метод науки (самый хороший,
это метод проб и ошибок).
Метод науки оказывается включенным
Пирсом в теорию сомнения-веры в качестве
одного из возможных способов закрепления
веры. Интерпретируя метод науки, Пирс
приходит к заключению, что высшей степени
ясности идеи можно достигнуть, лишь указав
на ее значение. Пирс определяет значение
понятия, рассматривая его вне отношения
к объекту. Для него характерно сведение
значения к совокупности практических
последствий.
Он следующим образом формулирует
принцип, который получил название "принципа
Пирса" (прагматистская максима):
"Рассмотрите, каковы практические
следствия, которые, как мы считаем, могут
быть произведены объектом нашего понятия.
Понятие о всех этих следствиях есть полное
понятие объекта". Пирс определяет прагматизм
как "учение о том, что каждое понятие
есть понятие о мыслимых практических
последствиях".
Основная концепция истины,
к которой пришел Пирс, состояла в признании
истины тем устойчивым верованием, к которому
процесс научного исследования неизбежно
привел бы всех компетентных исследователей
соответствующей проблемы, при условии,
что процесс исследования продолжался
бы без конца. В этом смысле истина может
быть определена как "окончательное,
принудительное верование".
Самое общее понимание
истины в прагматизме таково, что это то,
во что мы верим. Пирс вводит и другое
определение, в котором истинность - это
успешность, полезность, работоспособность
идеи, мнения или верования. Это определение
было подхвачено другими прагматистами
и превратилось в основную концепцию истины
в прагматизме.
Пирса мучила парадоксальная
ситуация, заключающаяся в том, что хотя
мы знаем о возможной ошибочности наших
суждений, все же пока мы не имеем реальных
оснований усомниться в них, для нас они
будут абсолютной истиной. Он искал решение
этой проблемы в учении о принципиальной
погрешимости науки и знания вообще - фаллибилизме.
Основной тезис этого учения Пирс формулирует
таким образом: "все наше знание плавает
в континууме недостоверности и неопределенности".
2. Дарвинизм
Теория эволюции Чарльза Дарвина
(1809—1882) считается одной из главных научных
революций, так как она помимо сугубо научного
значения, привела к пересмотру широкого
круга мировоззренческих, этических, социальных
проблем.
Ч. Дарвин:
пытался определить природу
эмпирически наблюдаемой целесообразности;
не рассматривал вопрос о происхождении
жизни;
установил границы своей гипотезы,
осуществил резкое ограничение вопросов,
входящих в гипотезу - попытался раскрыть
вопрос о путях возникновения видов, о причинах
разнообразия форм живого.
Адаптация (позднелат. adaptatio – приспособление, прилаживание; от лат. adapto -прилаживаю) – совокупность морфофизиологических, поведенческих, популяционных
и других особенностей данного вида, обеспечивающих
возможность специфического образа жизни
в определенных условиях внешней среды.
В широком смысле адаптациогенез
– процесс эволюции как формирование
целесообразности в устройстве и функционировании
организма.
Дарвин о сути избранного им
метода: «Я работал подлинно бэконовским
методом и без какой бы то ни было (заранее
созданной) теории, собирал в весьма обширном
масштабе факты…»
Зарубежные историки науки,
в противоположность самому Дарвину, называют
его научный метод гипотетико-дедуктивным.
Основные положения гипотезы
Дарвина:
виды не существуют раз и навсегда
данными, а изменяются;
по крайней мере, некоторые
изменения, возникающие в организме во
время его жизни, наследуются;
следствием борьбы за существование
является естественный отбор.
Ведущие биологи и методологи
науки разных направлений сходятся в оценке
феномена Дарвина как крупнейшей интеллектуальной
революции. Однако содержание интеллектуальной
революции мыслится различно:
Новаторское значение состояло
в замене типологического мышления популяционистским.
Успех дарвинизма зависел от разрушения
традиции типологизма (организмоцентризма).
Новаторское значение состояло
в установлении взаимосвязи между процессами
индивидуального и исторического развития,
тем самым Дарвин утвердил и популяциоцентризм
и организмоцентризм.
3.Роберт К. Мертон. 1986 г. Преподавал
в Генском университете. Ввел в социологию
понятия «теория среднего уровня», «явные»
и «латентные функции». Построение всеобъемлющей
теории считал преждевременным, так как
для этого нет достаточного материала.
Эффект Матфея в науке: Именитые
ученые получают непропорционально высокие
награды, по сравнении с менее известными
учеными за аналогичные достижения
в науке. За совместную работу. Например:
генетик Холдейн получил премию за то,
что разрешил своему ученику сделать открытие
и опубликовать его. Эффект Матфея - это
форма неравномерного распределения наград.
