Романтический герой в творчествн Пушкина и Лермонтова

10.  «Кавказский пленник» может быть прочитан как изображение конфликта  между живым и мёртвым временем. Пленник попал в некий аул (аид), где время мертво, ничего не происходит; его спасает некий ангел-хранитель, Пленник бежит, пересекая некую реку — реку забвения и возвращается к жизни. Он побывал в ином мире, царстве мёртвых. Этот мотив имеет мощную традицию в мировой литературе, проследить этот мотив в поэме Лермонтова — интересная исследовательская задача.

11.  Томашевский Б.В. Указ. соч. – С.61.

12.  Томашевский Б.В. Указ. соч. – С.127.

13. Томашевский Б.В. Указ. соч. – С.232.

Южный период (1820-1824)

Это период увлечения Пушкина  романтизмом. Наиболее важно влияние Дж. Байрона, который вообще считается в Европе символом романтической эпохи. Ключевые темы пушкинской лирики этого периода: мечта о свободе («Эллеферия, пред тобой...», 1821, «Узник», 1822, «Кто, волны, вас остановил?..», «Птичка», 1823) и сочувствие идее социальной борьбы («Кинжал», «В. Л. Давыдову», 1821), Наполеон как романтический герой («Наполеон», 1821, «Недвижный страж дремал на царственном пороге...», 1824). К 1823 г. и особенно в последующие годы можно отметить постепенное разочарование в идеалах романтизма, в том числе и в идее социальной борьбы («В. Ф. Раевскому», 1822, «Демон», «Бывало, в сладком ослепленье...», 1823, «Свободы сеятель пустынный...», 1824). Среди других тем и мотивов,

встречающихся в этот период, — тема рокового предчувствия или предсказания («Песнь о вещем Олеге», 1822, «Недвижный страж дремал на царственном пороге...»).

Лирику южного периода  можно дополнительно подразделить на написанную до и после 1823 г., который был для Пушкина годом глубокого душевного кризиса, так что тема разочарования не только заимствована у Байрона, но имеет и биографический контекст.

В эти годы Пушкин создает  также свои знаменитые романтические  поэмы: «Кавказский пленник», 1820— 1821, «Братья-разбойники», 1821—1822, «Бахчисарайский фонтан», 1821—1823, «Цыганы», 1824. В этих «южных поэмах» Пушкин продолжает традицию «восточных поэм» Байрона (экзотическая среда; герой — исключительный характер в исключительных обстоятельствах; конфликт природы и культуры).

В пейзажной лирике этого  периода преобладают романтические мотивы (экзотический характер пейзажей, своеобразная цветовая насыщенность; их символическая функция: пейзаж как отражение внутреннего мира лирического героя, воплощение мыслей и чувств поэта в образах природы).

Излюбленные жанры лирики для Пушкина в то время: пейзажная миниатюра, элегия, дружеское послание.

Революционные мотивы южного периода. Пушкин с энтузиазмом относится  к деятельности уже сформировавшихся тогда Южного и Северного обществ, его увлекает атмосфера бунта и заговора, тем более что многие друзья его причастны к этому процессу. Сочувствие вызывают у поэта и политические волнения в южных губерниях России, в том числе бессарабское восстание, возглавляемое князем Александром Ипсиланти (этот князь, потерявший в сражении руку, окружен в лирике и письмах Пушкина тех лет особым героическим ореолом). Рассмотрим несколько стихотворений на революционную тему.

«Кинжал» (1821). Сравним это стихотворение с одой «Вольность», поскольку у них сходное композиционное решение. В этом стихотворении также приводятся три примера из европейской истории, призванные донести до читателя идею, противоположную, однако, той, которая следовала из оды «Вольность». Здесь главным мерилом общественной справедливости становится уже не Закон (поскольку «дремлет меч Закона»), а карающий Кинжал, «последний Судия Позора и Обиды». Поэтому примеры-символы из истории несут мысль не о гражданском мире, а, напротив, о необходимости борьбы и допустимости насилия во имя справедливости. Тира-ноубийство (Брут, убивающий Цезаря и др.) представлено как героический подвиг. Судя по мемуарно-эпистолярным сведениям, стихотворение «Кинжал» нравилось декабристам.

«В. Л. Давыдову» (182 Г). Это стихотворение — одно из наиболее сложных для чтения, поскольку в нем часто упоминаются имена и события, известные только сравнительно узкому кругу людей; используется также форма намека и умолчания; некоторые слова написаны курсивом, что должно свидетельствовать об их многозначительности. Это важный художественный прием:

создается специфическая  атмосфера таинственности, недосказанности; читатель (кем бы он ни был) погружается в эту атмосферу и как бы чувствует себя участником политического заговора.

