Общественно-политическая деятельность М.К.Ганди

           Перед началом борьбы, которая обещает быть долгой и трудной, важно создать внутренний психологический настрой, очистить свой ум от суетных мелочных мыслей. Важно настроиться на страдание, на самоограничение без них борьбы не бывает. Пост сам по себе самоограничение, маленькая репетиция перед стартом.

С другой стороны, если вдруг по поводу хартала закрываются одновременно сотни тысяч лавок, не работают базары, пусты государственные учреждения это очень напоминает забастовку, экономическое воздействие которой может быть ощутимо.

Итак, билль принят 19 марта 1919 года. На 30 марта назначен первый хартал. Поскольку времени для подготовки не хватило, его перенесли на 6 апреля. Как долго он будет продолжаться? Мусульмане не постятся более 1 суток, поэтому время определено в 24 часа. А. что затем? Ганди надеется, что хартал станет сигналом к кампании гражданского неповиновения.

Снова вопрос: каким именно законам не подчиняться? Если закон нарушат десять человек, их легко посадить. Если тот же закон нарушат 10 миллионов, как поступать властям в этом случае? Особенно, если все нарушители сами будут проситься в тюрьму? “Было решено, что гражданское неповиновение коснется только тех законов, которые массы сами склонны нарушать”.¹¹

             6 апреля 1919 года сатьяграха началась. Сторонники Ганди рассчитывали на поддержку только четырех городов: Бомбея, Мадраса, Бихара и Синда. Реально же вся Индия не вышла на работу. Сатьяграхи решили нарушить закон о продаже запрещенной литературы. Специально для этого случая они отпечатали две брошюры Ганди, запрещенные в Индии: “Хиндсварадж” и "Сарводайя" .Торговля шла открыто и очень бойко. Всех покупателей предупреждали, что за покупку их могут арестовать. Возможность таким простым способом продемонстрировать свою смелость и несогласие с правительством наполняло покупавших гордостью. Было предложено также нарушить “соляной” закон, по которому монополия на производство и продажу соли принадлежала Британии путем выпаривания соли из морской воды но в этот раз эта идея особого энтузиазма не вызвала. Люди с нетерпением ждали арестов.

Правительство, однако, поступило  иначе и они нашли верный ход. "Продавать запрещенные книги нельзя, сказали они, но в законе ничего не говорится о продаже нового издания запрещенных книг”. Продавать новые издания не запрещено, следовательно, юридически все было правильно, наказывать участников акции не за что. Хотя нелепость такой трактовки была очевидна, “известие это вызвало всеобщее разочарование”.

Ганди спокоен, он не видитв случившемся ничего страшного. Он предлагает сделать важный, как ему кажется, конструктивный шаг подписать декларацию о единстве мусульман и индусов в борьбе против билля Роулетта. Национальная рознь одна из основных причин слабости народов Индии. Англичане умело ее поддерживают, не давая затухнуть вековой вражде. Подписав подобный документ, граждане Индии удвоят свои возможности сопротивления. Так считает Ганди, но массы хотят не подписывать бумажки, а делать “настоящее дело". Пробужденная энергия ищет выхода.

 Она вылилась в беспорядки. В стране молниеносно вспыхнули  бунты. Разбирали рельсы. Обрезали  телеграфные провода. Ганди потерял  контроль над ситуацией. В Пайдхуни, районе Бомбея, он пытался образумить неистовствующую толпу. Подошли уланы. В них полетели камни “казалось, град кирпичей неиссякаем". С помощью пик и лошадей уланы рассеяли толпу, затоптав и изувечив многих.

А через неделю наступила развязка, получившая название “бойня в Амритсаре”. В Амритсаре, религиозном центре сикхов, на базарной площади Джалианвала Багх собралась безоружная демонстрация, в которой было много женщин и детей. К ночи 12 апреля генерал Р. Э. Г. Дайер издал приказ, запрещающий демонстрации. Приказ никто прочитать не успел. На следующий день, 13 апреля, Дайер вывел на площадь солдат и расстрелял демонстрацию. Площадь Джалианвала Багх обнесена высокой каменной стеной, так что никто не мог убежать. Люди метались от стены к стене, не находя выхода, а Дайер велел солдатам целится туда, где толпа гуще. Это действительно была бойня.

Расстрел 13 апреля был только началом  репрессии. Правительство решило подавить волнения с примерной беспощадностью. Кроме массовых арестов, были введены  особо экзотические наказания: публичные  порки, ползание в пыли. Мирной сатьяграха оставалась не более двух .дней.

Ганди потрясен не только чрезвычайной жестокостью возмездия, но и своей  ошибкой. Сатьяграха была преждевременной. Народ к ней не был готов, Ганди  переоценил его возможности. Идею гражданского неповиновения Ганди и массы  понимали по-разному. Вывод: "Чтобы  стать способным на практике к  проведению гражданского неповиновения, человек должен прежде всего пройти школу добровольного и почтительного повиновения законам страны".¹²

           То, что кровь жертв лежала на англичанах, несомненно. Было бы соблазнительно просто свалить на них и всю ответственность за разыгравшуюся трагедию. Любой политик поступил бы так. Ганди поступает иначе. Он приносит публичное покаяние за то, что призвал массы на борьбу, когда они еще не были готовы ни к исключительно ненасильственным действиям, ни к конструктивной, позитивной работе. Эту преждевременную сатьяграху он называет "ошибкой величиной с Гималаи".

