Романтический герой в творчествн Пушкина и Лермонтова

III. Традиции европейского  и русского романтизма в творчестве  М.Ю. Лермонтова, эволюция жанра

Лермонтов — крупнейший представитель русского романтизма.

Каково основное содержание творчества Лермонтова? Страстное стремление к идеалу, максимализм нравственных требований, бескомпромиссное отрицание  всего, что не соответствует высоким  представлениям поэта о жизни,—  вот что определяет сущность «лермонтовского элемента».

С этой особенностью творчества поэта неразрывно связан романтический  характер его мировосприятия, «перевес психологического и лирического  содержания над общественно-историческим и бытовым, а также обобщенность, суммарность исторического мышления». Такая направленность поэзии Лермонтова позволяет не только установить типологическую общность его романтизма с русским  романтизмом, но и понять своеобразие - отражения русской действительности 30-х годов в поэтическом сознании Лермонтова.

Еще Белинский отмечал, что  «Лермонтов — поэт совсем другой эпохи», чем Пушкин, и его поэзия —  «совсем новое звено в цепи исторического развития нового общества». Пожалуй, никто из русских писателей 30-х годов не передал с такой  силой трагизма лучших людей николаевской эпохи, задыхающихся в «долинах рабства  и мучений». Как писал Герцен, «14 декабря слишком резко отделило прошлое, чтобы литература, которая  предшествовала этому периоду, могла  существовать». И дело не только в  яростном рвении николаевской цензуры: сама жизнь, горький опыт поражения  заставили по-новому взглянуть на действительность и на человека. Проблема личности занимает основное место в  духовных исканиях 30-х годов.

Лермонтовская поэма имеет глубокие связи с декабристской и байронической поэмой, с пушкинской шутливо-иронической поэмой, на лермонтовской поэме лежит отпечаток новых, реалистических тенденций, сказывающихся в тяготении к повествовательному стилю, к повести или роману в стихах.

Жанр поэмы у Лермонтова претерпевает известную эволюцию. От ранних ученических подражаний Пушкину  и другим поэтам, от байронических  поэм Лермонтов постепенно переходит  к самостоятельному творчеству. Любопытно, что поэмы, созданные в 1835—1840 годах, начиная от «Боярина Орши» и «Сашки»  и кончая последней редакцией  «Демона», «Мцыри» и «Сказкой для  детей», образуют неповторимые в своем  роде образцы этого жанра.

Лермонтов пришел в литературу в то время, когда наступил расцвет  романтической поэмы в европейской  литературе. И хотя Пушкин уже создавал реалистические поэмы, романтическая  поэма не теряла своих позиций. Романтическая  поэма — особая жанровая форма, имеющая  несколько разновидностей.

Во всякой поэме есть два  мира — эпический, объективный и  субъективный, авторский. Однако сплав  их бывает весьма различным и осуществляется по-разному. Объективный мир, как  правило, противостоит герою, который  силой обстоятельств вынуждается  к действию, к непосредственному  проявлению своего отношения к вне  его лежащему миру.

Напряженность авторской  мысли, внесение лирической стихии в  поэму совершенно перестроило ее композиционно, что тонко и глубоко  проанализировано В. М. Жирмунским в его книге «Байрон и Пушкин» и А. Н. Соколовым в «Очерках по истории русской поэмы XVIII и первой половины XIX века». Перестройка поэмы Байроном и его последователями Привела к тому, что в поэме на первый план выдвинулись драматические эпизоды, сгруппированные в эффектные сцены, слабо связанные между собой. Появилась характерная композиционная инверсия, нарушающая последовательный ход событий. Цельность поэмы стала определяться не объективной логикой изображаемого материала, а свободной лирической композицией, отражающей свободное, эмоционально напряженное, личностное отношение к судьбе героя и сюжетным ситуациям. Лиризация поэмы запечатлела в самой поэтической структуре жанра безмерное чувство свободы личности, осознавшей себя независимой, открыто противостоящей враждебному миру, не скованной цепями предрассудков. Это чувство и выразилось в решительной ломке старых жанров, в разрушении жанровых перегородок, когда в поэму хлынули лирика и драма. Самый жанр поэмы вдруг необыкновенно раздвинулся навстречу открытой авторской лирической стихии, субъективной оценке, легко заполнявшей перерывы сюжетных действий или пропусков в жизни героя лирическими отступлениями, символическими картинами природы, философскими размышлениями, личными переживаниями.

