Романтический герой в творчествн Пушкина и Лермонтова

Не вдруг увянет наша младость,

Не вдруг восторги бросят нас,

И неожиданную радость

Ещё обнимем мы не раз:

Но вы, живые впечатленья,

Первоначальная любовь,

Небесный пламень упоенья,

Не прилетаете вы вновь.

Всё это похоже на элегического героя Пушкина, тоскующего об утраченной любви и молодости. Но Пленник  отличается от героя лирики Пушкина  более сложным характером. Он не только сосредоточен на своей тоске, но вместе с тем обнаруживает родственность  своих душевных устремлений и  вольных нравов горцев. Он

…любопытный созерцал

Суровой простоты забавы

И дикого народа нравы

В сём верном зеркале читал  —

Таил в молчанье он глубоком

Движенья сердца своего,

И на челе его высоком

Не изменялось ничего;

Беспечной смелости его

Черкесы грозные дивились,

Щадили век его младой

И шёпотом между собой

Своей добычею гордились.

Пленнику близки нравы  горцев:

Меж горцев пленник наблюдал

Их веру, нравы, воспитанье,

Любил их жизни простоту,

Гостеприимство, жажду брани,

Движений вольных быстроту,

И лёгкость ног, и силу длани…

Такие черты характера  Пленника близки уже не элегическому герою Пушкина, а его «вольнолюбивым»  стихам — «Чаадаеву», «Наполеон», «Кинжал» и др.

Синтезируя отдельные  настроения лирики, Пушкин создал более  сложный и более психологически достоверный характер. Пленник не просто поддаётся романтическим  настроениям, он в самом деле охладел к любви, окаменел душой, в самом деле разочарован и т.д. Пленник хладнокровно отнёсся к смерти «черкешенки», его спасительницы:

Всё понял он. Прощальным взором

Объемлет он последний  раз

Пустой аул с его  забором… (IV, 99)

По поводу этого эпизода  читатели высказывали неудовольствие, всем хотелось счастливой развязки. Но в том и художественная сила поэмы, что романтизм Пленника не в его  настроениях, а в сути его характера, романтизм порождает не только романтические  чувства и мысли, но и реальные поступки. Такой герой был новым  и непривычным для читателя. Пушкин иронически отвечал читателям, желавшим счастливой развязки, в письме П.А.Вяземскому от 6 февраля 1823 г.: «Другим досадно, что Пленник не кинулся в реку вытаскивать мою Черкешенку — да, сунься-ка; я плавал в кавказских реках, — тут утонешь сам, а ни чорта не сыщешь; мой пленник умный человек, рассудительный, он не влюблен в Черкешенку — он прав, что не утопился». В «Кавказском пленнике» в русской литературе явился новый герой, герой своего времени и новый жанр «лирической поэмы», «романтической поэмы» (10).

Небольшая поэма «Братья-разбойники» (1822; IV,125-130) является отрывком из незавершённой поэмы Пушкина о разбойниках, в которой сюжет задуман был такой: разбойники грабят купеческий корабль и похищают дочь купца, которая достаётся атаману, однако из-за этого наложницы атамана ревнуют, сходят с ума, умирают; атаман в итоге пускается во все злодейства, тогда некий есаул предаёт его; эпизод о братьях-разбойниках начинал поэму, а сама поэма наполняла драму братьев событиями их жизни. Поэма «Братья-разбойники» и есть начало незавершённой поэмы.

Замечателен сам замысел  поэмы. Пушкин, создав в «Кавказском  пленнике» характер романтического героя, теперь намеревался показать всю сложность взаимоотношений  таких характеров. Однако преимущественно  лирическое начало поэмы мешало решить такую задачу, поэтому появилась  поэма «Братья-разбойники», которая  показала уже знакомого нам романтического героя, хотя и в ином обличье.

Стоит особо отметить образ  прикованных друг к другу братьев, спасающихся, переплывающих вместе через реку. Пушкина критиковали  за недостоверность этого образа, но совершенно напрасно — такой  случай произошёл в 1820 году в Екатеринославе. Реальное происшествие было осмыслено Пушкиным в стиле романтической поэзии: внутренние «противуречия страстей», мучившие самого поэта и его героев («пленника»), теперь явились в зримом и поразительно-убедительном образе скованных братьев, обречённых друг на друга, на эти трагические узы, мешающие бежать. Не внешний мир в лице стражи является источником драматизма, а именно основы братьев — их вынужденный союз является причиной драматизма. Этот образ явился очередным этапом в раскрытии сложного. Противоречивого, трагического характера романтического героя.

