Компенсация морального вреда

Принимая во внимание применяемую российским законодателем  терминологию, можно было бы включить моральный вред в состав неимущественного вреда, если учесть, что отсутствие страданий - это состояние психического благополучия личности, которое в  принципе нет оснований не отнести  к числу нематериальных благ. 

Здесь же можно заметить, что компенсация морального вреда  предусмотрена в гл.8 ГК РФ как  способ защиты личных неимущественных  благ. Применение этого способа защиты направлено на полное или частичное  восстановление именно психического благополучия личности, компенсацию негативных эмоций позитивными. Однако умаление психического благополучия личности в отличие  от умаления других видов благ всегда вторично, так как является последствием причинения вреда другим благам - как  неимущественным, так и имущественным. Другое дело, что правовую защиту путем  компенсации морального вреда в  качестве общего правила российский законодатель установил лишь для  случаев, когда страдания являются последствием противоправного нарушения  неимущественных прав или умаления других неимущественных благ. 

Таким образом, безоговорочное отнесение психического благополучия к числу нематериальных благ в  смысле ст.150 ГК РФ означало бы выхолащивание  ограничений, установленных в ст.151 ГК РФ в отношении возникновения  права на компенсацию морального вреда,- ведь выражающееся в страданиях нарушение психического благополучия личности возникает и в случае нарушения имущественных прав, но если при этом психическое благополучие относить к числу нематериальных благ, то для их защиты путем компенсации  морального вреда ограничений в  ст.151 ГК РФ не предусмотрено. Следовательно, во всех случаях нарушений имущественных  прав была бы допустима компенсация  морального вреда. В то же время согласно ст.151 ГК РФ в случае нарушения имущественных  прав возможность их защиты путем  компенсации причиненных правонарушением  страданий должна быть специально предусмотрена  законом. 

Таким образом, введение психического благополучия в состав нематериальных благ в смысле ст.150 ГК РФ в качестве полноправного и  самостоятельного блага приводило  бы к явному противоречию. Поэтому  психическое благополучие личности следует считать особым (в вышеуказанном  смысле) неимущественным благом и  соответственно относить моральный  вред к особой категории вреда, могущего существовать не самостоятельно, а  лишь в качестве последствия причинения как неимущественного, так и имущественного вреда [69]. 

1.2 Аналоги морального  вреда в зарубежном праве 

1.2.1 Англосаксонское  право 

В отличие от России, за рубежом уже накоплена богатая  практика применения правовых институтов, аналогичных российскому правовому  институту компенсации морального вреда. В наибольшей степени это  относится к государствам с англосаксонской (прецедентной) системой права, которая  применяется в Англии, США и  ряде других государств (в основном в бывших английских колониях) [64]. 

Поскольку Англия являлась крупнейшей колониальной державой, принципы англосаксонской правовой системы  господствуют во многих государствах. Хотя вопрос применяемой терминологии и в рассматриваемой правовой системе нельзя назвать единым и  окончательно решенным, чему в немалой  степени способствует казуистичность прецедентного права, в этой главе  вместо термина "моральный вред" мы будем использовать термин "психический  вред" как наиболее распространенный в Англии и США и соответствующий  термину "моральный вред" в  российском законодательстве. 

Существует много  вариаций определения психического вреда в праве Англии и США. Это "psychological injury" ("психический  вред"), "psychiatric injury" ("психиатрический  вред"), "nervous shock" ("нервный  шок", "нервное потрясение"), "ordi-nary shock" ("обыкновенный шок", "обыкновенное потрясение"). 

Такое обилие применяемой  терминологии отражает не только и  не столько различные доктринальные  подходы к институту компенсации  психического вреда, но и прежде всего  иное по сравнению с российским законодательством  правовое регулирование обязательств из причинения вреда. Если для российского  законодательства характерен разный подход в регулировании возмещения убытков, причиненных ответчиком ненадлежащим исполнением своих обязательств по договору, и внедоговорных (деликтных) обязательств, вытекающих из причинения вреда неправомерным действием, но в рамках обязательств из причинения вреда их правовое регулирование является единым и не зависит от вида вины правонарушителя, то рассматриваемое иностранное законодательство устанавливает существенно разные основания ответственности в зависимости от того, является ли причинение вреда умышленным или неосторожным [70]. 