Лермонтов воспринял эти  черты байронической поэмы, но к  середине 30-х годов жанр байронической  поэмы уже стабилизировался. Русская  действительность ставила новые  проблемы. К байроническому типу ближе  всего ранние поэмы Лермонтова, а  в последующем творчестве поэт освобождается  от прямого следования байроническим  жанрам, хотя генетическая связь с  ними остается. Но на фоне байронической  поэмы лирического типа яснее  видно новаторство Лермонтова.

III.1 Поэма «Мцыри». Трагическое  осмысление просветительской идеи, образа «естественного человека»

Поэма «Мцыри», написанная в 1839 году, замыкает тему «естественного человека» в лиро-эпическом творчестве Лермонтова. Проблема «естественного человека», связана с руссоизмом, с возвращением к «детству человечества», но осложнилась в романтизме трагическим  сознанием. Просветительская идея выступила  уже не в своем прямом значении, не в чистом виде, а как трагически неисполнимая идея. Романтически перевоплощенная  просветительская идея была связана  с байроновской традицией. Самая  форма поэмы — исповедь - идет от байроновской поэмы. Однако Лермонтов  существенно меняет композицию поэмы. У Байрона нет хронологической  последовательности. Лермонтов сохраняет  хронологию. Предыстория героя дается не в середине поэмы, а в самом  начале. Мцыри излагает свою душевную жизнь связно, не перебивая ее отступлениями, отрывочными воспоминаниями. По существу, в исповеди Мцыри применен характерный  для лирического монолога принцип. Хотя мы знаем, что герой рассказывает о своей жизни уже после того, как он был найден монахами вблизи монастыря, но исповеди Мцыри придана известная синхронность слова и переживания, слова и действия. Герой как бы одновременно заново действует, переживает свои поступки и рассказывает о них.

Поэма «Мцыри» начинается кратким эпическим зачином, в  котором дана предыстория героя. Действие поэмы отнесено в прошлое. Трагическая и мятежная судьба Мцыри  не получает сколько-нибудь разветвленной  социальной обусловленности, хотя некоторые  факты (Мцыри — пленник генерала, следовательно, пострадавший от войны, затем пленник монастыря, отторгнутый  от свободной и вольной жизни) влияют на развитие сознания юноши. Однако не эти моменты определяют его  психологию. Гораздо более значительно  то обстоятельство, что Мцыри взят в плен ребенком. Лермонтов сразу  же подчеркивает противоречивость Мцыри  — он «пуглив и дик», «слаб  и гибок», но «в нем мучительный  недуг Развил тогда могучий дух  Его отцов». Могущество внутреннего  духа и слабость тела — вот характерное  противоречие Мцыри, объясняемое оторванностью  от родины и неясной тоской по родине, испытываемой героем. Тем самым внешние  обстоятельства — пленение Мцыри  и жизнь в монастыре — так  или иначе преломились в его  характере, сделали его, с одной  стороны, хрупким и нежным, а с  другой — отдалили от «естественной  среды», воспитываясь в которой он мог бы стать не последним удальцом на родине своих предков. Эта противоречивость Мцыри непосредственно связана  как с мятежным сознанием героя, так и с трагической гибелью  его иллюзий. Могучий дух возрос в чуждой ему искусственной среде, он питается воспоминаниями и неясными предчувствиями вольной жизни. В  этой связи монастырь в традициях  того времени воспринимается как  тюрьма, губящая могучий дух, мешающая его свободному развитию. Неоднократные  сравнения монастыря с тюрьмой  приобретают символический смысл. И хотя Мцыри не испытывает ненависти  к монахам, поскольку монахи "спасли его из жалости, выходили и излечили, противоположность между душным монастырским склепом, куда по воле обстоятельств  заточен герой, и миром воли —  безграничной природой, в которой  Мцыри ощущает гармонию духа и  предметных форм, не ослабевает. Через  все сознание Мцыри проходит двойственность его природы: помещенный в естественную среду, он оказывается слабым, неприспособленным  к ней («Душой дитя, судьбой монах»). Это выражается в его метаниях по кругу. Путь героя внутренне замкнут. Ребенок, в котором едва затеплилась  жизнь, вновь оказывается на краю гибели, причем эта гибель грозит ему  в стенах того же монастыря. Она обусловлена  не личными свойствами монахов, а  изначальной судьбой, причинами, лежащими вне личности Мцыри, хотя эти причины  и наложили свой отпечаток на противоречивость облика героя. Таким образом, объективная  обусловленность характера Мцыри  отлична от обусловленности, свойственной реалистическим произведениям. Само монастырское воспитание не коснулось духа Мцыри, в котором живет неискоренимое  воспоминание о земле предков. Слова  «отец» и «мать» не исчезают из сознания, несмотря на усилия монастырских воспитателей:

