Экономическое поведение

Центральное место в методологии  неоавстрийской школы занимает концепция  неявного и рассеянного знания Хайека. Хайек понимал знание шире, включая в него неосознанные субъектом и необлекаемые им в слова привычки, навыки и прочее. Это частичное индивидуальное знание, материализуемое в ежедневных практических делах людей, интегрируется свободно действующим рыночным механизмом и образует в итоге систему цен, которая уже доступна не только каждому продающему и покупающему, но и стороннему наблюдателю-теоретику. Всякие же попытки "подправить" рынок методами активной экономической политики искажают это знание и приводят к пагубным результатам.

Таким образом, в концепции  неявного знания мы обнаруживаем черты, сближающие ее с поведенческой теорией  и новым институционализмом, для которого правила имеют основополагающее значение. Из неполноты знания вытекает также логическая невозможность для участников рынка максимизации своей целевой функции. Хотя они, конечно, предпочитают субъективно более ценное благо менее ценному, но достичь оптимума не могут, ограничиваясь выигрышем в результате обмена. Это также порождает ассоциации с концепцией "выбора удовлетворительного варианта" Г. Саймона.

Из ситуации неопределенности австрийцы выводят центральную  фигуру в их экономической теории - фигуру предпринимателя, который, используя  свое превосходство в информированности  над другими экономическими субъектами, первым открывает не использованную ранее возможность извлечения прибыли.

Совокупность предпринимательских  операций всех продавцов и покупателей  как раз и составляет рынок. Хайек выводит рынок из неполного знания, что находится в прямом противоречии с вальрасианской концепцией общего равновесия, основанной на полном знании участников рынка.

Институционалистский подход. Институционалисты вносят новые краски в портрет экономического человека. В отличие практически от всех остальных направлений экономической теории они не исходят из человеческой природы как из данности, а пытаются изучить закономерности ее формирования и эволюции.

Для институционалистов же факторы, предопределяющие поведение человека в экономической жизни, берут начало в далеком прошлом не только самого человека, но и всего человечества. Институционалисты рассматривают человека как биосоциальное существо, находящееся под перекрестным воздействием всей биологической природы и общественных институтов.

Более ясно и доходчиво  разделял эти две стороны и  показывал их взаимодействие знаменитый американский философ Джон Дьюи, оказавший большое влияние на экономистов - институционалистов.

Согласно Дьюи, человеческая природа состоит из природных "импульсов и привычек, которые человек постигает в процессе обучения, испытывая положительную или отрицательную реакцию общества на свое поведение''.

Под привычкой Дьюи имел в виду не бездумное повторение заученного стереотипа в духе Павловского условного рефлекса. Таким образом, привычка, по Дьюи, очень напоминает нам правила поведения, о которых мы писали применительно к поведенческим теориям и в особенности, к концепции Р. Хайнера. Такие привычки не только не являются противопо-ложностью рациональности, а, видимо, представляют собой наиболее часто встречающийся на практике способ ее существования.

Благодаря относительной  стабильности и всеобщности привычки она делает человеческое поведение  предсказуемым. Именно стабильность привычек и обычаев недооценивают "близорукие" революционеры, которые хотят быстро перевоспитать людей или высвободить  импульсы, которые послужат отправным  пунктом для новых привычек.

Важную роль в формировании институционалистских концепций человека сыграло разграничение, проведенное Дж. Коммонсом между привычкой и обычаем.

В отличие от привычки, которая  все-таки остается укорененной в  личном опыте каждого, обычай - это "вид  социального принуждения, которое  осуществляет по отношению к индивидам коллективное мнение тех, кто чувствует и поступает одинаково". Именно институциона-лизированные обычаи являются реальной силой, управляющей человеческим поведением.

Следует отметить, что правила  поведения, важность которых подчеркивают институциона-листы, не только облегчают жизнь людям в условиях переизбытка информации, но и представляют собой необходимый источник информации для всех участников рынка. Даже на столь рационализированном рынке, как фондовая биржа, присутствует множество таких "правил и обычаев".

Кроме того, не следует недооценивать  и морального аспекта общепринятых норм 
(в особенности применительно к так называемому нормальному уровню цен).

В настоящее время господствующее положение в этой области занимают исследования эконометрические.

В этих прогнозных системах, действительно, главное внимание уделялось  статистическим свойствам различных  временных рядов. В данном случае эконометрические исследования производились  скорее с утилитарной, чем с исследовательской  целью и в принципе не исключали  использования ложной корреляции, если она оказывалась достаточно устойчивой.

