Лекции по "Социально культурной деятельности"

Небезынтересным было и  продолжение: ремесленные цехи состязались  в выдумке и сюрпризах. Вот  цех мясников образовал танцующий круг, держась за ремни в форме колбас; вот с обнаженными мечами и в рыцарском облике танцуют оружейники; разнообразные фигуры образуют бочары, держась за обручи, и т.п. Здесь же могут быть группы "рыцарей", "музыкантов", оружием и инструментами которых является кухонная утварь: кастрюли, тазики, ухваты, вертела, противни, ложки, ножи, котелки и т.п.

Нередко цехи устраивали и серьезные демонстрации своего мастерства и делали приятные сюрпризы публике. Для карнавала в Кенигсберге  в 1583 г. мясники изготовили колбасу весом в 440 фунтов (около 200 кг), а несли ее 90 человек. Там же к карнавалу 1601 г. сделали колбасу на 900 фунтов (около 400 кг). Предполагаю, что после шествия происходило ее коллективное поедание. Та же участь постигала быка после его "шествия" в группе мясников: убиение, костер, угощение горожан. Все это было зрелищем с приятным (не для быка) финалом.

Непременным атрибутом  карнавального шествия были контрастные (а потому комические) фигуры толстого коротышки и долговязого доходяги вроде Санчо Пансы и Дон Кихота. Бывало, город содержал для шествия и карнавалов великана и великаншу, контрастные фигуры.

После шествия карнавал рассыпался по улочкам и закоулкам. Всяк дурачился как мог. Атмосферу римского карнавала записал Гете в "Путешествии в Италию", изложение которой предлагаю ниже (См. Гете И.В. Собр. соч. В 13-ти т. Т.П. — М., 1935). В заметках Гете ценны не только наблюдения, но и рассуждения о философии и психологии карнавала. А в праздниках он знал толк, сам был их организатором.

Итак Рим 1788. г. Гете отмечает атмосферу вольности, общего равенства, вседозволенности (кроме драк и поножовщины). Сигналом к началу праздника было появление на улицах масок и ряженых. В эту минуту серьезный римлянин, в течение года остерегавшийся малейших проступков, откладывает в сторону свои дела, серьезность и рассудительность и включается в общие дурачества. В дни карнавала серьезность осуждается. Естественно и весело воспринимается, если маска откинет плащ и изобразит Диониса с присущими ему атрибутами.

Гете наблюдает детали карнавала в переулках Рима: Шкипер и Пульчинелла громко выясняют отношения; группа пульчинелл выбирает своего короля, на разукрашенной телеге его возят по улицам, преувеличенно проявляя к нему почтение и выполняя его распоряжения. Ему не позавидуешь. К концу карнавала шутейного короля не просто развенчают, но и, шутя, изрядно поколотят, если он злоупотребил властью; В переулке шумная ссора крестьян. Засверкали бутафорские ножи. "Женщины" бросились разнимать мужчин. Одна от страха начала "рожать". Тут же из-под юбки вынимают нечто бесформенное, и все участники сценки пьют вино.

Вечером на Корсо (одной  из магистралей Рима) праздник огня: каждый участник должен нести зажженную свечу (тоссон), которую окружающие стремятся погасить. Человека с погасшим огарком ожидают насмешки и шутливые тычки. Участники состязаются в изобретательности: как уберечь свечу от покушения соседей (помещая в тыкве или на длинной палке).

К финалу карнавала подготовлено традиционное зрелище: битва Карнавала и Поста. Сюжет написан П. Брейгелем. Символ карнавала — тучный, веселого и доброго нрава детина, обвешанный сосисками и колбасами, вооруженный окороком, восседает на пивной бочке, которую двигают ассистенты (бочка на платформе с колесиками). Символ Поста — тощий, унылый, обвешанный овощами и рыбой мужчина, сидящий на стуле (на аналогичной повозке и со своими помощниками), вооружен копьем с наконечником из сухой рыбы. В конечном счете победить должен Пост.

Названные детали не дают и малого представления о картине  карнавала, ибо, повторяю, он вобрал в себя массу местных праздничных форм, обычаев, и каждый переулок становился ареной оригинальных, смешных сцен, действий, выдумок сообразно таланту жителей квартала, географии их происхождения.

Быть серьезным или  высокомерным в дни карнавала не разумно. Этак шутейно, с прибаутками могли подпортить нарядные одежды, лишить милых сердцу безделушек, помять физиономию. Агелластов (несмеющихся) карнавал не любит. Итак, карнавал — праздник общегородской, но для третьего сословия, с чем мирились первые.