русский романтизм пушкин лермонтов

Конечно, ты хотел, старик,

Чтоб я в обители  отвык 

От этих сладостных имен.

Напрасно: звук их был рожден

Со мной.

Они закреплены в сознании юноши независимо от воспитания. Социально  этот момент никак не обусловлен, а  дан в качестве антитезы монастырскому  бытию. Внутренняя жизнь героя, его  сознание не подчиняются социальным отношениям, а контрастируют с  ними. Напротив, внешняя жизнь Мцыри  — вынужденное пребывание в монастыре («Но после к плену он привык, Стал понимать чужой язык, Был окрещен  святым отцом И, с шумным светом незнаком, Уже хотел во цвете лет Изречь монашеский обет...»)—может вполне быть объяснена социальными условиями, в результате которых герой изолирован от своей естественной, родственной  ему природной и человеческой среды. Именно в независимости личного  сознания от социальных условий (эту  независимость Мцыри внутренне  сохраняет до конца своих дней) выразился прежде всего романтизм  поэмы. Однако Мцыри попадает под  власть «обстоятельств». И хотя эти  обстоятельства прямо не названы, логика поэмы приводит к тому, что сознание Мцыри вовсе не безразлично к  внешним обстоятельствам — воспитание в чуждой среде лишило героя необходимых  жизненных сил. Перед смертью  он мечтает о воле, его дух «прожег  свою тюрьму», но обрести гармонию с  естественной жизнью он уже не в  состоянии. Природа дала Мцыри непосредственное ощущение свободной и могучей  жизни, но герой бессилен преодолеть слабость тела. И это зависит не столько от самого героя, сколько  от внешних обстоятельств, от объективно сложившейся судьбы. Косвенным выражением силы обстоятельств становятся заключительные слова Мцыри, отказавшегося кого-либо винить в случившемся с ним («И никого не прокляну!»).

Двуплановость образа Мцыри отражена в двуплановости внешнего мира, в монастырской тюрьме и в кавказской природе, в двупланности поэтической структуры, где стих выражает внутренний мир Мцыри, а сюжет — внешнюю обусловленность его судьбы. И вместе с тем два плана достаточно четко отграничены. Мцыри — не романтический герой-индивидуалист, подобно Демону или другим героям лермонтовских поэм, имеющим несомненную связь с мрачными образами байронических скитальцев. Мцыри не испытывает колебаний, свойственных романтическим героям. Внутренний мир Мцыри выглядит более завершенным. Сфера внешняя существует отдельно от сферы внутренней и контрастна ей. Но сферы, социально обусловленная и априори заданная, не отгорожены друг от друга. Противоречия между ними и составляют проблематику поэмы.

