Общественно-политическая деятельность М.К.Ганди

7 октября 1931 г., за день  до того, как безрезультатно закончила  свою работу «конференция круглого  стола», был распущен английский  парламент. Началась предвыборная  кампания. Теперь правящим кругам  и вовсе было не до Индии.  На выборах 27 октября к власти  в Англии пришли консерваторы. Вину за провал работы конференции  английское правительство попыталось  целиком свалить на Ганди. Итак, конференция завершилась полным провалом. Политический фарс, затеянный правящими кругами Англии, собственно, и не мог иметь другого финала. На обратном пути в Индию Ганди посетил Францию, Швейцарию и Италию. Он воочию мог видеть, как в континентальной Европе начала распространяться эпидемия коричневой чумы – фашизма, как росло недоверие держав друг к другу, как начиналась военная истерия и гонка вооружений. Махатму угнетала мысль о неизбежности новой мировой войны.

14 июля 1942 г. в г. Варде собирается заседание Рабочего комитета ИНК. Ганди настаивает на принятии резолюции, содержащей призыв к английскому правительству немедленно предоставить Индии независимость. Причем вождь успех дела организации обороны Индии от японских милитаристов ставит в прямую зависимость от получения Индией свободы.

9 августа того же года  все руководители ИНК, включая  Махатму Ганди, оказались в  тюрьме.

Английское правительство  серьезно рассматривало вопрос о  высылке руководителей Конгресса  из Индии в Южную Африку или  на малонаселенные острова в Индийском  океане. Опасаясь, однако, взрыва народного  негодования, власти ограничились тем, что заключили их в Ахмаднагарскую крепость, расположенную в 300 км. от Бомбея. Ганди был изолирован от других конгрессистов и помещен под стражу во дворце английского прислужника и воинствующего мусульманского реакционера Ага Хана. Всем им предстояло провести в заключении более двух лет.

Борьба народных масс Индии  против внешних и внутренних врагов нарастала с каждым днем и, несмотря на страстную пропаганду ненасильственных методов, проводимую Махатмой Ганди, принимала  характер острых классовых битв и  вооруженных столкновений с полицией и войсками. Расстрелы демонстрантов  и насилие властей вызывали ответную реакцию в народе. Было ясно, что  теперь народ не отступит.

В 1947 году страна получила независимость  и распалась на Индийский Союз с премьер-министром Джавахарлалом Неру и исламское государство Пакистан.

 

 

 

 

 

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

Махатме Ганди довелось увидеть  первые, непосредственные плоды героической  борьбы своего народа за национальную свободу, достижению которой он посвятил свою жизнь. Но в тот торжественный  момент, когда в ночь с 14 на 15 августа 1947 года над древними бастионами Красного форта в Дели взвился трехцветный флаг независимой Индии и подавляющее большинство индийцев ликовало, лишь один национальный лидер был погружен в глубокий траур. Это был Ганди. Казалось бы, сбылось то, к чему он стремился, во имя чего шел на неимоверные страдания, ради чего он жил и боролся, и он должен был испытывать законное удовлетворение. На деле же именно он переживал самое горькое в своей жизни разочарование, и то, что происходило вокруг, рассматривал как катастрофу, как крушение своих возвышенных идеалов и надежд. Среди всеобщей радости и ликования торжествовала… духовная драма Ганди. Перед его народом открывались широкие перспективы и светлые дали, он же был охвачен мраком горя, безысходности и зловещих предчувствий. К несчастью, они его не обманули. Как бы роковым завершением его духовной драмы явилась последовавшая вскоре его трагическая гибель от руки индуса-фанатика. Безжалостно горькая ирония судьбы в том и состояла, что он был убит именно как «апостол ненасилия», пал жертвой вражды между индусами и мусульманами именно как поборник их дружбы и единства, был морально и физически повержен в тот самый момент, когда его родина вырвалась из оков колониализма и приступила к национальному возрождению как свободное, демократическое государство, о котором он страстно мечтал и за которое отдал свою яркую жизнь.

Значительное влияние  оказали личность и учение Ганди  на многих националистических деятелей Востока. Гандистские методы получили широкое распространение в освободительном  движении африканских народов. Идеалы и принципы гандизма стали идейным  знаменем движения темнокожих американцев  за ликвидацию сегрегации и расового неравенства.

Думаю, что в нынешней сложной международной обстановке особенно актуальное звучание приобретают  выступления Ганди против насилия. Остается надеяться, что в настоящее  время появится «мирный» политический лидер, который в своей программе  будет опираться на политику ненасилия  Махатмы Ганди, человека, образ которого продолжает жить в сердцах нового благодарного поколения индийцев и  всех честных людей мира.

