Государство и право

    Российскому бизнесу трудно консолидироваться просто потому, что этому препятствует его конкурентная природа. Тем не менее, у предпринимателей и топ-менеджеров появилось общее понимание, что они смогут жить, работать  и конкурировать только в демократической стране со свободной экономикой. Отстаивать эти интересы должны институты гражданского общества: политические партии и неполитические общественные организации. Однако в нынешних условиях даже политические партии боятся власти и активно ищут свое место в созданной ею "вертикали". Это дорого обходится российскому обществу.

      В политико-идеологических документах и материалах, публичных выступлениях лидеров российских либеральных партий много говорится о необходимости и важности развития правового государства и гражданского общества в России, о готовности содействовать их становлению и развитию. Но этим словам не хватает опоры на конкретное понимание ситуации в регионах и стране в целом. [76]

    Российский  бизнес - особенно и в первую очередь  малый и средний - остро нуждается в реальных политиках и идеологах, способных публично выражать его интересы, не реализованные и не реализуемые при нынешних обстоятельства возможности.

    О развитии взаимодействия с институтами  гражданского общества, в числе которых  неизменно стоит и бизнес, государство говорит давно и на всех уровнях. Помогают ему в этом и ученые, которые призывают бизнес быть социально ответственным, а государство, напротив, переложить часть своей ответственности на предпринимателей. Тем не менее, по взаимному признанию всех сторон процесса, до гармоничного сожительства двух этих сил в России еще далеко, но стремиться к этому нужно уже сегодня.

    В политической системе российский бизнес  имеет индивидуальный особенный  путь развития.  

    1. Первый этап (с начала 90-х годов до 1996 года) характеризовался определяющей ролью государства. Именно оно в лице тогдашних руководителей исполнительной власти, решало, кто из бизнесменов будет лидером, а кто аутсайдером в ходе процесса приватизации. Лидером становился тот, кто смог выстроить оптимальные отношения с президентскими и (или) с правительственными структурами. Такая расстановка сил была легко объяснима. Бизнес имел определенные первоначальный капитал, но не контролировал ключевые отрасли экономики страны.

      Более того, одной из главных задач складывавшегося крупного капитала было недопущение на российский рынок западных конкурентов.  Перед российской властью в первой половине 90-х годов стоял политический выбор - либо ставка на "свой" бизнес, либо приход иностранных инвесторов. Активный лоббизм крупного капитала (который мы сейчас называем "олигархическим") привел к реализации первого сценария,  но и в других бизнес-сферах. Отсюда и серьезные ограничения на деятельность западных финансовых институтов и страховых компаний в России, которые начали сниматься лишь в последние годы в ходе процесса подготовки к вступлению России в ВТО. [24]

    Такая ситуация создала благоприятные  возможности для роста не только экономического, но и политического  влияния отечественного крупного капитала. Система залоговых аукционов с определенными заранее победителями заложила основу для формирования российской "олигархии". Однако такая выгодная для российского крупного бизнеса ситуация обернулась в последнее время существенной проблемой. Государство всегда рассматривало предоставленные бизнесу ресурсы как "свое", отданное в управление, а не в священную и неприкосновенную частную собственность. Другое дело, что пока государство было слабо, оно не могло активно воздействовать на новых собственников. Усиление государства в последние годы поставило этот вопрос весьма жестко - особенно, если учесть, что в этом отношении государственная власть может рассчитывать на поддержку населения: "борьба с олигархами" является важным общественным запросом, что наглядно проявилось на прошедших думских выборах.

    Таким образом, новый собственник оказался с самого начала недостаточно легитимен (как с точки зрения государства, так и населения), что сделало  его уязвимым. Впрочем, в период залоговых  аукционов об этом мало кто задумывался. [24]

    2. На втором этапе (1996-1998 годы) крупный  бизнес, получивший прочную экономическую   стал важным политическим фактором, чья роль превосходила даже  ресурс публичных государственных  институтов. 

    3. Третий этап (1998-2000 годы) ознаменовался  кризисом "олигархической" модели экономики, который был связан с дефолтом 1998 года. На первый взгляд, олигархия отделалась легким испугом - произошел естественный отбор, погибли аутсайдеры, а крупнейшие структуры, по большей части избавившись от финансовых институтов (или сделав их менее приоритетными), сохранили свое положение в экономике.