Дифференцируется  сама правовая цель возмещения причиненного вреда – компенсационный характер в случае причинения вреда по неосторожности и штрафной характер в случае умышленного  причинения вреда. Российское же законодательство не устанавливает различных оснований  ответственности за причинение психического вреда, а штрафной характер ответственности  проявляется в предписании ст.151 и 1101 ГК РФ учитывать степень вины причинителя вреда при определении  размера компенсации. 

Нервным шоком в  английской юридической литературе обычно именуют психический вред, возникающий в связи с причинением  вреда по неосторожности [64]. Хотя подобная терминология считается устаревшей и в нее не вкладывается медицинский  смысл, она удобна с точки зрения отграничения исков, вытекающих из неосторожного  причинения вреда, от исков, вытекающих из умышленного причинения вреда  или из нарушения договора. 

Для признания психического вреда нервным шоком необходимо, чтобы этот вред выразился в распознаваемом, т.е. в поддающемся диагностике, психическом  расстройстве, а не в обыкновенном потрясении или негативных эмоциях  страха, печали, горя и т.п. Иск, вытекающий из причинения нервного шока, может  быть также предъявлен при наличии  следующих обстоятельств: 

а) истцу были причинены  телесные повреждения или он имел разумные основания опасаться таких  повреждений; 

б) истец перенес  страдания оттого, что вред был  причинен или были разумные основания  опасаться причинения вреда другому  лицу, с которым истец состоял  в особо близких отношениях, и  при этом истец являлся очевидцем  такой ситуации в момент происшествия или сразу после него, причем восприятие происходящего должно восприниматься органами чувств истца непосредственно, т.е. без использования передающих изображение или звук устройств. Хотя само по себе происшествие с позиций  человека, обладающего обычной степенью хладнокровия, должно быть в достаточной  степени расстраивающим, в исках  из причинения шока применяется принцип, согласно которому причинитель вреда  должен предполагать наступление последствий, соответствующее состоянию того конкретного потерпевшего, которого он видит или о котором он знает, или которого должен был видеть или  знать при совершении неправомерного действия. 

1.2.2 Романо-германское  право 

Компенсация морального вреда в законодательстве Германии до недавнего времени регулировалась §847 Германского гражданского уложения (далее – ГГУ), и в доктрине называется "Schmerzensgeld" - "деньги за страдания" или "денежная компенсация  за страдания" (далее – компенсация  за страдания). Однако, в связи с  тем что это название выработано германской правовой доктриной и  судебной практикой, а в самом  тексте ГГУ оно отсутствует, Верховный  суд Германии обычно упоминает о "так называемой копенсации за страдания" [64]. 

Непосредственно в  тексте §847 ГГУ речь шла о выплате  денежной компенсации за вред, который "не является имущественным", причем эта компенсация была предусмотрена  данной нормой лишь для случаев, когда  такой неимущественный вред наступал в результате неправомерного действия, причиняющего телесные повреждения  или иной вред здоровью либо неправомерно ограничивающего свободу потерпевшего. 

Под страданиями, подлежащими  компенсации, в германском праве  понимаются как физические, так и  психические страдания [70]. В связи  с этим можно сделать вывод, что  содержание морального вреда в российском праве и страданий в германском праве полностью совпадает. Иногда вместо термина "страдания" в германской юридической литературе употребляется  термин "вред чувствам" (Gefьhlsschaden) [64]. 

