Психологические особенности коммуникативного пространства интернета

       Последний параметр семиосферы – зависимость  общего облика семиосферы от диалога  данной культуры с иной культурой, находящейся  вне границ изучаемой семиосферы. Ю.М. Лотман предлагает рассматривать  отношения двух культур как диалог, в котором каждая из них выступает, то как принимающая сторона, то как  продуцирующая, дающая. При этой смене  ролей отношения культур проходят несколько этапов, что находит свое отражение в текстах, кодах и самоотношении семиосфер каждой из участниц. Рассмотрим с этой точки зрения развитие интернет-культуры в нашей стране.

       Первый  этап: поступающие извне тексты сохраняют  облик «чужих»; чужой язык воспринимается как культурный, развитый; свой язык и свои тексты на нем оцениваются  как отсталые. В начале 90-х годов  традиционные компьютерные средства и коды и тексты, выдержанные в идеологии «человеко-машинного взаимодействия», оказались существенно потеснены языками «большой» культуры. Языки изобразительного искусства, литературы, науки и соответствующие им тексты стали активно заполнять сетевое пространство. Меню, многооконная графика, малоцветный и неанимационный дизайн еще активно применяются, но уже воспринимаются как средства сугубо технические, «не отвечающие психологическим запросам пользователя». Всем хочется забыть о делении на профессиональных и непрофессиональных пользователей, не «вступать во взаимодействие», а просто пользоваться компьютерными средствами в личных целях. Знаковым был переход к русификаторам и, в частности, к замене «русской латиницы» в электронной переписке на «великий и могучий».

       Второй  этап: «импортированные» тексты и  «своя» культура взаимно перестраиваются; «чужие» коды встраиваются в принимающую культуру. В Интернете появляется все «свое» – дизайн, жестовый язык, тусовки-чаты, реклама. Развивается сетевая инфраструктура (поисковые системы и домашние страницы), появляются сетевые проекты и первые жертвы Интернет-зависимости. Во внешней жизни идет процесс усвоения компьютерного стиля (в новостных программах ТВ и журнальной графике, в первую очередь) и компьютерной тематики (от специализированных журналов до интернет-кафе, Биллгейтс – герой фольклора).

       Третий  этап: в обществе складывается впечатление, что заимствованные из другой культуры средства и тексты в полной мере могут раскрыться только и именно «здесь», в новой культуре. В последние два-три года в нашей стране укореняется представление о том, что все «настоящее», все «самое-самое» реализовано (или скоро будет реализовано) в Интернете: за самыми свежими и полными новостями, полной и точной информацией о погоде, точным расписанием поездов и самолетов, за лучшими покупками (цена/качество/усилие) и даже самым полноценным обменом мнениями – за всем этим нужно отправляться в Интернет.

       Четвертый этап: культура приходит в состояние  возбуждения и начинает порождать новые тексты, основанные на культурных кодах, в прошлом стимулированных внешним вторжением, но преображенных в новую оригинальную структурную модель. Собственно говоря, представление о «внешнем», внеположном Интернету размывается, что свидетельствует об объединении семиосферы Интернета и семиосферы «обычной» жизни; граница в это время становится более прозрачной и утрачивает характер особой, не совсем «своей» территории; происходит замещение многих информационных, социальных и бытовых действий их интернет-аналогами.

       Пятый (последний) этап: изучаемая культура переходит в позицию «передатчика» и сама становится источником потока текстов, направляемых на «периферию». Отдельные продукты, предназначенные для освоения новых, ранее не опосредованных техникой областей жизни, уже появляются. В США это, например, система персонального штурмана – интернет-поддержка трафика с мобильного телефона автомобилиста; у нас это пока «бумажные» проекты персонального интенданта (система автоматической закупки товаров повседневного спроса) и персонального имиджмейкера (система формирования и поддержки имиджа для исполняемых ролей). Фактически все усилия разработчиков в последние годы прямо или косвенно направлены на создание уже не просто «модели пользователя», а интернет-проекции, виртуального клона каждого посетителя Сети. Пока это реализуется в мелочах – «favorits», «on-line brouser», но, по-видимому, главным культурным результатом интернатизации станет появление нового психосоциального объекта: у человека наряду с его ego и alter-ego появится internet-ego как отражающее его третью ипостась и третий – после внешнего и внутреннего – мир.