Закон обратной пропорциональности: только
5-6% ученых публикуют львиную долю статей
в мире. Остальные имеют 2-3 статьи за всю
деятельность по своей специальности,
т.к. используют работы своих коллег. Например:
по статистике 0,3% статей процитировано
в мире 100 раз за 25 лет. 27 % статей -50 раз
за 25 лет. Феномен «Все или ничего»:
с возрастом у ученых исследовательская
продуктивность падает и они переходят
на администраторские должности. Эффект
Матфея среди молодых ученых: ранние способности
игнорируются преподавателями и вредят
поздним талантам, не обладающим социальными
и денежными преимуществами (некому поддержать,
спонсировать). Так как для проявления
поздних талантов нужно совпадение нескольких
факторов: социальных, интеллектуальных,
психологических. Раннее созревание приветствуется
в физике, математике и биологии. Гуманитарии
достигают рассвета позднее. Процесс аккумуляции
преимуществ: когда студент превышает
стандарты своего ВУЗА, то он аккумулирует
свои преимущества: публикация интересных
идей, статей, в журналах.
Эффект Матфея в научных институтах:
элитные центры (Гарвард) привлекают больше
человеческих ресурсов и лучше спонсируются
государством. Например: в 1981 году 28%
денег федерального бюджета получили
только 10 университетов, в которых работают
49% Нобелевских лауреатов (Гарвард, Чикаго
Роквеллеровский университет. В них работает
70% именитых ученых.Уравновешивающие процессы
эффекта Матфея: Отделение молодых талантов
от старых неперспективных ученых. Переход
молодых перспективных ученых в другие
ВУЗЫ, этот процесс может регулироваться
правительством. Символизм интеллектуальной
собственности: Научная валюта-это количество
опубликованных статей и признание ученого
научным сообществом. Иерархии: Ньютоновская
эпоха, Нобелевская премия, Теории Гаусса,
Планка, Почетный член научного сообщества,
Медали, Право интеллектуальной собственности
(статьи и монографии).
(по учебнику
Лебедева С.)
Одна
из норм научного этоса была предложена
в 30-х годах XX века основоположником социологического
изучения науки Р. Мертоном. Он считал,
что наука как особая социальная структура
опирается в своем функционировании на
четыре ценностных императива: универсализм,коллективизм,бескорыстность
и организованный скептицизм.
Императив
универсализма утверждает внеличностный,
объективный характер научного знания.
Надежность нового научного знания определяется
только соответствием его наблюдениям
и ранее удостоверенным научным знаниям.
Универсализм обуславливает интернациональный
и демократичный характер науки. Императив
коллективизма говорит о том, что плоды
научного познания принадлежат всему
научному сообществу и обществу в целом.
Они всегда являются результатом коллективного
научного сотворчества, так как любой
ученый всегда опирается на какие-то идеи
(знания) своих предшественников и современников.
Права частной собственности на знания
в науке не должно существовать, хотя ученые,
которые вносят наиболее существенный
личный вклад, вправе требовать от коллег
и общества справедливого материального
и морального поощрения, адекватного профессионального
признания.
Такое признание является
важнейшим стимулом научной деятельности.
Императив бескорыстности означает, что
главной целью деятельности ученых должно
быть служение Истине. Последняя никогда
в науке не должна быть средством для достижения
личных выгод, а только — общественно-значимой
целью. Императив организованного скептицизма
предполагает не только запрет на догматическое
утверждение Истины в науке, но, напротив,
вменяет в профессиональную обязанность
ученому критиковать взгляды своих коллег,
если на то имеются малейшие основания.
Соответственно необходимо относиться
и к критике в свой адрес, а именно — как
необходимому условию развития науки.
Истинный ученый — скептик по натуре и
призванию. Скепсис и сомнение — столь
же необходимые, важнейшие и тонкие инструменты
деятельности ученого, как скальпель и
игла в руках хирурга.
16. Философия языка позднего
Л. Витгенштейна и прагматизм. Прагматистский
эмпиризм У. Куайна.
Витгенште́йн (1889-1951)— австро-английский
философ, один из основателей аналитической
философии и один из самых ярких мыслителей
XX века. Общепризнанно, что Витгенштейн
осуществил целых две революции в западной
философии. Первая произошла, когда его
«Логико-философский трактат» вдохновил Венский кружок на создание программы логического
позитивизма. Вторая случилась, когда
его идеи о природе и устройстве языка,
изложенные в «Философских исследованиях»,
породили британскую лингвистическую
философию, или философию обыденного языка.
Поэтому в творчестве Витгенштейна
обычно выделяют 2 этапа:
1. Логический («Логико-философский трактат»)
2. Лингвистический («Философские исследования»):
«Весь туман ф-и конденсируется в каплю
грамматики».
Людвиг Витгенштейн «поздний» занят философией
языка. Он пытается выяснить, как работает
язык. Когда ребёнок учится говорить, он
подражает и учится употреблять слова
по сходству ситуации, но это не даёт представление
о понятиях. Пример с мастером и подмастерьем.
С виду они друг друга понимают: продуктивно
взаимодействуют, когда мастер говорит
«плита», «балка», «блок». Но это не означает,
что под этими словами они понимают одно
и тоже. Т.е. язык неточен, но есть возможность
его коррекции. В этих соображениях много
общего с Пирсом.