В стихотворении широко используется характерная для посланий Пушкина  интонация непринужденной дружеской  беседы (как говорил сам Пушкин, «болтовни»). Оно начинается как пересказ свежих новостей. Но вслед за светской сплетней (о предстоящей женитьбе декабриста Орлова) поэт сообщает другу необычную «новость» — о наступлении весны. Обратите внимание, что о весне говорится смешанным поэтическим языком: «...весна младая // С улыбкой распустила грязь»: романтический штамп (весна в образе красавицы) в сочетании с реалистической «низкой природой». Еще одна сообщаемая здесь новость — о восстании («...на брегах Дуная // Бунтует наш безрукий князь» — речь идет об Ипсиланти). Далее речь идет о смерти митрополита, происшедшей как раз на Пасху. Об этом говорится в гротескно-иронической и даже кощунственной манере (обыгрывается евангельский сюжет о Благовещении Девы Марии, который также лег в основу близкой по времени написания «кощунственной» поэмы Пушкина «Гавриилиада»). В последующих стихах слышится ирония в адрес церковного богослужения (атеистические и богоборческие, в том числе антицерковные, мотивы характерны именно для этого периода творчества Пушкина и связаны с общим настроением бунтарства).

Центральным образом стихотворения  оказывается христианский символ: это  евхаристическое вино (вкушаемое во время таинства Причастия или, по-гречески, Евхаристии). В стихотворении говорится, что оно разбавлено водой (подразумевается мысль о ханжестве и неискренности богослужения, которому противопоставляется искренность и веселье дружеской пирушки Пушкина с Давыдовым). Здесь мы видим вариацию на тему важного для Пушкина образа-символа: дружеский пир как собрание единомышленников. Наконец, в заключительной части стихотворения говорится, что есть «эвхаристия другая»: она состоит в том, что друзья-заговорщики должны вкусить от «кровавой чаши», и только тогда можно будет сказать: «Христос воскрес!» Разумеется, в таком контексте пасхальное приветствие может звучать лишь кощунственно-иронически: идеал Христа подменяется здесь идеалом революционной борьбы, а христианская Евхаристия (хлеб и вино как Тело и Кровь Христа) — кровавым «причастием» революции (надо пролить, или, символически, «испить» кровь тиранов). Сравните также роль христианской символики в этом стихотворении с ролью образа Христа в «революционной» поэме А. А. Блока «Двенадцать».

«Эллеферия, пред тобой...» (1821). По форме стихотворение выглядит как любовное послание (в те же годы написано еще несколько стихотворений, адресуемых условной красавице-фечанке). Но, в отличие от древнегреческих литературно-мифологических женских имен (как, например, «Хлоя»), встречавшихся в лицейской (анакреонтической) лирике, слово «эллеферия» в переводе с греческого означает «свобода», и это делает все стихотворение аллегорическим: поэт обращается к свободе в образе красавицы-гречанки. Слова о том, что ей «вредна холодная Россия», — такой же намек на ссылку, как в начале романа «Евгений Онегин»: «Там некогда гулял и я, // Но вреден север для меня».

В ряде стихотворений появляется тема ссылки или изгнания. Для Пушкина  важны прототипические фигуры политических изгнанников, которые показаны в романтическом ореоле. Таковы римский поэт Овидий («К Овидию», 1821) и Наполеон («Наполеон», 1821). Судьба Овидия интересна тем, что он был сослан когда-то в те же места, где пребывает в ссылке Пушкин («В Молдавии, в глуши степей, // Вдали Италии своей» — не случайно говорится об Овидии в романе «Евгений Онегин»).

Мотив разочарования. Послание «В. Ф. Раевскому» («Ты прав, мой друг; напрасно я презрел...») (1822) строится как лирическая исповедь-автобиография разочаровавшегося героя. В первой части стихотворения звучат отсылки к более ранним периодам жизни и творчества (Лицей, Петербург). Во второй части стихотворения говорится о разочаровании в тех идеалах (любовь, дружба, поклонение искусству), которые были актуальны для поэта в ранней юности. Заканчивается стихотворение формулой разочарования в социальной борьбе.

В стихотворении «Демон» (1823) то же разочарование в духовных ценностях (любовь, дружба, искусство, эстетическое наслаждение природой) представлено как искушение поэта «демоном» (биографическим прототипом которого служит, как полагают некоторые исследователи, А. Н. Раевский, друживший с Пушкиным в то время). Образ демона и связанные с ним мотивы в дальнейшем особенно актуальны для М. Ю. Лермонтова.

«По-лермонтовски» звучит и стихотворение ^Свободы сеятель пустынный...» (1824), в котором говорится о поэте как о непонятом пророке. Толпа («мирные народы») уподобляется неразумным «стадам», которым не нужны «дары свободы»: «Наследство их из рода в роды // Ярмо с гремушками да бич» (т. е. народ любит свое рабство, он не нуждается в свободе, — формула разочарования поэта в своей гражданской миссии и в социальной борьбе). Сравните это стихотворение с лермонтовским «Пророком» (общая тема — конфликт поэта-пророка и толпы), со стихотворением А. Н. Некрасова «Сеятелям» (полемика с Пушкиным, иное прочтение евангельской притчи о сеятеле), а также с высказыванием князя Андрея Болконского о народе в главе XI 1-й части 2-го тома романа Л. Н. Толстого «Война и мир», особенно в конце этой главы.