Надо сказать, что и через  четверть века, во время волнений в  Индии в августе 1942 феврале 1943 крестьяне  по-прежнему весьма превратно понимали идеи Ганди о ненасилии. Глубоко почитая Махатму, они старались действовать исключительно ненасильственным образом: они захватывали полицейские участки, сжигали суды, прерывали коммуникации, создавали свои полицию и суд, где судили нарушителей “по закону”. При этом старательно избегали убивать кого бы то ни было, а потому искренне считали, что действуют согласно принципу ахимсы. Отчеты о своей деятельности они посылали Бапу (отцу) в тюрьму. Ганди ответствовал: “В своем отчете вы дали описание того, как вы взорвали железнодорожный путь, привели в негодность дорогу, сожгли здание суда, организовали параллельное правительство и т.д. Это не методы ненасильственных действий. Многие ошибочно полагают, что если не совершаются убийства, это ненасилие. Иногда убийство наиболее благородное насилие”.

Убийство может быть благороднее, скажем, порчи имущества? Да, говорит  Ганди, потому что разрушая, например, систему коммуникаций, вы обрекаете множество людей на долгие страдания без пищи, без воды, без тепла. Нанося материальный урон противнику, вы провоцируете его на ответное насилие. Любая собственность является как бы продолжением, частью человека ведь он вложил в нее свой труд, время, способности; собственность зачастую наши реализованные мечты. Уничтожая созданное чужим трудом, вы уничтожаете часть создателя. Идея же сатьяграхи заключается в том, чтобы своими действиями сатьяграх не только не провоцировал насилие, но уменьшал бы вероятность применения насилия везде и всегда. Поэтому сатьяграх не станет высмеивать. А оскорблять оппонента, тем более публично, через газеты или по радио, не станет рисовать на него злобные карикатуры или обнародовать факты личной жизни оппонента, о которых тот желал бы умолчать. Задеть чувство собственного достоинства самый верный способ закрыть пути для сотрудничества и взаимопонимания.

Ганди признался, что сатьяграха была преждевременной. Однако эта апрельская неделя была только первым раундом  трехлетней сатьяграхи.

Гражданское неповиновение оказалось  опасным занятием. Хотя привычно думать, что вести борьбу с несправедливым режимом можно только нарушая  его законы. Нарушение законов  неизбежно ведет к карам, репрессиям, насилию. Ганди ставит себе такой  вопрос: можно ли эффективно сопротивляться режиму, повинуясь его законам?

Когда борьба происходит в рамках закона, властям нет повода кого-то наказывать. Идея хорошо согласуется  с духом сатьяграхи не провоцировать  насилие - но как ее осуществить? Ганди находит путь. На Объединенной конференции индусов и мусульман в Дели по вопросу о халифате (1920) он на ломаном хинди-урду пытается объяснить новую технику борьбы. Не находя подходящего слова, он называет эту технику по-английски “non-cooperation” “несотрудничество". (Позже Ганди специально искал и нашел мусульманские варианты для “несотрудничества”: ба-аман, тарк-и-малават).

На многие идеи Ганди окружающие смотрели как на чудачества (так  будет и с замыслом Соляного похода), но к этой сразу же отнеслись всерьез. В Калькутте в сентябре 1920 собирается чрезвычайная сессия Индийского Национального Конгресса исключительно по вопросу о несотрудничестве. Принимается решение использовать новое оружие в борьбе за самоуправление страны (“сварадж” по-индийски). 6 декабря этого же года ежегодная сессия ИНК в Нагпуре подтверждает правильность выбранной чрезвычайной сессией тактики борьбы, приняв Нагпурскую резолюцию.

Программа несотрудничества с властями, предложенная Ганди 30 июня 1920 года на совместной конференции мусульман и индусов, по замыслу была чрезвычайно проста. Возможно, в простоте и заключалась ее эффективность. Программа включала две части. В негативной части предлагалось свести до минимума контакты с англичанами: не вступать с ними в деловые отношения, не посещать правительственные школы, отказаться от всех предоставленных британским правительством наград (Ганди вернул две свои золотые медали за помощь короне в войнах с бурами и зулусами, заслуженные в Южной Африке, хотя очень дорожил ими), уйти со всех постов, которые индийцы занимали в английской администрации и т.п. Предлагалось бойкотировать английские продукты и товары.

Позитивная часть программы была построена на проповеди “свадеши”.