Компенсация за страдания  тесно связана с неимущественным  вредом, под которым германское право  понимает умаление неимущественных  прав и благ, принадлежащих личности. Как указывалось выше, выплата  компенсации в случае причинения неимущественного вреда была предусмотрена  в §847 ГГУ – специальной норме, регулирующей отношения, возникающие  в связи с причинением такого вида вреда. Общей же нормой, регулирующей отношения, возникающие в связи  с причинением вреда, является §823 ГГУ: 

(1) Кто противоправно,  умышленно или неосторожно посягает  на чью-либо жизнь, телесную  неприкосновенность, здоровье, свободу,  право собственности или какое-либо  иное право другого лица, тот  обязан возместить причиненный  этим вред. 

(2) Равную обязанность  несет и тот, кто нарушил  закон, направленный на защиту  других лиц. Если по содержанию  такого закона возможно его  невиновное нарушение, то обязанность  возмещения причиненного вреда  возлагается только при наличии  вины" [64]. 

Нарушение телесной неприкосновенности - это не только причинение вреда целостности тела, но и любое иное вмешательство  во внешнюю неприкосновенность (например, сбривание волос с головы или  тела). Под причинением вреда здоровью понимается нарушение физических и  психических жизненных процессов  в человеческом организме. Косвенным  доказательством причинения вреда  здоровью является, как правило, необходимость  соответствующего лечения. 

В соответствии с  установившимся в практике германских судов принципом разрешения споров из причинения вреда "minima non curat praetor" ("судья не заботится о мелочах") судебная практика делает изъятие в  отношении ответственности за причинение незначительного телесного вреда, отказывая в таких случаях  в компенсации за страдания, считая их при отсутствии особых обстоятельств  совершенно незначительными. Ввиду  отсутствия критерия "незначительности" вреда это приводит к трудностям при отграничении незначительного  вреда от значительного (например, при  решении вопроса о том, возникает  ли у недисциплинированного ученика  право на компенсацию за страдания  при нанесении ему нескольких пощечин). 

Под лишением свободы  понимается ограничение физической свободы, заключение в тюрьму или  применение наручников. Но и здесь  также действует принцип, согласно которому незначительные ограничения  свободы (например, содержание под стражей  в течение нескольких минут) не порождают  право на компенсацию за причиненный  вред [70]. 

С принятием второго  закона об изменении законодательства о возмещении вреда от 19 июля 2002 г. §847 ГГУ исключен, а его содержание в основном вошло в §253 ГГУ. 

Хотя ни в §823, ни ранее в §847 ГГУ, а сегодня в  §253 ГГУ не указаны конкретно иные права и блага, нарушение которых  порождает право на компенсацию  за страдания, судебная практика путем  толкования ст.1 и 2 Конституции ФРГ  признала наличие иных правовых благ, которым предоставляется правовая защита путем компенсации за страдания, причиненные умалением этих благ. 

В абз.1 ст.2 Конституции  ФРГ установлено: "Каждый имеет  право на свободное развитие своей  личности, поскольку он не нарушает прав других и не идет против конституционного порядка или нравственного закона"[64]. Отсюда судебная практика делает вывод  о наличии "всеобщего права  личности", которое, как заметил  Я. Шапп, "охватывает сферу личного  самосовершенствования и самовыражения, нуждающуюся в правовой защите от вмешательства извне". Всеобщее право  личности наполняется конкретным содержанием  в виде тех неправомерных действий, которые судебная практика находит  возможным отнести к нарушениям всеобщего права личности. При  этом судебная практика опирается и  на содержание §823 ГГУ. 

Поскольку перечень правовых благ в этой норме оставлен открытым, как и в ст.150 ГК РФ, в  германской судебной практике уже определены и продолжают определяться различные  типы нарушений всеобщего права  личности, которые порождают право  на компенсацию страданий. К числу  подобных правонарушений следует отнести  нарушение тайны переписки и  записей конфиденциального характера (например, дневников), вмешательство  в частную жизнь лица путем  несанкционированной фотосъемки, разглашение  сведений о частной жизни лица, использование имени лица в рекламных  целях без его разрешения. Причиненные  подобными действиями страдания  могут порождать право требования денежной компенсации. Такой подход получил развитие и закрепление  в процессе принятия многочисленных судебных решений, и Федеральный  конституционный суд Германии подтвердил его конституционность.