Пейзажная лирика. Стихотворение «Узник» {1822) — типичное романтическое стихотворение о свободе. Символом мечты лирического героя о свободе служит образ птицы («орел молодой»). Образная антитеза в стихотворении: атмосфере «темницы сырой» противопоставлена воображаемая картина моря и гор, традиционно символизирующая волю и свободу.

Тема стихотворения «Кто, волны, вас остановил?..» (1823) — тоска лирического героя по буре. Используется характерный для романтической пейзажной лирики прием параллелизма: сначала говорится о морской погоде (затишье, штиль), а затем о том, что происходит в душе героя: пейзаж представляет собой символическую параллель с внутренним миром лирического героя. Буря, гроза, шторм — традиционный символ свободы и социальной борьбы (ср. «Парус» М. Ю. Лермонтова, «Песня о Буревестнике» М. Горького).

В стихотворении «Птичка» (1823) мотив свободы связан с символикой народного обычая выпускать птицу на праздник Благовещения (интересно, что именно Благовещенская тема в других случаях является объектом кощунства, — «Гавриилиада», «В. Л. Давыдову») и с гуманистической темой «дарования свободы», как бы предвосхищающей последующие призывы Пушкина освободить декабристов.

Михайловский период (1824—1826) Пребывание Пушкина в родовом  имении Михайловском было продолжением ссылки. Здесь поэт узнает о казни пятерых руководителей восстания и о ссылке многих своих друзей-декабристов в Сибирь. Несмотря на трагические события в эти годы в лирике Пушкина преобладают оптимистические мотивы: прежде всего мотив возвращения (не только как биографический — возвращение из ссылки, но и как символический — возвращение идеалов юности, духовных ценностей, ориентиров: «К***» («Я помню чудное мгновенье...»), 1825, «И. И. Пущину» («Мой первый друг, мой друг бесценный!..»), 1826, «19 октября» («Роняет лес багряный свой

убор...»), 1825, «Вакхическая песня», 1825, и мотив надежды («Если жизнь тебя обманет...», 1825), в том числе политические надежды на более разумную политику Николая 1 и его милосердие по отношению к ссыльным: «Стансы» («В надежде славы и добра...»), 1826, «Во глубине сибирских руд...», 1827.

Эти годы отмечены существенной эволюцией стиля Пушкина, его  манеры письма, художественного метода — от романтизма к реализму. Обратите внимание, что сам Пушкин не пользуется понятием «реализм» (оно появилось в критике намного позже, в шестидесятые годы), он называет новый зарождающийся стиль «истинным романтизмом». В лирике появляется совершенно новый тип пейзажа (не уводящий от конкретной действительности, а, наоборот, приближающий к ней), в драматургии Пушкин ориентируется на У. Шекспира (историзм, сложность и неоднозначность характеров, углубленный психологический конфликт), предпочитая его классицисту Ж.-Б. Мольеру и романтику Байрону (трагедия «Борис Годунов», 1825).

«И. И. Пущину». Жанр стихотворения — дружеское послание. Оно небольшого объема — всего два пятистишия, автобиографично. Существенно, что в момент написания послания Пущин находился в сибирской ссылке.

Обратите внимание на риторические фигуры: восклицания (стихотворение начинается и заканчивается ими);

архаические императивные формы («да дарует», «да озарит»); повторы параллельных синтаксических конструкций; инверсия при использовании художественного эпитета — прилагательное после существительного («друг бесценный»); пятая, «лишняя», строка (перед последней строкой строфы вставляется строка, рифмующаяся с третьей) — в обоих случаях содержит параллельную с предыдущей строкой синтаксическую конструкцию.

Это создает впечатление  приподнятого тона, воодушевления.

Стансы («В надежде  славы и добра...»). Историческая тема и образ Петра возникают здесь в связи с актуальным политическим событием: восшествием на престол Николая 1. Композиционно стихотворение построено так, что Петру посвящена срединная часть, обрамляемая характеристиками современной Пушкину ситуации. Современный читатель может услышать некий парадоксальный оттенок смысла в двустишии: «Самодержавною рукой // Он смело сеял просвещенье». Просветительская деятельность предстает чем-то вроде военного подвига, требующего смелости и даже жестокости. Обратим внимание на то, что слово «просвещение» часто звучит у Пушкина иронически: «Где капля блага, там на страже // Уж просвещенье иль тиран» в стихотворении («К морю»). Впрочем, в этом, близком по духу к оде, стихотворении, эпитет «самодержавный» ни в коем случае не является обличительным и не несет в себе отрицательного смысла.