 

 

СПИСОК  ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

 

1. Володин, А.Г. «Пусть не обманет надежда!»: жизнь и борьба Джавахарлала Неру/ А.Г. Володин, П.Н. Шаститко. -  М.: 1990.

2. Ганди ,М.К. Моя жизнь/ М.К. Ганди. - М.: Наука, 1959. – 612 с.

3. Гопал, С. Джавахарлал Неру: биография./ С. Гопал.- Т.1.- М.:1989.

4. Девяткин, С. В. Искусство сатьяграхи // Опыт ненасилия в XX столетии/ С. В. Девяткин; под ред. Р. Г. Апресяна. – М.: Аслан, 1996.

5. Дорохова ,И.А. Начальный период общественной деятельности М.К. Ганди. Первая сатьяграха в Южной Африке (1893-1914) / И.А. Дорохова.- Л.: ЛГУ им А.А. Жданова, 1986. – 20 с.

6. Комаров,Э.Н. Мировоззрение Мохандаса Карамчанда Ганди/ Э.Н. Комаров, А.Д. Литман .-  М.: Наука, 1969. – 235 с.

7. Оруэлл, Дж. Размышления о Ганди (пер. с англ. Вл. Рынкевича) / Дж.Оруэлл // Человек , №2.- 2001. – С.37-42.

9. Роллан Ромен «Махатма Ганди» (1924)  - Собрание сочинений, т. XX, – Л.: «ГИХЛ», 1936. – 215с.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

ПРИЛОЖЕНИЕ

 

Ганди-Толстому

Westminster Palace Hotel, 
4, Victoria Street, S. W. 
London, 1-st October 1909

Перевод:

Милостивый государь,

Беру на себя смелость обратить ваше внимание на то, что делается в  Трансваале (Южная Африка) вот уже  почти три года.

В этой колонии имеется  население британских индусов, почти 13 000 человек. Эти индусы уже многие годы страдали от различных правовых ограничений. Предубеждение против цветных людей, а в некоторых отношениях и против азиатов вообще, очень сильно в этой стране. Поскольку это касается азиатов, оно объясняется соперничеством в торговле. Это предубеждение достигло своей высшей степени три года назад, когда был проведен закон, специально предназначенный для азиатов¹, рассчитанный, как думаю я и многие другие, на то, чтобы унизить и лишить человеческого достоинства тех, против которых он применялся. Я сознавал, что подчинение закону такого рода несовместимо с духом истинной религии. Как я, так и некоторые мои друзья еще раньше твердо верили в учение непротивления злу, и таковыми мы остались и теперь. Кроме того, мне выпало счастье изучать ваши писания, произведшие глубокое впечатление на мое мировоззрение. Британские индусы, которым мы объяснили положение вещей, согласились не подчиняться этому закону и предпочесть заключение в тюрьму или другие наказания, которые могут быть по закону наложены за его нарушение. Следствием этого получилось то, что почти половина всего индусского населения, не бывшая в силах выдержать напряжение борьбы и перенести страдания при заключении в тюрьму, предпочла выселиться из Трансвааля, нежели подчиниться унизительному, по ее мнению, закону. Из другой половины почти 2 500 человек, ради следования своей совести, предпочли тюремное заключение — некоторые из них до пяти раз. Тюремное заключение колебалось между четырьмя днями и шестью месяцами, в большинстве случаев с каторжными работами. Многие из индусов были материально совершенно разорены. В настоящее время в трансваальских тюрьмах находится около 100 таких пассивных противленцев. Некоторые из них были и раньше совершенно бедными людьми, зарабатывавшими на свое существование изо дня в день. Поэтому пришлось содержать их жен и детей на общественные пожертвования, собранные преимущественно среди таких же пассивных противленцев. Все это потребовало тяжелого напряжения со стороны британских индусов, но, по моему мнению, они оказались на высоте положения. Борьба еще продолжается, и неизвестно, когда закончится, но она показала, по крайней мере некоторым из нас, что пассивное сопротивление может и должно победить там, где грубое насилие бессильно. Мы также поняли, что борьба затягивалась в зависимости от нашей слабости, порождавшей в умах правительства убеждение, что мы не окажемся в силах выдержать длительные страдания.

