Лекции по "Социально культурной деятельности"

Вот таким был карнавал. Савонарола с того света напоминал о себе. Да ведь ту же борьбу аскетичного духа, чувственности и греховности тела мы наблюдаем у И. Босха, П. Брейгеля, в творчестве которого соседствуют "Триумф смерти" и "Битва Карнавала и Поста". Мировоззренческий "рулет" эпохи причудливо смешался в народном сознании. Его не понять без внимательного чтения выдающегося аналитика народной жизни этой эпохи и фундаментального теоретика философии праздника М. М. Бахтина. ("Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса"). И все-таки, и все-таки... Не разделяя берлинской стеной досуг и праздники классов и сословий эпохи, считаю возможным назвать четыре группы праздников и досуговых действ: церковные, дворянские, городские и сельские народные.

I. Итак, осознавая, что господствовать лишь с помощью окрика и проклятий становится все труднее, церковь ринулась завоевывать такой важный плацдарм человеческой души, как праздники. Первые установки на этот счет были известны еще в VII в., но они касались внешних атрибутов: сооружать храмы на месте традиционных

языческих культов и  заменять языческих идолов на христианские (распятия, иконы). С XII в. в дни торжественных служб в литургии возникают элементы иллюстрации латинских текстов действием, с фразами на языке молящихся: архангел Гавриил вещает Марии о ее высоком предназначении (одежда, драпировки, полеты ангелов с помощью лебедки); поклонение волхвов в Вифлееме; избиение младенцев Иродом; Воскресение Христа и т.д. Исполняли актеры или куклы. Со временем действие выносится на церковную площадь и по мере удаления от церкви все более дополняется светскими, неканоническими текстами. "Игра об Адаме", например, излагающая сюжет об искушении Адама и изгнании его из рая, разыгрываемая на площади, включала дьяволят, которые общаются с аудиторией, весело искушая публику.

В рождественские дни в деревнях на юге Франции к церкви направлялось пестрое шествие под звуки флейт и барабанов: крестьяне с корзинами фруктов, пастухи в широких плащах с ягненком на украшенной лентами телеге. После церемоний и танцев с ягненком в руках его вручали священнику, а в церкви выпускали птиц. Ягненок с вином — любимая пища Христа, а пастухи — наиболее доверчивые слушатели его проповедей.

На празднике тела Господня, утвержденном в 1264 г., откровенно использовались карнавальные элементы. Действо открывалось шествием гротескных тел: чудовища, совмещавшие в себе животные и человеческие черты (Минотавр, Кентавр, Анубис), с "вавилонской блудницей", видимо, для того, чтобы вызвать отвращение к язычеству; мавры и негры — как отклонение от нормы, великаны и карлики; далее следовала толпа танцующей чувственные танцы молодежи. Венчали шествие церковники, несущие причастие и частицы святых мощей. В финале костюмированные актеры разыгрывали на повозках или иллюстрировали сцены на античные и христианские сюжеты. Карнавально-"капустные" элементы в церковные праздники средневековья и Возрождения внесли низшие и средние церковные чины, школяры, студенты богословских факультетов и многочисленное племя бродячих монахов без прихода.

Праздник дураков, существовавший на протяжении столетий вопреки неоднократным запретам. Он мог быть посвящен любому литургическому богослужению, но особенно популярным был на Новый год и Богоявление. Действие представляло собой пародийное переложение официального обряда с гротескным снижением церковных символов путем перевода их в материально-телесный план. Один остроумный и досужий монах "выцедил" из Священного писания многочисленные тексты о пиршествах и застольях ("Вечеря Киприана") и дал отличный материал для иллюстраций действием Книги (Библии) с переодеваниями, масками, обжорством, питием и неприличными плясками прямо в церкви.

Примечание. За основу сюжета взята евангельская (от Матфея) притча о короле, который праздновал свадьбу сына. На пиру сходятся действующие лица Ветхого и Нового Завета в соответствующем образе и рассаживаются следующим образом: в середине Адам, рядом на фиговом листе — Ева, Каин — на плуге, Авель — на кувшине с молоком, Ной — на ковчеге, Иуда — на денежном сундуке. Согласно святому писанию, им подаются напитки и блюда. Христу, например, изюмное вино (здесь обыгрывается созвучие названия вина и понятия страстей, которые претерпел Христос). После еды Пилат приносит воду для умывания рук, Марфа прислуживает за столом, Давид играет музыку, Иуда раздает поцелуи, Ной пьян. На другой день хозяину пира приносят дары: Авраам — барана, Моисей — скрижали, Христос — ягненка. Затем по сюжету выясняется, что во время пира случилась кража. Гостей третируют, а затем во искупление вины "убивают" и торжественно погребают Агарь. Свободно и со смехом здесь обыгрываются самые священные имена и символы Священного писания. Или изображали важного церковного иерарха во время литургии в драных холщовых одеждах, в кадильнице которого вместо ладана дымил коровий навоз. Или обыгрывали латинское созвучие слов "дух" и "спирт" (spiritus - sirtus). Карнавальный принцип шутовского снижения высокого до смешного и низменного Петр Великий хорошо обыграл в 1717 г. на процедуре избрания и постановления в чин князь-папы Всепьянейшего собора.