       Итак, можно выделить следующие психологические  особенности интернет-культуры:

• Интернет делит мир на «свое» и «чужое» пространство, причем существуют объективные предпосылки для восприятия мира Интернета и как характеризующегося открытостью, независимостью субъекта и простором для личностного роста, и как навязывающего свои правила, затягивающего, «высасывающего жизненные соки»;
• пространство Интернета дает возможность для реализации мифологической составляющей образа Я: идентификации с культурным героем Интернета – хакером, осуществления действия «перемещения», «преодоления границ», партиципации как результата тождества ролей в рамках одной деятельности и соучастия в режиме «реального времени»;
• Интернет стимулирует формирование «чудесной» картины мира, выполняя по отношению ко всей современной культуре функцию периферии, где копится информация о случайном, новом, ненормативном, не вписывающемся в жесткие рамки устоявшихся представлений;
• семиотическое пространство Интернета, содержащее языки двух типов, символьного и иконического, является средой порождения новых текстов и новых смыслов (о связи смысла, «живого» знания с принципиальной неполнотой перевода см. у В.П. Зинченко[10]).

2. Особенности образа Я «жителя  Интернета»

       Рассмотренные выше свойства Интернета должны иметь  своего «потребителя» – того, чей образ мира и образ Я нуждаются именно в такой среде обитания. В настоящий момент сложилось уже достаточно обширное и дифференцированное сообщество пользователей Интернета, в котором наряду со случайными посетителями, постоянными пользователями определенных ресурсов, «работниками Интернета» выделяется и группа людей, которых уместнее всего назвать «жителями Интернета». Это те, кто имеет достаточно высокую мотивацию пребывания в Сети, в частности, тратят значительные финансовые и временные ресурсы, а также демонстрируют высокую эмоциональную включенность в проблемы Интернета; при этом собственно деловых задач, решаемых средствами Интернета у них или немного, или решение этих задач увязывается с решением иных, чаще коммуникативных задач. Эта группа демонстрирует тенденции, характерные для Интернета в целом, – как уже говорилось в работе[11], «мотивы коммуникативного, корпоративного и креативного содержания, мотивы личностного общения приобретают все большую представленность в системе мотивационной регуляции».

       Целью нашего исследования явилось выделение  особенностей эмоциональной и коммуникативной сфер, свойственных людям, склонным к превращению интернет-среды в пространство открытого общения, поиска и самовыражения, в «свое» пространство. Можно предположить, что использование интернет-ресурсов в качестве средств общения и самораскрытия характерно для тех, кто ощущает некоторую недостаточность, неполноту, ущербность «обычной» реальности. Соответственно, образ Я и самооценка таких людей, сформировавшись под влиянием столкновений с неудовлетворяющей их реальностью, должны отличаться определенными особенностями.

       Исследование  проводилось на выборке из 67 человек, 40 из которых составляли «жители Интернета», а 27 составляли контрольную группу. Испытуемые в обеих группах принадлежали к одной возрастной и социальной группе – студенты московских ВУЗов.

       Использовались  проективные методики как в минимальной  степени провоцирующие работу защитных механизмов и не вызывающие протеста со стороны испытуемых-интернетчиков.

       Практически все испытуемые-интернетчики демонстрируют  проблемы в сфере общения и  образе Я (96%); в контрольной группе испытуемых с явными проблемами оказалось значительно меньше (14,8%). Наиболее ярко проявились сложности в принятии своего физического Я – 55% в группе интернет-жителей и 11% в контрольной группе; сложности в непосредственном общении – 35% и 7,4% соответственно; склонность к интеллектуализации – 30% и 18%; чувство одиночества и недостатка взаимопонимания, возможно связанное со сложностями в общении с противоположным полом, – 32,5% и 18%.

       Результаты  исследования эмоциональной сферы  также указывают на напряженность и некоторую склонность к негативизму у «жителей Интернета». 85% имеют хотя бы одну фрустрированную потребность и 35% имеют не менее двух неудовлетворяемых потребностей, при этом только 25% испытуемых этой группы не используют неконструктивные компенсации. Какого-либо единообразия в переживаемых проблемах не наблюдается, но компенсация тревоги бунтарством и отказом от общепринятых норм характерно для 55% всех испытуемых-интернетчиков.

       Обнаружилось, что независимость для этих испытуемых выступает как особая ценность, и 40% из них считают, что их высокие баллы по этой шкале компенсируют недостаток общительности или «интересности», а 12,5% воспринимают свою независимость как чрезмерную. Большинство имеют недифференцированные и завышенные требования к себе самим и к окружающим. Во многом самооценка «жителей» Интернета носит инфантильный характер.