Я приехал сюда вместе с  одним другом, чтобы повидать некоторых  лиц из имперского правительства  и изложить им положение дела, с  тем, чтобы просить отмены несправедливости. Сами пассивные противленцы заявили, что они не имеют ничего общего с обращением к правительству, но депутация послана по просьбе слабейших членов индусской общины, и потому она представляет, скорее, ее слабость, нежели силу. Но за время моего пребывания здесь мне стало казаться, что если бы устроить всеобщий конкурс на статью по вопросу о нравственности и действенности пассивного сопротивления, то это сделало бы наше движение более известным и заставило бы людей задуматься. Один мой друг поднял вопрос о нравственной допустимости устройства такого конкурса. Он думает, что такое обращение к людскому мнению не согласно с истинным духом пассивного противления и что оно даст нам только купленное мнение. Могу ли я обратиться к вам с просьбой высказаться по этому вопросу с точки зрения нравственности. И если вы сочтете, что нет ничего дурного в желании получить мнения разных лиц, то не назовете ли вы мне имена тех, к которым мне следовало бы обратиться специально с просьбой написать по данному предмету.

Есть еще одно обстоятельство, заставляющее меня отнимать ваше время. Благодаря одному другу, у меня оказалась  в руках копия вашего «Письма  к индусу»² о теперешних волнениях в Индии. Повидимому, оно выражает ваши взгляды. Мой друг хочет на свой счет напечатать и распространить 20 000 акземпляров этого письма, а также перевести его. Но мы не смогли достать его оригинала, а потому не считаем себя вправе напечатать его, пока мы не уверены в точности копии письма и что оно действительно ваше. Я осмеливаюсь приложить при сем копию с этой копии и сочту за большое одолжение, если вы сообщите мне, действительно ли это ваше письмо, верна ли копия и одобряете ли вы его распространение таким способом. Если бы вы захотели что-нибудь прибавить к письму, то, пожалуйста, сделайте это. Я решаюсь высказать одно предложение. В заключительном параграфе вы, повидимому, хотите разубедить читателя в учении о перевоплощении. Я не знаю (если это не дерзко с моей стороны), изучали ли вы этот вопрос специально. Вера в перевоплощение, или переселение душ, очень дорога миллионам людей в Индии, а также и в Китае. Можно сказать, что для многих это уже вопрос личного переживания, а не только теоретической допустимости. Она разумно объясняет многие тайны жизни. Она служила утешением многим пассивным противленцам при их тюремных заключениях в Трансваале. Цель моего обращения к вам не в том, чтобы убедить вас в истинности этого учения, но чтобы просить вас, если можно, исключить слово «перевоплощение» из числа тех понятий, в которых вы хотите разубедить читателя вашего письма. Вы широко ссылались на Кришну и приводили выдержки³. Я был бы вам очень благодарен, если бы вы указали мне название книги, из которой вы брали эти выдержки.

Я утомил вас этим письмом. Я знаю, что те, кто чтит вас  и пытается следовать вам, не имеют  права отнимать ваше время и, поскольку  могут, должны воздерживаться чем-либо затруднять вас. И все же я, абсолютно неизвестный вам человек, осмеливаюсь обратиться к вам с этим письмом, ради истины и с целью услышать ваш совет относительно тех вопросов, решение которых вы сделали задачей вашей жизни.

С почтением 

ваш покорный слуга М. К. Ганди 

 

По поводу этого письма Ганди Толстой записал в своем  дневнике под 24 сентября 1909 г.: «Получил приятное письмо от индуса из Трансвааля». В. Г. Черткову в письме от 28 сентября он сообщал «Письмо от трансваальского индуса тронуло меня».

¹ Так называемый «черный закон» от 22 августа 1906 г., ограничивавший право проживания и передвижения индусов в Южной Африке и фактически ставивший их в положение рабов.

² Статья Л. Н. Толстого «Письмо к индусу» (1908), написанная в ответ на обращение к нему индуса Taracuata Dass, редактора журнала «Free Hindustan».

³ В «Письме к индусу» перед каждой главой Толстым были поставлены изречения Кришны в своем переводе, без указания источника. Взяты они были из книги. Baba Premanand Bharati, Shree Krishna. The Sord of Love, New York, 1904.

 

 

ТОЛСТОЙ — ГАНДИ

 

7 сентября 1910 г., Кочеты

 

Получил ваш журнал Indian Opinion и был рад узнать все то, что там пишется о непротивляющихся. И захотелось сказать вам те мысли, которые вызвало во мне это чтение.

Чем дольше я живу, и в  особенности теперь, когда живо чувствую близость смерти, мне хочется сказать  другим то, что я так особенно живо чувствую и что, по моему мнению, имеет огромную важность, а именно о том, что называется непротивлением, но что в сущности есть не что иное, как учение любви, не извращенное ложными толкованиями.

