Лекции по "Социально культурной деятельности"

группа людей, одетых в шкуры диких зверей, танцевала вокруг повозки, на которой обезьяны в клетках играли на лире. Они изображали спутников Одиссея, превращенных в зверей (согласно Гомеру, Цирцея превратила их в свиней);

пляшущие великан и великанша — обычные фигуры шествий;

верблюд с деревом  на спине, на ветвях которого сидели обнаженные младенцы, изображая родословную Богоматери;

несколько колесниц с  живыми картинами на библейские сюжеты о Богоматери (богоявление, благовещение, рождение и поклонение волхвов, побег в Египет, вознесение и т.д.);

завершали шествие его  традиционные участники: именитые бюргеры, юристы, бургомистр, члены городского совета, религиозные ордены — доминиканцы, францисканцы, кармелиты (иезуиты Игнация Лойолы пока не добрались сюда), духовенство в пышных нарядах;

на площади перед  ратушей для гостей была разыграна  мистерия.

Лувэн. 1594 г. Ремесленные  цехи города подготовили 29 повозок, объединенных общей темой — библейские женщины  и Богоматерь:

открыли шествие уже известные нам фигуры дьявола и архангела Михаила, покровителя города;

сцена изгнания Адама  и Евы из рая;

шествие (34 сюжета) с библейскими  женскими персонажами (например, группа Сары: она верхом на осле, Авраам идет рядом пешком, а впереди — египтянка Агарь); все персонажи несут свитки с пояснительными текстами из Библии;

женщины прошли, движется повозка с родословной (древо) первого  иудейского царя Давида;

несколько повозок с  сюжетами Богоматери (введение в храм, благовещение и т.д.);

языческая вставка: семь юных дев едут на аллегорических животных;

завершение картин о  житии Богоматери.

Начался земной цикл шествия:

девять ангельских хоров (читай — дети);

ученики церковных школ, деканы и студенты богословских факультетов;

монашеские ордены, духовенство с церковными певчими;

опять языческая вставка: гигант Геркулес, Мегера и т.д.;

отряды стрелков, городские  чиновники;

опять дракон и Святой Георгий.

Обращаю внимание на рамочный характер начала и завершения шествия. И опять драматический кружок города изобразил на площади моралите "Суд Соломона".

Вазари оставил ряд  описаний итальянского шествия, в которых  религиозные мотивы картин преобладают, но есть интересные технические и  изобразительные находки.

Праздничными для горожан  являлись и театрализованные въезды. В них есть перекличка с триумфами Рима. Они устраивались по поводу прибытия королевских особ, въезда после коронации, вступления наследника знатной особы в ленные права, прибытия важных посольств. По сути — это зрелища, устраиваемые с целью поразить народ величием, великолепием, чуть задобрить угощениями и развлечениями. Мало что изменилось за тысячелетия. (Мы и сегодня наблюдаем подобные действия властей по случаю официальных дат. Впрочем, мало изменилась и психология простолюдинов.) Преуспели в этом жанре Италия, Франция, Нидерланды.

Въезжающие ночевали накануне в нескольких километрах от города, наводили блеск и чистоту на всех компонентах кортежа, с утра одевали нарядные пышные одежды, выстраивали кортеж по протоколу. К назначенному времени городская знать и представители сословий (немалым числом и тоже не без роскоши) выезжали за город и ожидали там гостей. После ритуальных поклонов и речей горожане присоединялись к кортежу.

Как водится, приведенные  в порядок городские улицы  и площади по пути следования гостей обставлялись публикой, должной выражать преданность, восторг и восхищение. Дома украшали цветами и драпировками, в которых преобладали цвета гербов знатных особ — героев дня. На видных местах нанятые актеры в пантомимах и живых картинах изображали узнаваемые античные сюжеты ("Суд Париса", "Три грации").

После полудня местные  любители разыгрывали на площади представление, а вечером устраивались фейерверки и иллюминация.

Развитие светской образованности привело в XV—XVI вв. к возникновению в городах литературно-художественных объединений, кружков, салонов. Вот что пишет об этом А. Гвоздев: "Большую роль в устройстве мистерий играли кружки и союзы, объединившие группы граждан для выполнения разного рода культурных потребностей. Некоторые из этих кружков, занимавшиеся литературой, поэзией и искусствами, специализируются на постановках театрализованных зрелищ и выступают с самостоятельной инициативой" (Гвоздев А., Пиотровский А. История европейского театра. —М.; Л., 1931. — С.468). Театрализованные группы в шествиях и в дни въездов, а также постановки на улицах иногда экипировались и оплачивались из городской казны, некоторые устраивали представления за свой счет. Главные же их цели — просветительские, выявление своих культурных устремлений.

В Нидерландах такие  объединения известны под названием "риторические камеры". В XVI в. насчитывалось около 250 известных камер. Проходили и своеобразные смотры-конкурсы. Один из них состоялся в Антверпене 3—23 августа 1561 г.