Иного взгляда на эконометрику придерживались участники исследовательской  группы при Комиссии Каулза, заложившие фундамент современных эконометрических исследований. Основные методологи группы, ныне Нобелевские лауреаты Т. Хаавелмо и Г. Коопманс отвергали "измерение без теории" и доказывали, что устойчивую и независимую от изменения других параметров (автономную) связь между экономическими переменными можно установить не на агрегатном, а только на индивидуальном уровне, пользуясь руководящими указаниями экономической теории. Под теорией первые теоретики эконометрики подразумевали теорию неоклассическую. Именно она должна была поставлять готовую причинно-следственную связь между переменными, а эконометрикам оставалось только найти вероятностную форму проявления данного закона в реальной действительности.

Доступные анализу статистические данные, с которыми работают эконометрики, и категории маржиналистской / неоклассической  теории находятся на разных уровнях  абстракции. Прежде всего, статистика имеет дело с агрегированными  показателями, в которых уже нельзя различить результаты индивидуальных действий рациональных максимизаторов. Далее статистика работает преимущественно со средними величинами, а предельные величины, которыми оперирует маржинализм, статистическому измерению не поддаются.

Именно поэтому даже основатели маржинализма Вальрас, Эджуорт, Маршалл, резко отрицательно отнеслись к первым попыткам соединить их теорию с эмпирическими измерениями.

В дальнейшем эконометрике удалось преодолеть сопротивление  скептиков, зарекомендовав себя в качестве необходимого эмпирического приложения любой экономической теории и  занять достойное место в новой  парадигме неоклассического синтеза.

В этой двухэтажной конструкции  нижний этаж был отведен под традиционную неоклассическую микроэкономику, а  во втором, макроэкономическом, этаже  расположились некоторые кейнсианские постулаты и такие сугубо эконометрические разделы, как агрегатная потребительская функция, инвестиционная функция, кривая Филлипса и т.д.

Регрессионное уравнение  действительно может применяться  для проверки разных по содержанию гипотез. Самой по себе форме регрессионного уравнения свойственны некоторые  допущения о рациональности экономического субъекта. Во-первых, предполагается, что  на протяжении данного периода средний  экономический субъект "принимает  решение", пользуясь неизменным набором  показателей. Во-вторых, удельный вес  каждого из показателей также  остается неизменным, поскольку коэффициенты при них являются постоянными. Наконец, 
в-третьих, предполагается, что реакция на изменение независимых переменных является симметричной: одинаковые по размеру рост и падение параметра вызывают одинаковое по модулю, но разное по направлению изменение моделируемой переменной. В целом эти предпосылки соответствуют последовательности и симметрии поведения. С другой стороны, эконометрика предполагает более последовательное поведение, чем, например, модель человека Шэкла. Представители австрийской школы являются противниками эконометрических исследо-ваний из других соображений. Может быть ближе всего к "эконометрическому человеку" те модели человека, которые приняты институционалистами и сторонниками поведенческого подхода: отсутствие оптимизации; внимание сосредоточено на небольшом количестве главных показателей; поведение закрепляется в виде привычки.

В совокупности модели отражают все основные свойства человека - субъекта экономической деятельности. Но подобная конвергенция между сторонниками неоклассического подхода и его оппонентами  невозможна. Статус же их совершенно различен: приверженцам неоклассического анализа, обладающего массой преимуществ - универсальностью, наглядностью, однозначностью выводов и др., - принадлежит контрольный пакет акций предприятия, именуемого экономической теорией. В основе же неоклассической модели человека лежит рациональный выбор из имеющихся в настоящий момент или приведенных к настоящему моменту вариантов.

Теория  фирмы

Традиционная маржиналистская  теория фирмы трактует последнюю как абстрактный условный объект, который не должен вызывать каких-либо неуместных ассоциаций с "реальными" компаниями. Этот объект представляет собой "индивидуальный центр принятия решений, задачей которого является лишь приспособление выпуска и цен одного или двух воображаемых продуктов к простейшим воображаемым изменениям и данных". История модели человека в экономической науке скрыта от внешнего наблюдателя, методологические дебаты о предпосылках экономического знания, среди которых модель экономического субъекта является важнейшей, активно ведутся только в эпохи переломов и смен парадигм экономической науки.