"Свадеши" переводится как  "отечественный". Так называлось  движение за развитие национальной  промышленности, возникшее в Индии  еще во время подъема национального  движения в 1905-1910 годах. Ганди  оживил старые лозунги, в качестве  радикального средства предложив  "чаркху" ручную прялку. Англичане наводнили страну своими красивыми и дешевыми тканями. Индийцы покупают их и их .деньги утекают к владельцам текстильных фабрик Ланкастера. Одновременно индийцы лишают финансовой поддержки местных текстильщиков. Будем покупать только свои ткани, даже если они пока хуже по качеству. Своих тканей мало? Будем же сами производить их с помощью бабушкиных прялок, если нет современного оборудования. Вкладывая рупии только в индийское производство, мы убываем двух зайцев: лишаем англичан нашей финансовой поддержки и возрождаем отечественную промышленность.

В 1921 году несотрудничество заработало вовсю.

Англичане оказались не готовы к политике несотрудничества, проводимой Ганди. Тем временем несотрудничество приобретало все более массовый характер. Своего апогея оно достигло в конце 1921 года, когда в Индию прибыл принц Уэльский, будущей король Эдуард VIII.

Политику часто сравнивают с  шахматами. В апреле 1921 года Лондон вводит в игру новую крупную фигуру лорда Ридинга. Ридинг был человеком необыкновенной карьеры, настоящий "selfmade man" “человек, сделавший себя сам”. Сын небогатого торговца фруктами выбился в высший свет английского общества, стал лордом, главным судьей в Лондоне и, наконец, в апреле 1921 года новым вице-королем Индии.

Его задача была не из легких сделать  так, чтобы индийцы вновь стали  верными послушными подданными. Он сразу попытался наладить отношения  с Ганди, пригласив его к себе в резиденцию. Ни до, ни после Ридинга вице-короли не баловали Ганди таким вниманием: Ридинг в течение своего довольно непродолжительного пребывания в Индии встречался с Ганди 6 раз. Однако встречи не дали никаких результатов: Ганди слишком сильно стремился к Истине, чтобы поддаться сокрушающему обаянию Ридинга, лорд слишком стремился осуществить свой интерес, чтобы принять идеи Махатмы (хотя, как человек незаурядного ума, он наверняка оценил их).

Быстро поняв, что силовое давление в ситуации не сотрудничества не сработает, вице-король, однако, придумал ответ. Он решил провести красивое умиротворительное шоу. Индии присуще чтить авторитеты, здесь уважают старших и по возрасту, и по чину. Отношения англичан с индийцами во многом строились по той же патриархальной схеме “мы ваши отцы, вы наши дети". Вершина правящей в Индии пирамиды всегда скрыта "туманами Альбиона, она невидима, но присутствие ее ощутимо в любой захудалой деревне, где есть правительственный чиновник. Наверняка индийцы питают к тем, кто обитает на этой вершине, чувства почти религиозного поклонения. Что же произойдет, если один из “небожителей” сойдет на землю Индии?

Так был задуман приезд в Индию  наследника престола принца Уэльского.

Между тем в Индии напряженность  нарастала. 5 октября 1921 года Рабочий  комитет Индийского Национального  Конгресса принял воззвание, в котором  говорилось, что “действия любого индуса, пытающегося поступить на правительственную службу или остаться на ней противоречат интересам нации”. Тем не менее власти планируют пышные торжества, готовясь к волнующей встрече с наследником (для многих рядовых британцев, тянувших служебную лямку вдали от родины, в тяжелом для них тропическом климате все ради интересов Империи эта встреча действительно была волнующей).

17 ноября принц Уэльский с  помпой высаживается, наконец, в  Бомбее Ганди объявляет хартал.

Бойкот торжеств по поводу прибытия принца стал апогеем несотрудничества. Везде, где бы ни появился принц в Бомбее, в Калькутте, Аллахабаде улицы словно вымирали. Акция была проведена необычайно организованно.

Вот здесь англичане испытали нечто  похожее на шок. Для них такое  поведение в отношении особы  королевской семьи было неслыханным  оскорблением. Принца никто не оскорблял, не ругал, никто не покушался на его жизнь его просто не замечали. Это и было самым тяжелым психологическим ударом: оказывается, могущественную Империю, символом которой выступает принц Уэльский, можно просто не замечать. Власти были взбешены. Начались массовые аресты.

Это был жест отчаяния: арестовывать было не за что. То, что имперская  власть держится во многом на согласии индийцев придерживаться предложенных им норм, после бойкота принца стало  еще более очевидным. 

Почти все лидеры ИНК сразу же оказались в тюрьме. Ганди арестовывать власти пока не рискуют.

С гражданского неповиновения сатьяграха начиналась почти три года тому назад, и это привело к "ошибке величиной  с Гималаи”. Три года в политической жизни срок не такой уж малый: накоплен опыт организации борьбы, существенно  изменился уровень дисциплинированности участников. Ганди склонен думать, что на сей раз кампания может пройти без вспышек насилия, без эксцессов. В течение декабря 1921 года и января 1922 года арестовано свыше 30 тысяч человек. 9 февраля 1922 года Ганди отправляет лорду Ридингу письмо, в котором дает ему семь дней, чтобы прекратить репрессии и отменить драконовские законы комиссии Роулетта. В противном случае индийцы перестанут платить налоги в казну. Начало будет положено 16 февраля в округе Бардоли.