Современные картинки из "Клуба кинопутешественников" о карнавале в Гаване, Южной Америке или Венеции мало соответствуют философии и сюжетам карнавала времен Ренессанса. Сегодняшний карнавал — зрелище для привлечения туристов и получения призов за эффектное декоративно-танцевальное представление. Будучи способом перехода жизни в иное состояние, карнавал сегодня невозможен в крупных и средних городах. Все это будет имитацией и игрой в карнавал. Карнавал по сути своей умер. Маски и ряженья как элементы карнавала сегодня не могут возобновить его философию и психологию, ибо современный человек не способен по-детски наивно включиться в дурачества и метаморфозы карнавала. Да и власти не поймут, ибо им философия карнавала чужда. Карнавал или юморина, проводимые сегодня на отдельно взятой улице, — бледные и анемичные попытки воспроизведения карнавала. И даже уважаемый И. М. Туманов с его карнавалом времен VI Всемирного фестиваля молодежи лукавит: карнавала не было, было маскарадное шествие с партийным поручением публике одеть маски.

Карнавал как отражение  народного миропонимания на определенной ступени его развития ушел в прошлое. Умер. И не надо его возрождать, а  тем более спекулировать этим понятием при устройстве развлекательных  шоу.

Иное дело — знать и использовать в современном празднике приемы, сюжеты, фигуры карнавала для насыщения его смехом, приближения его к народной площади, да и маска-ряжение как знак анонимности помогает преодолеть скованность и вовлечь человека в праздничное действо.

IV. Сохранялись и простонародные, сельского происхождения праздники. Скромные по сюжету, нередко представленные в карнавале, они составляли важную часть досуга селян. Их описания содержатся в серии сборников изданных Институтом этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая в 1973—1978 гг. под общим названием "Календарные обычаи и обряды в странах зарубежной Европы" (под редакцией С. А. Токарева). Материалы сборников фиксируют народные праздничные обычаи по состоянию на XIX в. Многие из них являются бледными копиями народной культуры прошлого, но дают достаточно богатый материал для того, чтобы вообразить картины праздничных событий более ранних веков. Зимняя триада — Рождество, Новый год, Крещение — фундаментальный праздничный цикл, судя по всему, сохранилась в традиционном виде. В Болгарии, например, праздники сохранились в большей степени, чем в других странах Европы. Это естественно. Урбанизация катастрофически "вымывает" традиционные, неприхотливые сельские обычаи.

Основные компоненты зимней святочной триады те же, что в России, о чем будет подробно сказано ниже, поэтому здесь отмечу лишь экзотические, европейские детали:

зажжение рождественского  полена и установка рождественского дерева (елка как символ этого праздничного цикла появилась позднее, в начале XVIII в. в Германии); украшение жилища зеленью (как у нас на Троицу);

избрание бобового короля или лорда беспорядков в канун  богоявления (Крещения). По функциям эта  фигура представляет собой сочетание  жертвенного фармака и короля шутов в карнавале; их проделки и шутки были таковы, что Генрих VIII (XVI в.) запретил этот обычай в Англии;

костры жгли и у  нас, а вот прыгали через костер у нас на зеленых святках летом. Во Франции же этот обычай отмечен  и зимой. Кроме того, здесь устраивали шествие с зажженными факелами; состязание деревень в Британии и Ирландии по поводу более высокого, мощного костра;

обычай расставаться со старыми вещами: в Италии выбрасывали  отслужившие срок предметы домашнего  обихода, в Британии и Шотландии рыбаки сжигали старые лодки и бочки;

устройство пасторальных мистерий в церкви на юге Франции (о них сказано выше);

более мощно представлены здесь маскарадно-карнавальные элементы. Приведу некоторые их детали, названные в указанном труде (см. с.56—62).

Например, в отдельных  деревнях Астурии главными действующими лицами были молодые парни, одетые в причудливые наряды (наряжались "дамой", "кавалером", "слепым" с поводырем, "солдатом", "мусорщиком", "доктором"). В Британии — феи, гномы, ведьмы, эльфы, черти. Иногда наряды были более экзотичными: одетые в шкуры животных парни изображали медведя, волка, лису. Вся эта процессия с шумом, гамом, криком, размахивая палками с привязанным бычьим пузырем, двигалась по деревне, разыгрывая по временам шуточные сцены: пела песни, устраивала комедийные диалоги и собирала подарки от зрителей. В Каталонии тоже описан веселый святочный маскарад со звериными масками.