Среди драматичных «южных»  поэм Пушкина «Гавриилиада» (1821; IV, ) выглядит странной, лишней, случайной («лежит в стороне от большой дороги романтических лет» (11)). Конечно, весёлое кощунство над библейскими сюжетами о грехопадении первых людей и о непорочном зачатии девы Марии далеко от трагических страстей «Братьев-разбойников». Вероятно, «Гавриилиада» нужна была Пушкину как повторение опыта поэмы-беседы «Руслан и Людмила» с её образом иронического автора. Именно такова субъектная организация «Гавриилиады». Кроме беспечных и хитрых персонажей поэмы (Мария и Гавриил) есть наивный повествователь-проповедник, всерьёз излагающий эту забавную историю, но есть и автор, иронизирующий и над героями. и над повествователем. Значение «Гавриилиады» следует искать не в образах героев (они заведомо шутливые), а в попытке создания новой поэтической формы, где не только герой «раздвоен» (как в «Братьях-разбойниках»), и «раздвоен» авторский голос на наивно-серьёзного повествователя и иронического рассказчика. Шёл поиск диалогических форм повествования.

Поэма «Бахчисарайский фонтан» (1823; IV,  ) продолжает поиски Пушкина в жанре романтической поэмы. Романтическая тема в творчестве Пушкина получила два различных варианта: есть героический романтический герой («пленник», «разбойник», «беглец»), отличающийся твёрдой волей, прошедший через жестокое испытание бурными страстями, и есть страдающий герой, в котором тонкие душевные переживания несочетаемы с жестокостью внешнего мира («изгнанник», «узник»). Страдательное начало в романтическом характере теперь приобрело у Пушкина женское обличье. «Бахчисарайский фонтан» разрабатывает именно этот аспект романтического героя.

В «Кавказском пленнике»  всё внимание было уделено «пленнику» и очень мало «черкешенке», теперь наоборот — хан Гирей фигура не более чем мелодраматическая, а  действительно главным героем является женщина, даже две — Зарема и Мария. Найденное в предыдущих поэмах решение двойственности героя (через изображение скованных братьев) Пушкин использует и здесь: страдательное начало изображено в лице двух персонажей — ревнивой, страстно влюблённой Заремы и печальной, утратившей надежды и любовь Марии. Обе они являются двумя противоречивыми страстями романтического характера: разочарование, уныние, безнадежность и одновременно душевная пылкость, накал чувств; противоречие решается в поэме трагически — смерть Марии не принесла счастья и Зареме, поскольку они связаны таинственными узами. Так и в «Братьях-разбойниках» смерть одного из братьев навсегда омрачила жизнь другого.

Однако, справедливо отметил  Б.В.Томашевский, «лирическая замкнутость поэмы определила и некоторую скудость содержания… Моральная победа над Заремой не приводит к дальнейшим выводам и размышлениям… «Кавказский пленник» имеет ясное продолжение в творчестве Пушкина: и Алеко, и Евгений Онегин разрешают… вопросы, поставленные в первой южной поэме. «Бахчисарайский фонтан» такого продолжения не имеет…» (12). 

 

«ЦЫГАНЫ» КАК  ЭТАП ТВОРЧЕСКОЙ ЭВОЛЮЦИИ ПУШКИНА 

 

Пушкин работал над  поэмой с января 1824 года до октября, то есть закончил уже в Михайловском. Герои и события во многом напоминают «Кавказский пленник». Такой же герой-европеец, попадающий в среду почти первобытного племени. И здесь вторжение его  в жизнь этого племени влечёт за собой гибель героини. И здесь  страсти героя — источник катастрофы. Но есть заметные различия и в системе  персонажей (отец Земфиры), и в характеристике героев, и в их взаимоотношениях, но главным образом изменилась постановка проблемы и её трактовка.

Герои. Алеко, как и Пленник, имеет сходство с автором, что  подчёркнуто в имени героя, но и здесь, как в «Кавказском  пленнике», задача автора не в самохарактеристике, а в изображении «героя времени».

В отличие от Пленника Алеко  не стремится бежать, так как изгнан из общества и возвращение невозможно, кроме того, именно здесь, в цыганском  таборе, он нашёл свою свободу. О  прошлом героя не сообщается, но воображение читателя намеренно  возбуждается глухими намёками о  страшной душевной драме. Алеко по сравнению  с Пленником более эгоистичен, индивидуалистичен, мстителен, ревнив.

Изменился характер героини. Идеальные черты черкешенки, пожертвовавшей собой ради любви, совершенно отсутствуют  в образе Земфиры, гораздо более  земной.

Появился старый цыган  — резонёр, если проводить аналогии с драмами XVIII века, хотя Пушкин придал ему некоторые психологические черты.

Композиция. Членение поэмы  не по песням или главам. Перед нами отрывки, никак не озаглавленные, по сути —сцены. Почти нет авторского голоса, нет рассказа о событиях; герои реализуют себя в драматических  монологах, сценах..

Конфликт. Пушкин показывает беглеца, который не хочет возвращаться! Ему хорошо с вольными цыганами. Пушкин изображает цыган именно в  проявлениях их дикой вольности, то есть цыгане воплощают собой некую  идею общественного устройства и  поведения. Как и Алеко.

Алеко показан с весьма неясным прошлым, зато точно известно, что он весь во власти страстей:

Но боже! Как играли страсти

Его послушною душой!

С каким волнением кипели

В его измученной груди!

Давно ль, надолго ль усмирели?

Они проснутся: погоди!

В поэме противопоставлены  мир страстей и идеальный первобытный  уклад жизни.