Первый день: торжественные "въезды" коллективов вроде парада-алле. Каждый коллектив составлял группу из колесниц и нескольких повозок, возглавляемую шутом-затейником. Таким образом 1393 участника были организованы на 23 колесницах и 197 повозках. Соперничали участники и в искусстве декорирования домов, в которых они размещались, ибо за это назначались призы. Вечером жеребьевка определяла порядок, очередность выступлений.

Второй день', торжественное шествие в собор. И по этому случаю полагался приз (предположительно за отражение религиозной тематики в костюмированных персонажах и т.д.). Далее следовали состязание шутов в исполнении сцен и монологов, а также в выпивке; прием городскими властями руководителей коллективов. С пятого дня начинались основные состязания, которые предполагали сочинение текста и исполнение моралите на заданную тему, где проверялись эрудиция и способность к импровизации; за серьезными моральными пьесками следовали веселые игры-пьесы, комедийные сцены. Последние, надо полагать, были домашними заготовками. В финале принимающая камера (хозяева) давала прощальное выступление и раздавала призы. Участники разъезжались по окрестным городам и селениям, где выступали на сельских праздниках.

Возникают ассоциации с  КВН: визитная карточка (въезд и шествие), конкурсы капитанов (состязание шутов), задание на импровизацию и показ домашних заготовок. Города и городки в меру сил спонсировали "свои" камеры риторов. Поскольку темами самодеятельных пьес часто были мораль и политика с отчетливо публицистической направленностью (типа современного агиттеатра), отцы Отечества посчитали их деятельность исчерпавшей себя (Утрехтская уния обеспечила независимость от испанской короны и католичества, и больше некого критиковать) и на рубеже XVI—XVII вв. отказали риторическим камерам в поддержке, а в 1606 г. запретили театрализованные представления кружков.

На юге Германии и  в Австрии центрами культурной жизни  городов и городков становились  мейстерзингерские школы-объединения любителей музицирования и пения, возглавляемые учителями музыки. Надо полагать, они играли не только для себя, а их приглашали в дома и на общественные мероприятия.

Несколько пояснений  о характере театрализованных представлений (моралите, сценировок) той поры.

Площадки.

а) представления на повозках. Сюжет делится на несколько эпизодов, каждый из которых разыгрывается на отдельной повозке со своим составом участников. Повозки следуют друг за другом по установленному маршруту с остановками на площадях и перекрестках улиц. Остановка. На верхней площадке актеры исполняют свой эпизод, закрытая нижняя площадка служит гримерной и костюмерной. Отыграли. Подъезжает другая повозка. Дает свой эпизод. Так перед публикой проходит все представление. Сама форма и декорирование повозки соответствовали теме эпизода;

б) инсценировка в кругу  амфитеатра, приближенная к цирковой, для чего сооружались временные  деревянные амфитеатры. Дорого, но была сцена, взаимодействие со зрителем. При  этом отверстие под сценой обозначало ад, иногда декорированный пастью дракона, чудовища, из которой выскакивают дьяволята и играют с публикой (дьяблерии);

в) инсценировка на городской  площади, где стены домов были естественной декорацией и давали хорошие возможности для эффектов. Одна сторона площади была адом, противоположная — раем, а в середине развертывались основные земные события. Зрители располагались (стояли) с двух сторон.

Костюмы: условность и еще раз условность. Они в значительной степени зависели от материального достатка участников и меры поддержки города. Иногда и раб мог быть в дорогих одеждах. Условна и историческая достоверность. Главное — дать понятие о социальной или профессиональной принадлежности: Орфей мог предстать в одеянии современного трубадура, а римский легионер — в наряде ландскнехта.

Машинерия и  эффекты. Конечно, дворцовые праздники были эффектнее и богаче. На площадных инсценировках использовались блоки и веревки, закамуфлированные растениями или тканями, для эффектов полета, вознесений, а также световые и дымовые эффекты для декорирования ада, головы дьяволов (огненные глаза, дым и огонь из пасти и т.п.). На башне ада вертелось колесо с мучающимися грешниками (или адский котел исходил паром и воплями грешников). Шумовые эффекты вроде грома и молнии уже тогда были в практике инсценирования.

Театральный принцип: натурализм и иллюстративность. А. Гвоздев и А. Пиотровский со ссылками на свидетельства той поры приводят и смешные, и трагические сюжеты, обусловленные натурализмом действия. Ведь участники не обладали школой театральной условности: например, ударить мечом противника или копьем "Христа" на кресте, чтобы они при этом не пострадали.