       В целом, полученные данные свидетельствуют  о том, что в группе «жителей Интернета» преобладают люди с нереалистическими  и недифференцированными требованиями к себе (и, по-видимому, к другим), дискриминирующие собственную телесность, ощущающие некоторую дистанцию  между собой и другими и  пытающиеся компенсировать отсутствие чувства близости и взаимопонимания преувеличенными представлениями о собственной независимости, а также отказом от следования общепринятым нормам. Все их усилия не приводят, однако, к удовлетворительному решению проблем, связанных с образом Я, и эмоциональная напряженность остается достаточно высокой.

3. Психологическая характеристика Интернет-коммуникации

       Обнаруженные  особенности «жителя Интернета» дополняются особенностями самой интернет-коммуникации. Остановимся кратко на этих особенностях с тем, чтобы прояснить, что именно позволяет интернет-среде удовлетворять потребности своих «жителей».

       Прежде  всего необходимо отметить, что Интернет предоставляет уникальную возможность совместить коммуникацию и автокоммуникацию: тексты, посылаемые другому, одновременно становятся доступны и адресату и адресанту. То, что обычно разнесено во времени и, соответственно, требует разделения ролей, то в Интернете реализуется «здесь и сейчас». Появление автокоммуникации (в частности, связанное со взрывным возрождением эпистолярного жанра) принципиально меняет психологические условия для пользователя как личности. Согласно Ю.М. Лотману, «если коммуникативная система Я-ОН обеспечивает лишь передачу некоторого константного объема информации, то в канале Я-Я происходит ее качественная трансформация, которая приводит к перестройке самого этого Я»[12].

       Вторая  особенность интернет-общения –  особая страсть «жителей Интернета» к дискуссиям, спорам и обсуждениям, что, в первую очередь, сказывается на развитии самосознания. Л.С. Выготский вслед за Ж. Пиаже отмечал, что «именно возникновение спора приводит ребенка к систематизации собственных мнений»[13].

       Еще одна особенность коммуникативного процесса в Интернете – использование «ника» – является воплощением опосредующей функции слова. Как в методике двойной стимуляции псевдослово постепенно наполняется предметным содержанием, так ник выступает средством обобщения текстов, которые им маркируются, и за ним со временем и для собеседников, и для самого автора начинает проступать его предметная отнесенность.

       У интернет-коммуникации есть еще одно свойство, неоднократно отмечавшееся в литературе[14] – анонимность. «Граница личности есть граница семиотическая»[15]. В данном случае граница личности «жителя Интернета» не включает ни телесное Я человека, ни его свойства как субъекта социальных отношений: и физическое, и социальное «лицо» человека как раз и скрыты в Интернете под маской анонимности.

       Итак, три особенности Интернета –  автокоммуникация, дискуссионная практика и традиция псевдонимов – создают предпосылки для интенсивной работы над образом Я. Интернет как особая культурная среда предоставляет средства для развития самосознания как высшей психической функции. Выделенные Л.С. Выготским три ступени в развитии всякой психической функции выглядят здесь следующим образом: Я как автор суждений и выборов, зафиксированных в Интернете, – «автор в себе»; Я как автор, воспринимаемый другими участниками интернет-общения, – «автор для других»; Я как автор, осознающий свое авторство и принимающий точку зрения на себя как на автора своих суждений и выборов, – «автор для себя». Это позволяет «жителю Интернета» осуществить себя как личность: «То же, что принято называть личностью, является ничем иным, как самосознанием человека: новое поведение человека становится поведением для себя, человек сам осознает себя как известное единство»[16].

       Четвертая особенность интернет-общения –  анонимность – накладывает ограничения на само понимание личности в этой среде. В Интернете телу отказано в семиотическом статусе[17], точнее, этот статус признан нулевым. В 60-е годы хакеры, как представители молодежного бунта, приравняли к нулевому семиотический статус социальных достижений человека, заявив о равенстве всех в компьютерном мире, независимо от дипломов и должностей. интернет-культура сделала второй шаг к десемиотизации вещного мира, исключив из свойств своего пользователя природную составляющую. Таким образом, личность в Интернете может пониматься только одним единственным способом – как субъект культуры. В.В. Петухов так понятую личность определяет как субъекта ответственного и самостоятельного выбора[18].