...Фигуры "старика"  и "старухи" иногда делают  из соломы, одевают в лохмотья; с песнями и смехом их таскают по всему поселку и в заключение торжественно сжигают. Это сжигание — символическое уничтожение старого года со всеми его неприятностями. В северных провинциях Испании, где этот обычай сожжения старого года сохранился до наших дней, сжигают и другие чучела, одетые в мужские и женские тряпичные платья. Перед этим их тоже с шумом и смехом таскают по деревне: девушки обычно мужские чучела, а парни — женские, отпуская соответствующие шутки, явные элементы эротического ритуала. В Швеции изготавливали огромное соломенное чучело козла (своеобразный козел отпущения), проносили его по деревне и с восторгом сжигали. Вернемся в Испанию. Под Новый год девушки и парни всей деревни тянут жребий — бумажки с именами односельчан обоего пола. Парни таким образом получают "невест", девушки — "женихов". Кое-где (например, в округе Оренсе) эта процедура проделывается перед кострами у церковной паперти. Образовавшиеся брачные пары считались до самого конца святок влюбленными, и так ведут себя… Иногда молодые люди подстраивали дело так, чтобы получить в "невесты" любимую девушку, и порой дело кончалось настоящим браком.

Обряд исполнялся на Новый  год. Пастухи всей деревни собирались на площадь, одетые в овчинные тулупы, подпоясанные цепочками из бубенчиков и колокольчиков, какие вешают на шею скоту; они на ходулях и кажутся великанами. Соединившись парами, они берутся за ручки плуга, который тянут, другие участники обряда наряжены женщинами. Этими плугами они бороздят снег — символическое подражание пахоте — и распевают при этом особую песню... Самая интересная часть процедуры — шуточный "раздел осла". Напомнив о каком-то околевшем в прошлом году осле (или корове), оратор начинал "делить" его тушу между общинниками, с намеками на их проступки: болтунам достается язык осла, плясунам — ноги, легкомысленной женщине — хвост и т.п. Все это говорилось стихами, а стихи заранее сочинялись женщиной, известной мастерицей этого дела. После "раздела осла" они съедали собранное угощение и только тогда, уже к вечеру, совершали обряд с плугом.

У саульских басков до сих пор сохранился обычай устраивать на Новый год и в последующие дни чрезвычайно причудливое маскарадное зрелище. Действующими лицами являются только молодые и неженатые мужчины. Участники (их бывает от 30 до 80) носят разные наряды и маски, в том числе женские. Каждая маска имеет свое имя и выполняет определенную роль. Очень любопытно, что вся компания делится на два отряда: "красных" и "черных". Они выступают разобщенно: "красные" образуют стройную колонну в процессии, а "черные" идут, как попало; между ними помещаются музыканты, отделяющие один отряд от другого.

Во главе "красной" колонны шагает "Тшерреро"; в  его костюме выделяются кожаная  портупея с 8—10-ю медными колокольчиками и посох, обклеенный красными и золотистыми полосками бумаги, с большим пучком конских волос на верхнем конце. За ним идут "ягнята", которых изображают два мальчика в белых одеждах, а с ними "пастух". Одна маска изображает медведя, еще одна — кота с деревянными ножницами, которыми он грозит окружающим, затем идут маркитантка (а прежде — цыганка), потешающая публику весьма вольными движениями и шутками, "всадник" на грубо сделанном макете лошади; три-четыре "кузнеца" — их задача собирать подарки и др. "Черные" имеют свои маски со своими именами.

Самая характерная часть  ритуала — шуточные сражения: не между "красными" и "черными", а между всей процессией и остальной частью населения деревни, которая старается помешать шествию, загораживая дорогу разными препятствиями. Происходят шуточные стычки, сопровождаемые ритуальными танцами. "Побежденные" защитники "баррикад" присоединяются к "победителям", и все вместе идут брать штурмом следующую "баррикаду". Игрище продолжается целый день, с раннего утра до вечера.

В греческих празднованиях  рождественско-новогоднего цикла  нашел отражение многовековой опыт карнавала. Всеобщее веселье и игры без различия чинов и сословий, взаимные подарки и хождения со сбором оных для пиршества, маски, разыгрывание шуточных сценок и фарсов общественного и бытового характера, скоморошьи потехи, популярные во времена Византийской империи.

Зеленые святки у народов  Центральной и Восточной Европы проходили почти одинаково (о  них смотри характеристику праздников в России). Купальскими кострами в ночь на 24 июня озарялись берега Дуная, Днестра, Вислы, Днепра и других менее известных рек и озер.

Много общих черт в  праздновании Нового года обнаруживается при сопоставлении европейских обычаев и мусульманских. Разница связана прежде всего с временем празднования. Мусульманский Новый год (Науруз) отмечался в дни весеннего равноденствия, в пору весны. Впрочем, Мерцишор молдаван — праздник начала весны также сохранил многие приметы Нового года, вобрав в себя наиболее яркие компоненты праздников всего года: украшение цветами (от летних праздников), хождение с