    4. Четвертый этап (2000-2003 годы) можно  охарактеризовать как время компромисса  между властью и "олигархией". Крупному бизнесу было предложено  отказаться от глобальных политических амбиций и принять новые правила игры, установленные государством. Они подразумевали необходимость следовать общей политической линии в основных вопросах (реформа властной вертикали, чеченская проблема, информационная политика и т.д.). Новыми правилами категорически запрещались любые медийные кампании, направленные против президента. Государство предложило бизнесу схему диалога посредством Совета по предпринимательству при правительстве и периодических встреч президента с руководством РСПП, в состав которого вошли представители крупных бизнес-структур. Однако в экономической области мало что изменилось. Государство пошло лишь на направление некоторой части прибылей крупного бизнеса через систему фондов.  Экономическое лоббирование было выведено за политические рамки, а, следовательно, было фактически легализовано государством - как и на предыдущих этапах. На данном этапе активность крупного бизнеса в политической сфере не уменьшилась, а, скорее, видоизменилась. Сохранилось существенное влияние ряда компаний в президентских и правительственных структурах. Но публичный центр тяжести был перенесен в Думу и в регионы. В Думе лоббизм выразился как в создании официальных структур (межфракционное объединение "Энергия России"), так и на неформальном уровне (лоббистская группа ряда нефтяных компаний).

    Благодаря их деятельности законодательная активность депутатов направлялась в сторону, объективно выгодную крупным нефтяным компаниям.  В регионах экспансия  крупного бизнеса была связана с  более активным продвижением кандидатов в губернаторы. [24; с.80]

      В 2000–2003 годах в стране начался  кратковременный период бурного  расцвета отношений между бизнесом и властью. Государство в экономику особо не вмешивалось, что послужило стимулом для лоббирования бизнесом своих интересов через отраслевые ассоциации и отдельных политиков в парламентских органах власти. Лоббирование осуществлялось различными методами. Происходили депутатские запросы по заказу различных компаний, с подачи предпринимателей и отраслей регулярно организовывались парламентские слушания. Многие бизнесмены благодаря успешным коммуникациям с органами власти увеличили стоимость собственных активов в сотни раз. Обратной стороной медали явилась чрезмерная уверенность в своих силах – ряд бизнес-субъектов решил сыграть с государством в политические игры «по-крупному». Не все они оказались успешными.

    Причины провала конструкции былых взаимоотношений  лежали в различиях менталитета  власти и бизнеса, глубоком взаимном недоверии, неготовности сторон к поиску компромиссов. Интересы власти и бизнеса разошлись: если в интересах Кремля было создание условий для закрепления нового моноцентрического режима, то часть бизнес-элиты стремилась к сохранению политической автономии. Кремль, сделав проблему итогов приватизации предметом публичного обсуждения, поставил под сомнение статус наиболее крупных частных собственников. Диалог власти и бизнеса был прерван, и попытки его возобновления успехом не увенчались. [72]

    Крупный бизнес пытался адаптироваться к  меняющимся политическим условиям с помощью различных стратегий, основными из которых были тема «социальной ответственности» и участие в избирательной кампании в Государственную Думу в декабре 2003 год. Кроме того, была использована стратегия «похода в регионы». Но, несмотря на это, власть демонстрировала, что эпоха кумовства и «особых отношений» заканчивается. Общий посыл был примерно таков: «Помощь от бизнеса не нужна, и она не принимается. Федеральная власть достаточно уверена в том, что справится сама». [71]

      В настоящее время федеральная власть ищет выход из сложившейся ситуации во взаимоотношениях с бизнесом (осознаваемой ею как своего рода тупик) на двух направлениях: через поиск новых механизмов взаимодействия с бизнесом и реализацию административной реформы. Итоги этого процесса во многом контрпродуктивны: конкретные механизмы частно-государственного партнерства отсутствуют, а административная реформа привела к дезорганизации работы министерств и ведомств, к снижению профессионализма чиновников. Власть отводит бизнесу подчиненное место в реализации приоритетных задач, происходит дальнейшее снижение автономии крупного бизнеса как политического субъекта, его возможности по обеспечению своих политических интересов в федеральном центре существенно сократились.