Особый сюжет с дьяблериями, т.е. чертовщиной. Это розыгрыши и  сценки, не связанные с основными  сюжетами, которые исполняли актеры в костюмах дьяволят, чертей. Они играли с публикой и по сути носили карнавальный характер: шутили, задирали, острили по поводу известных сплетен, слухов, фактов реальной жизни, "задевали" вполне конкретные имена и людей (более примитивные варианты Жванецкого и Шендеровича). Именно дьяблерии были изюминкой разрешенного властями города театрализованного представления. Поэтому камеры риторов добивались разрешения на дьяблерии, а власти старались ограничить или убрать сюжет с ними. Камеры риторов, которые хотели заработать средства для своей дальнейшей деятельности, настойчиво добивались от властей разрешения на дьяблерии. Получив его, костюмировали актеров в дьяволят и рассылали их по городу с оповещением о предстоящем представлении. Обещание дьяблерии обеспечивало сбор публики на представление. Люди в костюмах чертей чувствовали себя в карнавальной обстановке и нередко задирали, приставали к почтенным, не склонным к юмору гражданам. Порой "черти" злоупотребляли ролью, "шутя" обобрав и поколотив бюргера или крестьянина. Именно эти злоупотребления ролью побуждали власти отказывать в таком приложении к инсценировкам. И все-таки публике нравились юмор, сатира, зубоскальство и непристойности, позволяемые "чертям". Порой городские власти разрешали дьяблерии. В них народ, как в зеркале, видел себя.

Наконец, о главном  празднике эпохи — о Карнавале. Отметим, что церковники и аристократы не почитали этот праздник. Как хорошо сказал российский славист Всеволод Миллер: "Карнавал — это праздник для слуг". Конечно, не совсем для слуг, но для ремесленников и простого народа это был главный праздник. Во всех этих шествиях, въездах, представлениях народу была отведена роль зрителя, источника восхищения и аплодисментов. А Карнавал...? Это свой, народный праздник. Основные массы горожан готовились и всегда были готовы к нему. Аристократы и церковники стремились ограничить во времени и формах этот праздник.

Истоки карнавала —  в вечерне-ночной неофициальной  части древнегреческого праздника  Великих Дионисий. Из дионисийских шутливых сценок родилась комедия. Греческая культура доминировала на всем пространстве Римской империи. Не обладая той концентрацией ума и свободы духа, что были в Афинах, римский мир воспроизводил греческую культуру праздника в отдельных ее компонентах. Питейные и эротические элементы праздника в Риме были такими, что власти запрещали вакхические (дионисийские) увеселения. Западноевропейский карнавал XV—XVII вв. использовал, кроме того, и традиции римских сатурналий (всеобщее равенство), марсалий (скачки, конные состязания), в вечерней игре со свечами есть перекличка и карнавальное травестирование красного индийского праздника Дивали. Карнавал как истинно народный праздник не был обременен обязательными обрядами или ограничениями. Он вбирал в себя все занимательное и смешное из буден и праздников.

О философии и психологии карнавала кратко не скажешь, да и сказать об этом лучше, чем М. Бахтин в книге "Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса", не в моих силах. Посильная и краткая популяризация идей М. Бахтина о празднике предпринята мной в книге "Культурологические аспекты праздника".

Организация карнавала. Дата главного карнавала года известна — за две недели в канун Великого поста. Бывали периоды, когда атмосфера карнавала с его вольностями господствовала с конца декабря до начала марта. Церковь и власти добивались ограничения вольностей по возможности короткими и конкретными по времени периодами.

За очевидной стихией  карнавала стоят традиции организации. Ремесленные цехи, сообщества, литературно-художественные кружки и просто жители городского квартала готовились загодя и состязались за право главного организатора карнавального шествия. Готовили маски, костюмы, "сюрпризы", сочиняли и репетировали шутей-ные сцены с изрядной долей сатиры и непристойностей. Бродячие актерские группы и циркачи, как в дни ярмарок, подтягивались к городам, рассчитывая если не на заработок, то на угощение.

Сюжет карнавала. За исключением шествия у карнавала нет сюжета. Он, как ртуть, малыми брызгами рассыпается (растекается) по городу, ибо карнавал — не разовое действие, а образ жизни на определенный срок, жизни диковинной, вывернутой наизнанку, перевернутой вниз головой.

Карнавальное  шествие. Оно занимало весь день и могло повторяться. Основа и эпицентр шествия — корабль дураков: лодка на повозке с мачтой и оснасткой; колесо или вертушка на мачте были местом обершута-остроумыча, а на веревочных лестницах снастей располагались другие шуты и ряженые, так что стрелы задиристых шуток и юмора летели во все стороны. Публика (тоже в масках), отложив на время свои заготовки в области дурачества, толпилась и следовала за кораблем дураков. Колесницы ада с дьяволами и прочими ряжеными следовали за кораблем и не бездействовали. Импровизированные сценки об узнаваемых людях, сатирические присказки и шутки, объектами которых порой становились окружающие люди, — главный источник веселья.