Теперь Витгенштейн трактует язык не
как противопоставленный миру его логический
"двойник", а как набор многообразных
практик или "форм жизни". Философ
разъясняет, что все привычные действия
языка (приказы, вопросы, рассказы и прочие)
— часть нашей естественной истории, как
ходьба, еда, питье, игра. Язык понимается
как живое явление, бытующее лишь в действии,
практике коммуникации. Подчеркивается:
знаки в звуковом, письменном, печатном
виде — мертвы. Но для того чтобы вдохнуть
в них жизнь, вовсе не нужно всякий раз
добавлять к ним нечто духовное: жизнь
знаку дает его применение! Таким образом, значение
знака толкуется как способ его употребления.
Философское обоснование
нового подхода было найдено в прагматизме —
с его вниманием к деятельности субъекта,
к связи смысла предложения с действиями.
Витгенштейн принял доводы прагматизма
о тщетности стремлений к точному логическому
выражению того, что на деле не поддается
точным определениям. При таком подходе базовыми
структурами языка считаются уже не элементарные
предложения, соотнесенные с "атомарными"
событиями, а более или менее родственные
друг другу подвижные функциональные
системы языка, его практики. Витгенштейн
назвал их языковыми играми.
Под языковыми играми понимаются модели
работы языка, методики анализа его в действии.
Этот новый метод анализа призван дифференцировать
сложную картину применений языка, выявить,
различить многообразие его "инструментов"
и выполняемых функций. Языковые игры
— своеобразный аналитический метод (совокупность
приемов) прояснения языка, его функций,
форм работы.
Куайн – логик, конец 50 гг. 20 в. Его
взгляды сложились под воздействием логич.
позитивизма, но он критиковал его с позиций
пргматизма. Он считает себя эмпириком.
Тезис Дюэма-Куайна. Дюэм считает, что
мы не в состоянии разделить чётко компоненты
нашего знания.
Невозможен “чистый” эмпиризм. Принцип холизма (=целостности):
не верно, что каждое отд.пр едложение
имеет смысл само по себе, оно имеет смысл
лишь в контексте. Вместо этого (принцип
Дюгема-Куайна): в опыте проверяется не
отд. предлож-е, а система взаимосвязанных
утвержд-й (науч.теория) – при расхожд-и
с экспериментом меняют не всю теорию,
а периферические элементы, сохраняя центральные
(логику, мат-ку, законы большей общности
и т.п.).
Дюгем обратил внимание на целостный
хар-р физич. теории, что не позволяет трактовать
её лишь как “сокращённую запись” эмпирич.
данных. Однако вся совокуп-ть методологических
следствий из этого обстоят-ва была извлечена
амер. философом Куайном. Не каждое предложение
и термин теории имеют эмпирич. аналог. Не
каждое предлож-е и термин теории имеют
знач-е, к-рое м.б. названо их собственным,
в контексте целого они приобретают особое
знач-е. Теория явл. цепью предложений, так что
в случае противоречий между эмпирией
и теорией, последняя может быть сохранена
за счёт отбрасывания различ. элементов
этой цепи. В краткой формулировке тезис
звучит так: “наши предложения о внеш. мире предстают
перед трибуналом чувств. опыта не индивидуально,
а только как единое целое”.
2. К настоящему времени с помощью
методов, обеспечивающих оплодотворение
яйцеклетки вне организма, при невозможности
естественного зачатия, рождены многие
тысячи детей. Честь создания метода экстракорпорального
оплодотворения (ЭКО) и переноса эмбриона
(ПЭ) принадлежит английским ученым —
эмбриологу Р. Эдвардсу и акушеру-гинекологу
П. Стептоу. Сложные философские и морально-этические
вопросы, сопровождающие применение этой
новейшей технологии, бурно обсуждались
уже на стадии экспериментальной разработки
метода.
В 1971 г. Британский комитет по
медицинским исследованиям отказался
финансировать программу Р. Эдвардса и
П. Стептоу, сочтя их исследования противоречащими
этическим нормам. После отмены в 1975 г.
моратория на разработку метода ЭКО, десятилетние
исследования Р. Эдвардса и П. Стептоу
завершились внедрением данного метода
в практику. В июле 1978 г в клинике Кембриджского
университета родился первый «ребенок
из пробирки». В СССР первый ребенок
из пробирки был создан в 1986 г.
Применение метода экстракорпорального
оплодотворения (ЭКО) и переноса эмбриона
(ПЭ) сопряжено с целым рядом серьезных
морально-этических вопросов. В «Положении
об оплодотворении in vitro и трансплантации
эмбрионов», принятом в 1987 г. Всемирной
медицинской ассоциацией (ВМА), говорится,
что применение метода ЭКО и ПЭ является
оправданным в тех случаях, когда другие
методы лечения бесплодия (медикаментозные,
хирургические) оказались неэффективными.
В этом прослеживается желание ограничить
клиническое применение этих методов,
что вероятно связано с трудностями в
решении вопросов этического плана.