Другой монах, вместо зубрежки теологических трактатов, записывает соти и шванки (по-нашему анекдоты) своего времени и, преподнося свой сборник господину, смиренно просит не судить его строго за не вполне богоугодное дело: необходимо-де, чтобы глупость, которая является нашей второй природой и кажется свойственной человеку от рождения, могла хотя бы раз в году свободно излить себя. Все мы, люди, плохо сколоченные бочки, которые лопнут от вина мудрости, если это вино будет находиться в непрерывном брожении благоговения и страха Божьего. Нужно дать ему воздух, чтобы оно не испортилось. Поэтому мы и разрешаем себе в определенные дни шутовство, чтобы потом с большим усердием служить Господу. Мудрый был монах.

Разновидностью праздника  дураков является праздник осла в  память о бегстве Марии в Египет, где центральной фигурой действия мессы оказывается осел, и всякий "аминь" производится ослиным криком. Шутливые, юмористические эпизоды и тексты извлекались к празднику Пасхи и Рождества.

Или вот запись Ф. Рабле  о празднике, устроенном кардиналом Дю Белле в Риме 14 марта 1549 г.: в начале праздника было разыграно ряжение с эффектами, фейерверками, "убитыми", которые оказались соломенными чучелами, был здесь и карнавальный ад в виде изрыгающей пламя головы Люцифера. В конце праздника был устроен грандиозный пир для народа. Речь идет, конечно, не о заурядном кардинале, а о просвещеннейшем человеке своего времени. Вот ведь как: ради удержания людей они поступились принципами и конкурировали с мимами, жонглерами, гистрионами, трубадурами и другими любимцами народной толпы.

II. Аристократы той поры, в мирное время в большинстве своем вполне досужие люди, устраивали праздники и зрелища во дворцах.

На севере Европы все  было примитивно: порой многодневный, с небольшими перерывами пир с бесконечной сменой блюд, примитивными забавами нанятых мимов, бродячих актеров, трубадуров. А вот дворцовые праздники устраиваемые знатью на севере Италии и юге Франции в XIV—XVI вв., заслуживают доброго слова, ибо из них "родились" и опера, и балет. Возрождаются салоны. Признаком хорошего тона для аристократа стало содержать при дворе музыкантов, поэтов, художников, архитекторов, содержать или нанимать певцов, танцоров. Заявки шли в духе возрождения Антики. От отдельных номеров и развлекательных программ дворцовые праздники все больше приближались к целостным программам, в которых получали музыкально-поэтическую и танцевальную разработку мифы и сюжеты греко-римской культуры. Сценой чаще всего был парк при дворце. Художник (он же архитектор) устраивал декорации, обеспечивал светотехнику (иллюминация, световые эффекты, полеты и исчезновения с помощью блоков, люков, лебедок). Устройством таких празднеств не гнушался Леонардо да Винчи при миланском дворе, а позднее — у французского наместника. Гений другой эпохи — Гете также занимался подобным ремеслом при Веймарском дворе. Дело это требует творческого ума и хорошего вкуса. Это ведь не зрелище для римского плебса или казанских трудящихся по случаю Дня независимости устраивать.

В досуге дворян интеллектуально-скромного  пошиба наряду с упомянутыми многодневными  пиршествами видное место в XI—XIII вв. занимали рыцарские турниры. Описать рыцарский турнир в пору его расцвета и относительного благородства лучше, чем это сделал В. Скотт ("Айвенго") о времени короля Ричарда I Львиное Сердце, не берусь. Назову лишь основные структурные элементы турнира.

1. В пору редкого  затишья между войнами могущественный феодал (король, герцог), решивший устроить турнир, рассылал гонцов по стране и к соседям, чтобы те от его имени пригласили лиц рыцарского достоинства принять участие в турнире.

2. В это время подготавливали поле. За городом взрыхляли поле, а в городе, что было нечасто, площадь засыпали песком и землей. Устраивали деревянный амфитеатр для зрителей, гостей, родственников участвующих.

3. Въезд и размещение. Это целый спектакль тщеславия, несколько напоминающий римские триумфальные въезды победителей: демонстрация заслуг рыцаря и его рода (порой с нанятыми актерами и трубадурами). На окне дома размещали знамя или штандарт рыцаря. Посылали щит и меч распорядителю (хозяину) турнира в знак оповещения о своем прибытии.