Важной чертой современной  западной экономической теории является ее углубляющаяся специализация. Монографии наиболее выдающихся экономистов ныне обычно представляют собой сборник  статей, написанных данным автором  в разное время и по разным специальным  поводам. Наряду с обособлением все  более мелких областей прикладного  экономического знания, в самостоятельную  отрасль науки превратилась и "чистая" теория. В отличие от Л. Вальраса респектабельные современные экономисты, работающие в сфере "чистого анализа", вовсе не чувствуют себя обязанными дополнить его "прикладной" и "социальной" экономической теорией.

Маржиналистская неоклассическая  модель фирмы есть производное от неоклассической модели рынка. Как  пишут Р. Сайерт и Ф. Хедрик, "теория фирмы априорна в том смысле, что ее поведение может быть выведено из предпосылок, характеризующих среду". В прикладном исследовании это выведение осуществляется по схеме "структура-поведение-результат". Структу-ра рынка (отрасли): различные виды монополии, олигополии, совершенная конкуренция - все это задает фирме тот или иной способ максимизации прибыли, что, в свою очередь, приводит к тому или иному объему производства и уровня цен (если речь не идет о совершенной конкуренции, где цена задана извне. Таким образом, неоклассическая модель фирмы, применима там, где необходимо сравнить "результаты" различных рыночных структур.

Традиционная неоклассическая  теория фирмы не предполагает существования  фирмы как особого общественного  института. Следовательно, за пределами  традиционного неоклассического подхода  остается объяснение причин, в силу которых существует сам институт фирмы, его организационная структура, закономерности его развития и роста. На исследование этих проблем традиционная неоклассическая теория никогда  и не претендовала и с легким сердцем  могла уступить их институционализму и поведенческой теории.

Гораздо более существенным и неприятным для неоклассического подхода оказался тот факт, что  переход некоторых исследователей фирмы на более конкретный, обогащенный  эмпирическими наблюдениями уровень  анализа, выявил, что многие задачи, традиционно входившие в предмет  рассмотрения неоклассики, получают при  этом иное решение.

Именно этот факт послужил основой той методологической войны  между неоклассиками и приверженцами поведенческого подхода к теории фирмы, которая с переменным успехом продолжается в течение всего послевоенного периода.

Переход на более конкретный уровень рассмотрения фирмы был  самым непосредственным образом  связан с пересмотром принятой модели человека. Во-первых, место индивидуального рационального максимизатора заняла иерархически организованная группа людей, связанных друг с другом по вертикали и горизонтали, имеющих различные предпочтения и целевые функции, которые складываются в результирующую стратегию всей фирмы. Во-вторых, более конкретный уровень анализа требует более реалистичного взгляда на тот уровень рациональности, которым в действительности обладают люди, принимающие в организации решения. Это, в свою очередь, предполагает исследование самого процесса принятия решений, который для неоклассического подхода является "черным ящиком".

Соответственно, новые теории фирмы развивались по трем направлениям. Первое из них - менеджеристское, сводилось к тому, что место прибыли в целевой функции фирмы занимала другая максимизируемая переменная.

Важно подчеркнуть, что в  этих концепциях фигурирует уже не "цель фирмы", а цель управляющих  акционерных компаний, что предполагает более конкретный уровень анализа.

Второе направление, также  получившее высококвалифицированное  освещение в советской экономической  литературе, объясняет происхождение  и существование самого института  фирмы как иерархической организации, сохраняя при этом модель рационального  максимизатора и методологический индивидуализм.

На этом основании была выстроена теория фирмы как системы  формальных и неформальных контрактов между различными ее участниками. В  этих контрактах оговаривается, какие  права собственности и на какие  именно ресурсы (рабочую силу, предпринимательский  талант, средства производства) данный субъект уступает и какие доходы получает взамен.

Третье направление принципиально  отличается от двух, изложенных выше. Здесь  приближение к конкретному уровню анализа достигается за счет пересмотра самой модели человека, отказа от предпосылок  максимизационной рациональности. При этом новая модель человеческого поведения в экономической организации, именуемой фирмой, создается не априорным подбором, а формируется на основе эмпирического исследования того, как принимаются решения в реальных фирмах. Целью исследователя здесь является не "реалистичность мотивации", а "реалистичность процесса''. Основоположником этого подхода к теории фирмы, который получил название поведенческой, стал упоминавшийся в предыдущей главе американский ученый Г. Саймон. Если говорить о принятии решений в фирме, то здесь есть две возможности: либо радикально упростить ситуацию, так чтобы можно было применить оптимизационную модель, либо применить иную вычислительную процедуру, которая дает не оптимальное, но удовлетворительное решение, однако исходной, а не упрощенной задачи.