Представление о первобытном  обществе строились более по поэтическому мифу о золотом веке. Эпоха просвещения, напротив, понималась как порочное общество людей. Разница двух миров  не в том, что отношения в первобытном  обществе строятся как война против всех, а в просвещенном обществе человек предаётся своим страстям, которые извращают здоровые инстинкты  первобытных людей.

Конечно, Пушкин не предлагает отказаться от образованного общества и двигаться истории вспять, он не ставит идеалом примитивное сознание. Он предлагает решение проблемы страстей — всё спасение в разуме, в  мудрости, которая в поэме является в образе старого цыгана (ограничить безудержные страсти ясностью ума. Ср. подобное же решение темы свободы  как сочетания воли и законов). Однако мудрость старого цыгана не спасла Алеко от трагического финала: он уходит. Вынужден уйти, его изгнали  и отсюда.

Так Пушкин показал трагическое  положение современного человека, которому 1) невозможно жить в обществе «образованного разврата» и 2) невозможно бежать из этого общества, так как нигде  он не сможет прижиться со своими необузданными  страстями. «Цыганы» — не только последняя из «южных» поэм  Пушкина, но и завершающая, самая зрелая. «Этой поэмой он исчерпал романтическую тему, доведя её до последнего выражения…» (Б.В.Томашевский) (13).

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 

 

В итоге романтических  поисков Пушкин пришёл к новому типу героя (уже не лирическому) — герой  как персонифицированный образ  некой «среды». Теперь пушкинский герой  является не индивидуальным характером (как Пленник), теперь его поведение  определяется более масштабным характером среды (как Алеко — «представитель»  образованного общества, среды страстей; как Земфира — «представитель»  дикого общества со здоровыми инстинктами). Однако всё ещё сохраняется главный  герой, представляющий свою среду, но оторвавшийся от неё, и второстепенные герои, живущие  в своей среде (герои лирические и эпические). Далее Пушкину предстояло уравнять главных и второстепенных героев, чтобы обнаружить столкновение не личностей, а самих «сред», исторических сил. Это началось в «Цыганах»  и произойдёт в «Борисе Годунове».  

 

 

 

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ  

 

1. Григорьян К.Н. Пушкинская элегия. – Л.: Наука, 1990. 

2.      Коровин В.И.  Романтизм в литературной теории Пушкина // История романтизма в русской литературе. – М.: Наука, 1979. – С.3-16.

3. Лотман Ю.М. Александр Сергеевич Пушкин. Биография писателя. 2-е изд.  – Л.: Просвещение, 1983. – 254 с.
4. Тынянов Ю.Н. Пушкин и его современники — М.: Наука, 1969. – С.23-121.
5. Фомичёв С.А. Поэзия Пушкина: творческая эволюция. – Л.: Наука, 1986. – С.64-89.
6. Кибальник С.А. Тема изгнания в поэзии Пушкина // Пушкин: исследования и материалы. – Т.XIV. – Л.: Наука, 1991. – С.33-50.
7. Коровин В.И. Романтические настроения в пушкинской лирике 20-х годов. // История романтизма в русской литературе. 1790-1825. – М.: Наука, 1979. – 183-254.
8. Пушкин А.С. Полное собрание сочинений в 10-ти томах. 

Дополнительная  литература

9. Рам Харша. Кавказские пленники: культурные мифы и медиальные репрезентации в чеченском конфликте. // Новое литературное обозрение. – 1998. – № 6 (34). – С.78-108.
10. Paul M. Austin. The Exotic Prisoner in Russian Romanticism. // Russian Literature. 1984. – № 16. – P.217-274.

 

 

ПРИМЕЧАНИЯ 

 

1.      К тому времени «два гения романтической Европы: Байрон и Наполеон — закрепили эти представления. Первый — тем, что разыграв свою личную жизнь на глазах у всей Европы, превратил поэзию в цепь жгучих автобиографических признаний, второй — показав, что сама жизнь может напоминать романтическую поэму» (Лотман Ю.М. А.С.Пушкин. Биография писателя. – Л., 1983. – С.54.)

2.      Лотман Ю.М. А.С.Пушкин. Биография писателя. – Л., 1983. – С.55.

3.      См. об этом: Лотман Ю.М. А.С.Пушкин. Биография писателя. – Л., 1983. – С.71-73.

4.      Лотман Ю.М. А.С.Пушкин. Биография писателя. – Л., 1983. – С.87.

5.      См.: Якобсон Р. Тайная осведомительница, воспетая Пушкиным и Мицкевичем // Работы по поэтике. – М.: Прогресс, 1987. – С.241-253.

6.      Григорьян К.Н. Пушкинская элегия. – Л.: Наука, 1990.. – С.123.

7. См. Кибальник С.А. Тема изгнания в поэзии Пушкина // Пушкин: исследования и материалы. – Т.XIV. – Л.: Наука, 1991. – С.33-50.

8.      Томашевский Б.В. – С.23-30; Селиванова С.Д.

9.      Пушкин А.С. Полное собрание сочинений в 10-ти томах. – Т.X. – Л.: Наука, 1979. – С.42.