То, что любовь, т. е. стремление к единению душ человеческих и вытекающая из этого стремления деятельность, есть высший и единственный закон жизни человеческой, это в глубине души чувствует и знает каждый человек (как это мы яснее всего видим на детях), знает, пока он не запутан ложными учениями мира. Закон этот был провозглашаем всеми, как индийскими, так и китайскими и еврейскими, греческими, римскими мудрецами мира. Думаю, что он яснее всего был высказан Христом, который даже прямо сказал, что в этом одном весь закон и пророки. Но мало этого, предвидя то извращение, которому подвергается и может подвергнуться этот закон, он прямо указал на ту опасность извращения его, которая свойственна людям, живущим мирскими интересами, а именно ту, чтобы разрешать себе защиту этих интересов силою, т. е., как он сказал, ударами отвечать на удары, силою отнимать назад присвоенные предметы и т. п. и т. п. Он знал, как не может не знать этого каждый разумный человек, что употребление насилия несовместимо с любовью, как основным законом жизни, что как скоро допускается насилие, в каких бы то ни было случаях, признается недостаточность закона любви, и потому отрицается самый закон. Вся христианская, столь блестящая по внешности, цивилизация выросла на этом явном и странном, иногда сознательном, большей частью бессознательном недоразумении и противоречии.

В сущности, как скоро  было допущено противление при любви, так уже не было и не могло быть любви, как закона жизни, а не было закона любви, то не было никакого закона, кроме насилия, т. е. власти сильнейшего. Так 19 веков жило христианское человечество. Правда, во все времена люди руководствовались одним насилием в устройстве своей жизни. Разница жизни христианских народов от всех других только в том, что в христианском мире закон любви был выражен так ясно и определенно, как он не был выражен ни в каком другом религиозном учении, и что люди христианского мира торжественно приняли этот закон и вместе с тем разрешили себе насилие и на насилии построили свою жизнь. И потому вся жизнь христианских народов есть сплошное противоречие между тем, что они исповедуют, и тем, на чем строят свою жизнь: противоречие между любовью, признанной законом жизни, и насилием, признаваемым даже необходимостью в разных видах, как власть правителей, суды и войска, признаваемым и восхваляемым. Противоречие это все росло вместе с развитием людей христианского мира и в последнее время дошло до последней степени. Вопрос теперь стоит, очевидно, так: одно из двух: или признать то, что мы не признаем никакого религиозно-нравственного учения и руководимся в устройстве нашей жизни одной властью сильного, или то, что все наши, насилием собираемые, подати, судебные и полицейские учреждения и, главное, войска должны быть уничтожены.

Нынче весной на экзамене закона божия одного из женских институтов Москвы законоучитель, а потом и  присутствовавший архиерей спрашивали девиц о заповедях и особенно о шестой¹. На правильный ответ о заповеди архиерей обыкновенно задавал еще вопрос: всегда ли во всех случаях запрещается законом божиим убийство, и несчастные, развращаемые своими наставниками девицы должны были отвечать и отвечали, что не всегда, что убийство разрешено на войне и при казнях преступников². Однако, когда одной из несчастных девиц этих (то, что я рассказываю, не выдумка, а факт, переданный мне очевидцем) на ее ответ был задан тот же обычный вопрос: всегда ли греховно убийство? она, волнуясь и краснея, решительно ответила, что всегда, а на все обычные софизмы архиерея отвечала решительным убеждением, что убийство запрещено всегда и что убийство запрещено и в ветхом завете и запрещено Христом, не только убийство, но и всякое зло против брата. И, несмотря на все свое величие и искусство красноречия, архиерей замолчал, и девушка ушла победительницей.

Да, мы можем толковать  в наших газетах об успехах  авиации, о сложных дипломатических  сношениях, о разных клубах, открытиях, союзах всякого рода, так называемых художественных произведениях и  замалчивать то, что сказала эта  девица; но замалчивать этого нельзя, потому что это чувствует более  или менее смутно, но чувствует  всякий человек христианского мира. Социализм, коммунизм, анархизм, Армия  спасения³, увеличивающаяся преступность, безработность населения, увеличивающаяся безумная роскошь богатых и нищета бедных, страшно увеличивающееся число самоубийств, все это признаки того внутреннего противоречия, которое должно и не может не быть разрешено. И разумеется, разрешено в смысле признания закона любви и отрицания всякого насилия. И потому ваша деятельность в Трансваале, как нам кажется на конце света, есть дело самое центральное, самое важное из всех дел, какие делаются теперь в мире, и участие в котором неизбежно примут не только народы христианского, но всего мира.