4. В назначенный день  проходил парад участников перед судейской коллегией (ее, как правило, возглавлял хозяин) и дамами, располагавшимися на балконах домов вокруг площади или на деревянном амфитеатре, покрытом коврами. Они могли отвергнуть участника, если его рыцарство было недостаточно убедительным или он скомпрометировал себя как рыцарь.

5. Вызов на поединок: бросание перчатки, поклон даме, ее благословение (в принципе, дама, сочтя какого-либо участника  в недостаточной степени рыцарем, могла отклонить его участие в поединке).

6. Снаряжение рыцаря: кольчуга из стальных колец,  тяжелые сплошные латы, щит, пика, топор и меч. При таком снаряжении  пеший рыцарь был не более  подвижным, чем робот. Поэтому каждого рыцаря сопровождал оруженосец, он помогал ему сесть на коня, а при падении должен был поднять и увести его с поля. Оруженосцы заменяли сломанные копья, уносили поверженных.

7. Условия: победой  считалось выбить противника  из седла или сбить шлем, сбросить  на землю. Не каждому тяжеловооруженному рыцарю было по силам самостоятельно подняться, так что приставлять меч к шее было не обязательно. Победитель имел право на коня и доспехи побежденного, при нескольких победах — на приз хозяина турнира. Запрещалось наносить убийственные удары, хотя редкий турнир, как и нынешние военные учения, обходился без жертв.

8. Виды сражений: поединки, стенка на стенку. Предположительно были, схватки группы на группу, т.е. по несколько человек (не совсем стенка).

Пара фактов о размахе  и нравах турниров. На один турнир во Франкфурт собралось 32 князя, 200 графов, более 5 тысяч рядовых рыцарей. Если принять во внимание их семьи, свиты, слуг в соответствии с титулами, то получается довольно крупная тусовка. На турнире хозяин-распорядитель соорудил дерево, на котором вместо листьев были золотые и серебряные монеты, которыми он награждал победителей. В Магдебурге в 1229 г. в качестве награды была назначена молодая девушка. Вот и судите о мере рыцарства этих турниров и о цене расшаркиваний, поклонов перед дамами.

Рыцарские турниры служили  потехой в пору богатства рыцарских  родов. Когда стали получать звания и безземельные и разоряться старые рыцарские династии, турнир воспринимали как способ поправить свое материальное положение. Это отметил уже Вальтер Скотт. Как и в современном спорте: слава и честь победителя, честь рода, страны отступили на второй план перед гонорарами.

Таким был досуг аристократов.

III. Это время формирования раннебуржуазных отношений, и город все более отчетливо желал заявить о себе и о своей идеологии жизни. Одним из распространенных способов показать себя стали городские процессии—шествия. Они устраивались по поводу приезда в город знатных гостей и в связи с ярмарками. В них активно включалась церковь. Этот жанр действия развивался в XV—XVI вв. на севере Европы. Утверждение протестантизма (кальвинизм, лютеранство) привело к снижению или отказу церкви от участия в них. К середине XVII в. данный жанр окончательно изжил себя.

Об интенсивности, частоте  действий можно судить по такому факту: в г. Брюгге (Нидерланды) с 1479 г. по 1491 г. состоялись 154 процессии, т.е. около 12 в год.

Население о предстоящем  событии оповещали глашатаи от городских властей. На время шествия запрещалась торговля вином и закрывались бесчисленные ларьки на рынке. За порядком следили назначенные городским советом комиссары. Отлаженная схема не требовала долгой подготовки: каждый городской цех и гильдия имели заготовки и что показать; духовенство и монашеские ордены выступали со своими реликвиями, знаменами; городские чины и именитые граждане занимали свое место; городские красавицы, великан и великанша знали свои обязанности и место. Иногда шествие дополняли декорированные повозки с живыми картинами религиозного, главным образом, содержания. С конца XV в. нередко шествие оживлялось иллюстративно-театрализованными компонентами. После завершения шествия устраивались спектакли на городских площадях и улицах. Но о них поговорим отдельно. А сейчас две иллюстрации из книги А. Гвоздева и А. Пиотровского по истории европейского театра.

Брюссель. 1549 г. В честь  наследника испанского престола Филиппа (Нидерланды в ту пору подчинялись испанской короне) было устроено оригинальное шествие:

открыли его вооруженные  отряды стрелков, пеших и конных воинов (это, полагаю, было намеком будущему королю на то, что Нидерланды постоят за себя при случае);

далее следовали традиционные кортежи религиозных братств, купеческих гильдий;

инсценированные картины  на повозках, подготовленные ремесленными цехами: дьявол в виде неистовствующего зверя, следом за ним — предводитель небесного воинства архангел Михаил. Большая повозка с оркестром: человек в шкуре медведя играл на органе, клавиши которого были соединены с кошачьими хвостами (бедные кошки при каждом ударе на клавишу издавали вопль);