Монастырский мир —  нечто внешнее по отношению к  сознанию Мцыри, но определяющее его  судьбу. Мцыри враждебен монастырскому  миру, потому что этот мир символизирует  действительность, далекую от состояния  естественности и простоты. Напротив, именно в естественной, природной  среде Мцыри переживает подлинную  жизнь и наслаждается ею; эта среда  воздействует на его ум, чувства, однако никоим образом не властна над  его судьбой. Превозмогая внешние  обстоятельства, бросая им вызов, герой  отваживается па бегство в родную страну, которая открывает ему  свой необозримый и прекрасный мир. В этом мятеже против внешних, сковывающих  условий, в прорыве монастырского  плена и в прямом обращении  к жизни природы, к естественной простоте изначального состояния, свойственного  каждой человеческой душе, заключен трагедийный  и одновременно высокий протестующий дух Мцыри.

Обращение Лермонтова к вольному миру Кавказа было в традициях  русской поэзии. Нецивилизованная и  дикая страна представлялась романтикам неким прообразом человеческого  детства, где человек поставлен  вне социальной проблематики.

В природе Кавказа романтики  находили гармонию с дикими и простыми обычаями народов. Им казалось, что  социальные отношения, развитые в цивилизованных странах, не коснулись Кавказа. Не только Лермонтов, но и другие романтики переносили действие своих поэм в простые, по их мнению, человеческие общества, непосредственно сталкивая своих героев с природой и устоями этих обществ. Но, в отличие от Пушкина в «Кавказском пленнике» и «Цыганах» (действие перенесено в цыганский табор), Лермонтов переворачивает ситуацию. Не романтический индивидуалист попадает на Кавказ, где сталкивается с природой и образом жизни простого народа, а герой народной среды получает воспитание в цивилизованном обществе, а затем бежит в родную ему по духу природную стихию, о которой у него есть только смутное воспоминание. Перевернутая ситуация является для Лермонтова принципиально важной, поскольку дает возможность герою ощутить полноту жизни, которая уже убита в цивилизованном человеке. Ведь герои Пушкина не имели внутренних связей с естественными обществами. Лермонтовский герой сохраняет эту связь, несмотря на отгороженность от естественной среды. Он внутренне остается естественным человеком. Через его судьбу прошел разлад между естественным и социальным в нем. Социальное убило в нем жизненную силу, но не омрачило дух, тогда как у пушкинских героев обнаружились отнюдь не внутренние, а внешние связи с простыми человеческими коллективами. В этом смысле для Лермонтова, вероятно, было далеко не безразлично, куда именно помещать естественного человека. В современном обществе внутренний мир человека искажен и обезображен социальными отношениями. Поэтому никаких воспоминаний у такого героя просто уже не может быть, и, следовательно, помещение его в естественную среду выглядит либо искусственным, либо обнаруживающим присущую ему слабость. Полем деятельности для «естественного человека» может служить только родственная ему стихия. Всякое опрощение заранее отвергается как несостоятельное. Тем самым внутреннее стремление Мцыри к природе продиктовано его естественной натурой. В этом сказалось, безусловно, усвоение реалистических произведений и стремление к психологизации, обусловленной не только субъективными намерениями героя, но и внешними обстоятельствами, хотя бы и выступающими в перевернутом и суммарном виде. Бегство Мцыри, таким образом, получает дополнительный стимул в его рождении. Каким образом в сознании Мцыри оживает дух отцов, для Лермонтова-романтика не столь уж важно, но существенно, что воспоминание о родной стране отнесено к внутреннему миру, определяющему поступки героя и выбор им поведения в конкретной ситуации. Трехдневное странствие Мцыри открыло ему смысл его собственного воспоминания, его неясной тоски по родному краю. В его сознании одинаково слиты картины природы и собственные действия. Прояснившееся от созерцания природы туманное воспоминание («И стало в памяти моей Прошедшее ясней, ясней»; «И вспомнил я наш мирный дом И пред вечерним очагом Рассказы долгие о том, Как жили люди прежних дней, Когда был мир еще пышней») непосредственно ведет к действию и рассказу о них. Вслед за вопросом: «Ты хочешь знать, что видел я на воле?» — следует рассказ о величественной природе, выдержанный в антропоморфных образах, затем воспоминание о прежней младенческой жизни в отцовском доме и, наконец, снова вопрос о поступках, совершенных Мцыри на воле: «Ты хочешь знать, что делал я на воле?», составляющий сердцевину поэмы.