    Начиная с 2000 г. появляются признаки оттеснения крупного бизнеса от процессов принятия, выработки и даже обсуждения серьезных политических и социальных решений. Иначе говоря – полный запрет на политику.

    5. Новый этап отношений государства  и бизнеса.  К 2003 году сложились  условия для пересмотра правил игры, что стало основанием для определения нынешнего этапа отношений государства с бизнесом в качестве особого, пятого по счету в современной России.

    Президентская власть негативно воспринимала ограниченность своих ресурсов в ряде ключевых экономических вопросов, связанных с деятельностью крупных компаний - от налогообложения сырьевых отраслей до приватизации. В условиях складывания моноцентрической системы подобная практика выглядела противоречащей общей политической тенденции, ясно выразившейся в последние годы.   

    Владимир  Путин поставил перед правительством ряд важных задач:

1. удвоение ВВП;
2. борьба с бедностью;
3. модернизация армии.

    Решить  их в условиях, когда государство  должно идти на постоянные компромиссы  с бизнесом не представлялось возможным. Для удвоения ВВП необходима максимальная мобилизация финансовых ресурсов в рамках федерального бюджета. Для борьбы с бедностью, по мнению власти, следует возложить часть социальной ответственности на бизнес, причем не в рамках отдельных благотворительных программ (многие из которых успешно реализуются и сейчас, а придав этому процессу системный характер).  [71]

    Таким образом, государство заинтересовано в систематическом сотрудничестве с бизнесом. При этом государство не намерено довольствоваться "уступками" со стороны бизнеса (направлением средств на реализацию отдельных проектов по выборы предпринимательского сообщества или самих компаний).

    Оно утверждает свое право самостоятельно определять приоритеты, и намерено получить для их реализации адекватное финансирование с помощью повышения налогообложения успешных отраслей (в первую очередь, нефтяной) и улучшения налогового администрирования.  

    Таким образом, крупный бизнес фактически оттесняется от определяющего влияния  на принятие тех решений, которые федеральная исполнительная власть относит к числу политических. [71] 

1.2  Формирование системы представительства интересов бизнеса во взаимоотношениях с государством в России.

    Эволюция  системы представительства интересов  бизнеса в России после распада СССР привела к тому, что сформировалась неокорпоративистская система взаимодействия бизнеса и государства. Что это значит? Основными признаки данной системы являются следующие параметры: нет многообразия структур посредников, которые не конкурируют между собой в силу наделенности полномочиями государством; ассоциации бизнеса сильные, существуют долговременные взаимные обязательства, высокий уровень бюрократизации. Естественно говоря о российской системе групп интересов нельзя говорить чистой неокорпоративистской модели в силу некоторых причин:

     - огромная роль крупных корпораций, которые иногда рассматриваются  как «социально-политический институт»;

     - «ограниченность представительского  потенциала ассоциаций, объясняющаяся  специфическими интересами крупных корпораций». [28]

    До 2000 года можно говорить, что система  функционального представительства  интересов бизнеса в России отсутствовала. Ее заменяла так называемая «олигархическая  модель взаимодействия бизнеса и  власти», при которой отношения предпринимателей и государства нередко выходили далеко за пределы официальной системы представительства интересов, выступая в виде неформальных связей бизнесменов на высшем уровне. В рамках этой модели произошло сращивание значительных частей политической и экономической элиты. Этот процесс положил начало образованию российской олигархии. Олигархам не нужны формализованные структуры согласования интересов, собственные политические партии и т.д. [28]

    Однако  к моменту избрания В. Путина президентом  ряд крупных бизнесменов по причинам, которых мы не будем касаться в данной работе, утратили свой привилегированный статус. Президент объявил о намерении добиться построения вертикали власти и равноудаленности бизнеса от власти. Была предпринята попытка организации формализованного диалога предпринимателей и государства, включавшего следующие уровни:

    1. Консультативно-экспертный уровень  был представлен Советом по  Предпринимательству при Правительстве  РФ, образованным осенью 2000 года, а  также аналогичными структурами в регионах.

    2. Организованное представительство  было оформлено в виде предпринимательских  объединений, как общефедеральных,  так и отраслевых.