лиц иностранных государств или должностных лиц международных организаций.

1. Незаконная  передача должностному лицу иностранного государства или должностному лицу международной организации денег, ценных бумаг, иного имущества, а также оказание ему услуг имущественного характера за совершение действий (бездействия) в интересах дающего в связи с занимаемым этим лицом служебным положением.

наказывается...

2. Те же  деяния, совершенные группой лиц  по предварительному сговору  или организованной группой. 

наказываются...

3. Незаконное  получение должностным лицом  иностранного государства или  должностным лицом международной организации денег, ценных бумаг, иного имущества, а также незаконное пользование услугами имущественного характера за совершение действий (бездействия) в интересах дающего в связи с заниманием этим лицом служебного положением.

наказывается...

4.  Деяния, совершенные частью третьей настоящей статьи, если они:

а) совершены  группой лиц по предварительному сговору или организованной группой

б) сопряжены  с вымогательством

наказываются...  
 

Примечания:

1. Должностными лицами иностранного государства в настоящей статье признаются лица, осуществляющие функции представителя власти или выполняющие организационно-распорядительные, административные функции в государственных органах и органах местного самоуправления, государственных учреждениях и предприятиях и вооруженных силах иностранного государства, признаваемые должностными лицами в соответствии с законодательством этого иностранного государства.
2. Должностными лицами  международной организации в настоящей статье признаются служащие международных правительственных организаций, образованных в соответствии с международными договорами Российской федерации и выполняющие в соответствии с документами международной организации организационно-распорядительные или административно-хозяйственные  функции.
3. Лицо, совершившее деяние, предусмотренные частями первой и второй  настоящей статьи, освобождается от уголовной ответственности, если в отношении его имело место вымогательство или если это лицо добровольно сообщило о подкупе органу, имеющему право возбудить уголовное дело.

На наш взгляд, в  последующем УК РФ должен быть также  дополнен нормой об ответственности  за злоупотребление служащими международных  организаций своими полномочиями, хотя в международных конвенциях такая  норма отсутствует.

Ответственность за подкуп должностных лиц иностранных государств и международных организаций широко представлена в зарубежном уголовном законодательстве. В европейских уголовных кодексах присутствие данной нормы повсеместно, ибо установление уголовной ответственности за подкуп иностранных должностных лиц предписано вступившей в силу Конвенцией Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию, а также Конвенцией ОЭСР, членами которой являются развитые западноевропейские государства. Так, УК Швейцарии в ст. 322septies устанавливает уголовную ответственность за «подкуп должностного лица иностранного государства». Норма формулируется следующим образом: «Кто члену судебного или иного органа, чиновнику, назначенному в судебном порядке эксперту, письменному или устному переводчику, третейскому судье или военнослужащим, который осуществляет свою деятельность для иностранного государства или международной организации, предлагает не причитающуюся ему выгоду, обещает ее или предоставляет в связи с его служебной деятельностью за противоречащее его обязанностям или отданное на его усмотрение действие или бездействие в пользу взяткодателя или третьего лица,

тот наказывается каторжной тюрьмой  на срок до пяти лет или тюремным заключением»²⁹⁷.

Иной способ имплементации конвенционного положения избран уголовным законодательством Латвии. В латвийском Уголовном законе соответствующие иностранные и международные должностные лица приравнены к государственным должностным лицам. Статья 316 («Понятие государственного должностного лица») УЗ Латвии устанавливает: «Государственными должностными лицами считаются также иностранные публичные должностные лица, члены иностранных публичных ассамблей (структура с законодательными функциями или функциями исполнительной власти), должностные лица международных организаций, члены международных парламентских ассамблей, а также судьи и должностные лица международных судов». Данное законодательное решение представляется неудачным. На иностранных и международных должностных лиц распространена ответственность за все должностные преступления, в чем вряд ли имеется необходимость. Сложно представить, как на практике будут применяться к иностранным чиновникам нормы о халатности (по УЗ Латвии - «бездействии государственного должностного лица»), превышении служебных полномочий и т. п. Нецелесообразным выглядит и буквальное воспроизведение в латвийском уголовном законе текста европейской конвенции. Термины «иностранное публичное должностное лицо», «международный суд», «должностное лицо международной организации» не разъяснены и не употребляются в иных нормах закона, что может вызвать непреодолимые трудности при возможном применении соответствующих норм.

Ряд вопросов, вытекающих из имплементации  положений международных документов связан с проблемой действия уголовного закона в пространстве. Ранее уже были проанализированы нормы об уголовной юрисдикции, содержащиеся в международных антикоррупционных конвенциях. Сопоставление данных положений с нормами российского законодательства показывает наличие пробела в вопросе об ответственности российских граждан за коррупционные преступления, совершенные за границей. Принцип гражданства, сформулированный в ч. 1 ст. 12 УК РФ, гласит: «Граждане Российской Федерации и постоянно проживающие Российской Федерации лица без гражданства, совершившие преступление вне пределов Российской Федерации, подлежат ответственности по настоящему Кодексу, если совершенное ими деяние признано преступлением в государстве, на территории которого оно было совершено, и если эти лица не были осуждены в иностранном государстве. При осуждении указанных лиц наказание не может превышать верхнего предела санкции, предусмотренного законом иностранного государства, на территории  которого было совершено преступление». Таким образом, для привлечения к ответственности по УК РФ необходимо, чтобы общественно опасное деяние признавалось преступлением как по УК России, так и по уголовному закону государства места совершения преступления. Сформулированное в ч. 1 ст. 12 УК РФ  правило «двойной криминальности» создало определенный вакуум при решении вопроса об ответственности российских за ряд преступлений, в том числе коррупционных. Так, невозможно привлечь к ответственности российское должностное лицо, получившее взятку на территории государства, по закону которого не является преступлением получение взятки иностранным должностным лицом.